Разведчик

Я некоторое время не мог прийти в себя от увиденного в поверхностной памяти профессора, пытаясь справиться с тошнотой. Она точно из Уэльса, только там могут быть такие… мерзкие существа. Грейнджер! Да я и представить себе не мог, что творили с Великой Грейнджер в школе, снова и снова стирая память! И это совершенно не скрывается… Вопрос: сейчас что делать? Кроме отложенного проклятья ничего в голову не приходит. Тут мне вспомнились чары, которыми наказывали, когда нужен был длительный эффект. Чары эти очень просты — на уровне бытовых, главное, их невозможно снять ничем, пока срок наказания не закончится, мы по детству что только не пробовали… Так наказывали девочек, потому что к ним предъявлялись совсем другие требования, а кому приятно видеть плачущую девочку? Правильно, никому, поэтому мы и пытались что-то придумать…

Профессор МакГонагалл отошла к столу в раздумьях. Ей очень хотелось сделать то, что было в ее мыслях, но соратница Грейнджер не дала повода, да и вторая жертва с заданием справилась, что очень расстраивало Минерву. И в этот момент, пока она не видела, я наложил чары, от которых эта гадина громко взвизгнула, схватившись за тыл, после чего, быстро убежала. Два факультета озадачено переглянулись. Я еще раз проверил себя, но оказалось, что все предусмотрено — отпечаток магии будет мистера Малфоя. Не люблю я эту породу, разграбившую когда-то процветавшую страну. Теперь и у него будет своя минута славы.

Кто-то скажет «нечестно подставлять»? Я разведчик, меня этому учили двенадцать лет, поэтому для меня есть «свои» и все остальные. И все остальные пусть молятся своим золотым тельцам, если вообще останутся живыми. Заодно посмотрим, к чему приведет моя диверсия, ведь чары перестанут действовать через полгода. Разозлился я сильно, потому что получать удовольствие от такой боли и унижения девочки… Это нелюди какие-то! Хотя, чему я удивляюсь, Уэльс же… Пока Гермиона была отвлечена, я сделал то, что забыл с утра — наложил чары прически, мне девчонки наши показывали. Действительно, очень удобно.

Гермиона, кстати, что-то поняла, но промолчала. Зато она перестала дрожать, как-то вмиг успокоившись, это означало, что я все сделал правильно. Эти твари, посмевшие даже подумать о том, чтобы сделать плохо Великой Грейнджер, умоются кровью, как и положено уэльсцам! Так как профессор не вернулась, мы отправились на следующий урок — зельеварение. Я весь в предвкушении: Сам Снейп! Самый лучший разведчик, фактически создатель магической разведывательной школы, будет вести у нас уроки!

— Эй ты, сын козолюба!{?}[Слово, конечно, было использовано другое…] — услышал я выкрик, поняв, что дверь в купе разглядывали слизеринцы. Но почему они оскорбляют этого Малфоя? На иллюзии же был его потомок, причем далекий…

— Я все папе расскажу! — всхлипнул Драко Малфой, очень любивший оскорблять Гермиону, насколько я помнил, потому жалко его не было совершенно.

— А он своим любовницам с рогами? — рассмеялись представители зеленого факультета и вот тогда юный Малфой достал палочку, явно желая горя, но соратницу я щитом, конечно же прикрыл.

— Секо! — закричал белобрысый мальчишка, доведенный до истерики. — Секо! Секо! Инфламаре!

— Инкарцеро, — лениво ответил его противник, отчего Драко упал на пол и горько расплакался.

Дверь кабинета медленно раскрылась и оттуда выглянул Сам Снейп. На памятник он был почти и не похож, как и на колдографии, сделанные по воспоминаниям. Но это и правильно, ведь он же разведчик! «Если разведчика можно запомнить, то зачем он такой нужен?» — это, между прочим, сам Снейп сказал! Убрав куда-то Малфоя, самый великий разведчик всех времен пригласил нас заходить, а я с трудом сумел взять себя в руки — это же сам Снейп! Из плоти и крови!

