Взлом с проникновением

— Ай, сука! — кричу и матерюсь так громко, что весь дом услышит. Но мне плевать, у меня тут нога жарится. Пока я шиплю и ору на всю Ивановскую, Алексей подходит ближе, поднимает сковороду, отставляя ее подальше, выключает плиту и, обхватив меня за талию, разворачивает к стулу, помогая сесть. — Спасибо, — возвращаюсь в реальность и хлопаю глазами.

— Аптечка где? — спрашивает серьезно, пока я роняю челюсть от его глубокого голоса, который ему чертовски идет. Идиотка! У меня в квартире незнакомец, а я радуюсь, что красивый попался, и даже с похмелья таким остается.

— В ванной. Не надо, все будет в порядке со мной.

Он оставляет слова без ответа, возвращается с «Пантенолом» и обрабатывает покраснение. Вряд ли, конечно, это что-то изменит, но мне приятно. Сижу, смотрю на красивого мужика у моих ног. Чем не идеальное утро?

— Готово, — улыбается и встает. — Можно я умоюсь? — киваю растерянно, все еще не понимая, как мне с ним себя вести.

Поднимаюсь, смотрю на ногу, мда уж, надеюсь, за неделю заживет, иначе в лодочки не влезу. Пока Алексей возится в ванной, я нахожу себе занятие, чтобы унять тремор: кипячу чайник в третий раз и ставлю сырники на стол. К ним сметану и варенье, еще есть сгущенка, но ее решаю не доставать, а то подумает, что я ради него в магазин бегала. Хотя вообще я люблю со сметаной, варенье — для блинчиков, так что убираю его тоже. Не для капитана полиции старалась, а для себя любимой. Капитана бы выпроводить не помешало, а потом с чистой совестью завтракать в гордом одиночестве и смотреть котят на «Авито». А что, уже пора и определяться с кошками, сильной и независимой вроде стала.

— Спасибо, — говорю, когда он возвращается. Алексей смотрит на меня внимательно, даже с каким-то восхищением, особенно когда я тянусь за кружками на верхней полке, зачем-то продолжая игнорировать его ненормальное присутствие в своей квартире. Но не выдерживаю и чуть не падаю под пристальным зрительным сопровождением, потому что ноги скользят, но умудряюсь удержать равновесие хотя бы физическое. На менталку сил не остается, поэтому резко оборачиваюсь и на одном дыхании выдаю: — Слушайте, я не помню, как вы оказались в моей квартире. Если я вас чем-то обнадежила, простите, секса не будет, я не сплю с незнакомцами, так что уходите, пожалуйста, иначе я вызову на вас других полицейских.

Он молчит, а потом громко смеется и вопреки просьбе усаживается на мое место за столом, упирается локтями в стол, снова пялится — иначе и не скажешь, — а я мнусь, будто не у себя дома, а у него в гостях.

— Как тебя зовут? — спокойно спрашивает. — Ничего же, что на «ты»?

— Вероника.

— Приятно познакомиться с тобой, Вероника, — он улыбается, а мне что-то становится не по себе, будто сейчас он сознается, что маньяк, который пришел, чтобы убить меня, но по каким-то своим фетишам сделает это в половину одиннадцатого, так что мне остались жалкие минуты. — Так вот, уйти я не смогу, потому что сначала нужно поменять замок на двери, твой я ночью сломал, когда пытался попасть в квартиру.

Твою ж мать. Надо было сразу звонить в полицию. Внутри все холодеет, я бледнею и опускаюсь на стул, хотя надо бы его этим стулом огреть и бежать подальше, чтобы не догнал. Вот так попала.

Глава 3

И все-таки шикарная была идея. Проснулся в квартире красотки, а она еще и завтрак организовала. И вроде не истерит, что я наглею, хотя, наверное, до сих пор в шоке. Я, конечно, тоже хорош. Сразу в лоб — влез в квартиру, поменяю замки, но ходить вокруг да около не умею. Выдыхаю, оглядывая скромную, но чистую кухню, и набираюсь смелости посмотреть на Нику уже более трезвым взглядом, правда, от этого она менее красивой не стала, скорее, наоборот.

— Не смотри так на меня, я не маньяк, — усмехаюсь, когда вижу блюдца вместо глаз.

— Псих? — звучит удивленное.

— Здоров по всем фронтам, дважды в год психиатр заключение выдает.

