Страница 12 из 97
Принц резко завернул в дорогую таверну, которую впору было бы назвать настоящим рестораном. Да, как раз для таких, как мы, «богатеньких оболтусов».
В новой маске и с распущенными по плечам волосами я чувствовала себя немного неловко, по-женски. Скорее всего, в таком виде во мне Пантеру не узнает никто, разве что самые «близкие» из «личной» банды. С ними, кстати, встречаться пока очень даже не хотелось. Начнутся вопросы, подозрения, а мне еще с ними дела иметь…
Поэтому я старалась смотреть в оба и не сильно привлекать к себе внимание.
В таверне принц сразу же поспешил на второй этаж, откуда открывался вид на главную улицу города, и заказал у работника роскошный по моим меркам обед.
Когда же он присел за стол, накрытый белой скатертью, я стала позади него, как и положено настоящему телохранителю.
- Ты чего? – удивился Леонард, оборачиваясь ко мне. – Мы же здесь сейчас изображаем простых друзей! Садись, друг мой прекрасный!
Последние слова он сказал шутливым дразнящим тоном, который уже порядком мне надоел. А ведь догадывается, наверное, что мне это не нравится, и постоянно дергает за нужные веревочки, чтобы меня доставать! Мастер манипуляции! Респект удальцу!
Я осторожно обошла принца и села как раз напротив него. Он смотрел на меня с лукавой улыбкой и делал вид, что не замечает моего напряжения.
Когда же принесли сразу пять блюд – жареного гуся, лепешки из пирмы, бульон из змеиного мяса, зелень и сладости на десерт – я бросила на него осуждающий взгляд. Нам ни за что не съесть всего этого даже за два раза, и это бездумное расточительство – показатель чрезмерно сытой жизни.
Я все еще помнила свое полуголодное детство, когда изнемогала без еды по пять, шесть дней и точно пополнила бы собою список умерших от истощения, если бы не научилась магичить и воровать.
Внимательные глаза принца сразу же поймали мой взгляд, и одна бровь его вопросительно приподнялась.
- Не по вкусу? – спросил он, а я отрицательно мотнула головой.
- А-а! Ты же в маске! Не сможешь поесть! – сделал он следующее предположение, которое я тоже отвергла, да еще и с неприкрытым гневом.
- Что тогда? – допытывался неугомонный Леонард.
- Ничего, - буркнула я. – Ешьте, Ваше…
- Эй-эй! Потише! – прервал он меня и начал оглядываться вокруг. – Я разве тебе не сказал? Сейчас я просто Лео – твой друг!
Я покраснела. Он предупреждал об этом, а я просто забыла! Вот это с меня шпион! Совсем уже расслабилась! Или, наоборот, перенапряглась! С таким давлением, которое он на меня создал, я начинаю терять все свои мозги!
- Ешь… Лео! – исправилась я и замолчала.
- Другими словами «заткнись»? – засмеялся принц, а я начала краснеть от того, как метко он прочитал мои мысли.
И Леонард начал есть.
Я никогда не думала, что поглощать пищу можно так красиво и элегантно. Принц не казался манерным или притворно церемониальным. Ел быстро, но так изящно, как могут, наверное, только настоящие принцы. Я засмотрелась, а когда он невзначай поймал мой восторженный взгляд, то не выдержал и рассмеялся – искренне, просто, как обычный хороший человек.
- Эл! Не смотри на меня так! Просто присоединяйся! Думаю, ты найдешь способ немного поесть и при этом не открывать лица!
Мне стало стыдно, и я уже собралась снова отказаться, но пустой живот уже начал распевать голодные трели, которые донеслись до чутких ушей наследника и заставили его отчеканить:
- Ешь! Это приказ!
Я дернулась, ощутив тепло, разлившееся от долговой печати. Оно предупреждало: не послушаюсь, и меня ждет боль!
Подавив гнев, я взяла вилку, наколола ею кусочек мяса и, прикрывшись ладонью, снизу приподняла маску, чтобы отправить мясо в рот.
- Хороший мальчик! – ухмыльнулся принц, а я почувствовала себя домашним питомцем. Невольно скрипнула зубами. А ведь так и есть: живу на поводке долговой печати, которая в любой момент из ошейника может превратиться в жестокую удавку.
Поев и немного утолив голод, я вернула маску на место и отложила вилку в сторону.