Встретив обожающий, какой-то восхищенный взгляд Поттера, зельевар почувствовал себя так, как будто перебрал Долоховского самогона, потому что такого не могло быть. При попытке прочитать мальчишку, перед Северусом возникла глухая стена со странным знаком — палочка, лежащая на щите, на котором выбито: «Верность. Долг. Семья». Что это значит, профессор Снейп не понял, отметив, тем не менее, что метод защиты сознания ему чем-то знаком. Пробить стену не удалось, как и отвлечься от восторженного взгляда Поттера, выглядевшего вблизи так, как будто его дома вообще не кормили никогда. Решив задать логичный вопрос Дамблдору, профессор Снейп начал занятие. Мысль трогать Поттера, да и неожиданно расчесанную заучку рядом с ним, вызывала у зельевара отторжение.

***

Великий разведчик вел урок плавно, но почему-то не включил в него элементы психологической устойчивости — никого не оскорблял, не пытался спровоцировать… Возможно, просто был не в настроении. Ничего, мне тут еще долго учиться, я сумею еще припасть к источнику мудрости самого Снейпа. Соратница Грейнджер руку почему-то не тянула и отвечать не рвалась, хотя хроники… Неужели во всем было виновато подчинение? Ведь ее не любили именно потому, что она не стеснялась демонстрировать свой ум…

Зелье получилось очень неплохим, на мой взгляд, и у меня, и у соратницы, отчего великий разведчик горестно вздохнул и поставил нам обоим «Превосходно», чем ввел оба факультета в состояние ступора. Поблагодарив профессора за высокую оценку моих более, чем скромных способностей, увидел его грустную улыбку, понимающе кивнув. На этом урок как-то очень быстро завершился, поэтому мы покинули кабинет.

— Странно, — произнесла соратница Грейнджер, когда мы шли на обед. — Профессор сегодня никого не оскорблял. И меня даже никак не назвал… Не заболел ли?

— Думаю, не в настроении был, — ответил я ей, аккуратно отбивая щитом неизвестно откуда прилетевшие чары. Проследив траекторию, я понял, что чары были направлены из-за угла, подумал об адекватном ответе и послал Жалящее с магической подписью декана. Ответом мне был затихающий крик. Посмотрим, к чему это приведет…

— Думаю, ты прав, — согласилась со мной святая девочка, усаживаясь за стол.

— Слышали, слышали, Маккошка в Мунго! — послышались шепотки за столом. — Говорят, стихийный выброс!

— Нужно будет поговорить, — на этот раз Гермиона слухи расслышала, и довольно быстро, на мой взгляд, провела параллель.

— Как скажешь, — согласился я с Великой Грейнджер. Результат мне нравился, хотя отправляться в Мунго с теми чарами, которые большинство девочек у нас переживали молча, только пятилетние горько плакали… Я разочарован в этой уэльске. — Главное, не гони, потому что тогда будет сложно тебя защищать, — признался я, за что получил какой-то нечитаемый взгляд, но девочка мне ничего не ответила, а я… мне вдруг стало так тоскливо на душе — захотелось увидеть маму и сестренку, как они там?

Урок чар был не просто скучен, он был очень скучен, просто до невозможности, но нужно было изображать неумение владеть чарами младшей группы, что, конечно, утомляло. Впрочем, соратница меня встряхнула сразу после занятия, отведя в «наш» класс. Проверив, не было ли тут посторонних, на всякий случай заблокировал от прослушивания даже домовиками — поди знай, кому они докладывают. Ну и приготовился к неизбежному.

— Расскажи мне, пожалуйста, за что ты так взъелся на профессора МакГонагалл, — попросила меня соратница Грейнджер.

— За то, что она с тобой делала и хотела сделать, — ответил я ей, понимая, что в лучшем случае девочка меня прогонит, а в худшем — заавадит за то, что стал свидетелем ее унижения.

— Расскажи мне! — потребовала она, на что я только вздохнул. Требование было логичным.

— Разрешишь потом с семьей попрощаться? — тихо спросил я.

— Зачем? — удивилась соратница Грейнджер, не понимая, видимо, сути того, что мне удалось увидеть.

— Я считал поверхностные образы МакГонагалл, — объяснил ей, медленно, но так, чтобы она поняла. — За то, что я там увидел, ты меня заавадишь. Сестренка плакать будет, хотя бы попрощаться с ней позволишь?

— Сестренка? — поразилась Гермиона, но потом до нее, видимо, дошло, что я сказал. — Клянусь магией, что не буду тебя убивать! — воскликнула она, и я пораженно замер.