Ника прыскает со смеху, а я смотрю неотрывно, как подросток влюбившийся, мне аж не по себе от собственной наглости, но ничего не могу поделать. Глаза будто магнитами тянет. Вижу, как она смущается чрезмерного внимания и распрямляет плечи.

— Был бы здоров, не влез в чужую квартиру, — заявляет строго.

— Говорю же здоров, просто немного не трезв.

— Ясно, — выдыхает. — Что ж, думаю, с похмельем ты в состоянии справиться самостоятельно. Дверь помнишь где или надо закрытым замком поманить?

Это что сейчас такое? Часто моргаю, думая, что еще не проснулся, хотя вряд ли бы во сне меня так натурально брили. А вот в жизни да, девочка-то с характером оказалась, к такой на хромой козе, то есть на опохмеле не подъедешь. Взъерошиваю волосы и улыбаюсь ей, от такой красотки не отказываются, не зря же там и замок хлипенький на двери, и девушка в первой же квартире попалась, хотя вряд ли бы я вчера решил лезть во вторую, слишком энергозатратное дело.

— Помню, — киваю, но уходить не спешу, — только сначала позавтракаю. Не зря же ты сырники жарила. Заодно и узнаю, насколько хорошо моя будущая жена готовит, — источаю железобетонное спокойствие, чего не скажешь о Нике, она, глядя на меня, наклоняется и открывает ящик, запускает руку, нащупывая что-то.

— И как сильно может приложить скалкой, — девушка грозно выставляет свое оружие.

— Значит, женой стать согласна? — отчего-то эта ее угроза не кажется мне реалистичной, да и выглядит она так забавно, когда злится, что я только посмеиваюсь. Беру с тарелки сырник, уже предвкушая вкус творога, когда деревянная скалка уверенно бьет по руке. Медленно поворачиваю голову и смотрю на перепугавшуюся, но воинственно настроенную Нику.

— Ни на что я не согласна! И на то, чтобы ты мои сырники ел, тоже! — она выставляет вперед скалку, намереваясь применить ее еще раз. — Уходи! Иначе напишу жалобу за превышение полномочий, фамилию твою я знаю.

— Уверена, что хочешь честь мужа опозорить? — отчего-то мне нравится этот диалог. А еще нравится представлять Нику своей женой. В отношениях с другими девушками такого не было, а эту знаю считанные минуты, а уже себе присваиваю.

— Вообще мужа не хочу, — заявляет, сжимая скалку сильнее, и уверенно движется на меня. Так, надо срочно вспомнить парочку максимально безопасных приемов, чтобы не покалечить Нику ненароком. Три шага, и она достанет до меня скалкой. Поворачиваюсь, но пока не встаю, собираю слюни, потекшие от одного взгляда на сырники.

— А-а-а! Божечки, как больно! — кричит она, поджимая ногу, которую я не так давно мазал «Пантенолом». Стул с грохотом падает, а девушка скачет на одной ноге. Решаю не рисковать ее здоровьем, поэтому быстро поднимаюсь и меняю нас местами. — Все из-за тебя!

Шипит она недовольно, но уже не замахивается скалкой, хотя и из руки не выпускает. Ника ненадолго замирает, когда я опять склоняюсь над ее ногой, обхватываю голень, не находя ничего нового, и даже перестает дышать.

— Все в порядке, обошлось без дополнительных травм, — улыбаюсь, но ногу не отпускаю, мягко веду большим пальцем по гладкой коже. — Теперь можем позавтракать?

— Ты ненормальный, — бросает Ника. — Чай на полке, — кивает и, выдохнув, прикрывает глаза. — Но потом ты уйдешь. Мне не нужны очередные приключения, на год вперед хватило.

— Уйду за новым замком, согласен. У тебя инструменты есть?

— Это лишнее, я сама поменяю, — она пожимает плечами, наблюдая, как я неуклюже хозяйничаю на ее кухне, наливая по кружкам чай, — а то вдруг ты себе ключ оставишь, чтобы потом не возиться с замком посреди ночи.

— Хочешь, чтобы я воспользовался этой идеей? — спрашиваю, поднимая стул и усаживаясь через угол от Ники.

— Буду надеяться на ваше благородство, товарищ капитан, раз уж мне от вас не отделаться, — прячет улыбку за чашкой с горячим чаем.

Это мне нравится больше, хотя не уверен, что она не выплеснет его мне в лицо. Как знать, пару минут назад Ника была готова отходить меня скалкой, а сейчас подозрительно мило улыбается. Наверняка же что-то удумала, а может, позвонила кому-то по-быстрому.