- Для чего мы здесь? – позволила я себе дерзкий вопрос, на который принц ответил ленивым «скоро узнаешь», и я решила больше ничего не спрашивать.
Вдруг на улице недалеко от таверны послышалась какая-то возня. Я увидела четверых оборванных мальчишек, устроивших потасовку из-за куска хлеба. Трое набросились на одного, пытаясь отнять у того еду, и мое сердце дернулось в ужасе, а тело невольно сократило мышцы в нескольких местах. Если бы я была свободна, то тут же бросилась бы к ним.
Во-первых, они незаконно выскочили на «достойную» улицу столицы, где таким, как они, совершенно не положено быть. Их могут поймать и бросить в темницу несмотря на то, что они просто дети.
Во-вторых, втроем на одного – это слишком низко.
В-третьих, они просто голодны. Их банально нужно накормить и поучить уму разуму!
Но я… несвободна! Я на привязи у сытого принца, которому всего этого не понять!
Когда я посмотрела на Леонарда, он уже не ел, а внимательно за мной наблюдал. Казалось, он просто выворачивает мою душу наизнанку и видит в ней каждую мысль.
Эй, всевидящий: прочитай: ОТПУСТИ МЕНЯ УЖЕ!!!!!
- Можно мне отойти в уборную? – тихо проговорила я, не особо надеясь на согласие.
Леонард лениво прикрыл веки и неожиданно произнес:
- Валяй! У тебя десять минут. Справишься?
- Постараюсь! – ответила я, вставая и усиленно стараясь спрятать накатившее волнение.
Я исчезла за поворотом так быстро, насколько вообще могла. Пришлось для вида действительно заскочить в уборную, ведь потом, если он уточнит, была ли я там, я не смогу солгать.
Это заняло у меня несколько мгновений, и я сразу же выскочила на улицу.
Плохо то, что принц может увидеть мое появление среди толпы. А толпа эта уже собралась немаленькая. Кто-то пытался мальчишек разнять, кто-то грозился позвать гвардейцев.
Я пошла на риск, протискиваясь между людьми, но, как только выскользнула на свободное пространство, тут же поспешила ребят разнять.
- Замерли, братва! – грозно бросила я им жаргонное повелительное словечко, и хулиганы сразу же просекли, что имеют дело «со своим». Побледнели, вытянулись и начали испуганно озираться. Я подошла к мальчику, лежащему в пыли дороги и все еще судорожно сжимающему хлеб. Он был весь чумазый, покрытый синяками и ссадинами, а на грязных щеках отчетливо виднелись дорожки от слез.
Я скрипнула зубами от негодования, но потом заставила себя сдержаться. Голод и не до такой бездумной жестокости доводит.
Я подняла мальчика на руки и, кивнув остальным, быстро поспешила прочь. Толпа расступилась и начала рассасываться, а я поспешно свернула за угол и остановилась прямо там.
Время поджимало. Из отведенных мне десяти минут прошло, наверное, уже три-четыре.
- Братва, вы чего это творите??? – грозно прошипела я на ребят, которые тут же опустили виновато головы и начали переминаться с ноги на ногу. – Зачем же вы толпой на одного??? Даже нищие не должны лишаться человеческого лица!
- Он украл у нас хлеб! – вдруг пробормотал один парнишка, и другие два тут же закивали на его слова.
- И это дает вам право избивать его толпой на улице?
Мальчики замерли на некоторое время, а потом отрицательно покачали головами.
- Извинитесь перед ним, – приказала я, смотря на них грозно и повелительно.
- Прости, - протянул один.
- Извини, – присоединились другие два, а избитый мальчишка тут же вытер грязное лицо, протянул им увесистый сухарь и пробормотал:
- Вы тоже простите меня! Я больше не буду у вас красть… Просто сильно есть хотелось. Что-то… на меня нашло…
От его слов у меня защемило сердце, потому что моя собственная боль детства все еще жила глубоко внутри.
Отвернувшись, я прикрыла глаза, справляясь с накатившей внутренней мукой, а обернулась к ребятам уже с четырьмя монетками в руках.
- Я даю вам эти деньги за то, что вы не стали упираться, а согласились примириться с товарищем и извинились. Берегите друг друга! У вас, кроме друг друга, возможно, больше никогда не будет семьи…