Таинство

  Послушался матушку. Пошел в церковь. Покрестился и помолился Богу, Христу и Святому духу. Все иконы обошел, всем святым поклонился. Так и ушел бы, если бы его не остановил священник:

  - Вижу, думу нелегкую думаешь. Покой потерял. Неужто сердце молодецкое темная сила одолевает?

  - Нет, святой отец. Сердце болит от тоски, от одиночества. Заняла его любовь.

  - Что ж ты мучаешься от любви? Любимая далеко или между вами разлад какой?

  - И не то и не другое святой отец. Обещал жениться на ней, и не желаю слов своих нарушать, только веры другой она. Не знаю, как быть. И чем дольше наша с ней разлука, тем больше смута в голове.

  - Если чувства твои столь сильны, а помыслы чисты, если решением своим, ты не принесешь в этот мир зла - видит Бог, судьба твоя будет связана с её судьбой, так же как ваши тела и души.

  Долго он еще говорил со священником. Так и не заметил, как солнце стало клониться к горизонту. Рассеялся ворох сомнений в голове. Твердой решимостью был полон он к концу разговора. Молча окрестил его священник напоследок.

  Минула еще неделя. За это время окрепла его решимость. В глазах больше не плясал лукавый огонек, как когда то. Теперь в них отражалась ответственность за принятое решение.

  Середина весны выпала на пятницу. Памятуя, что надо добраться до места засветло, с вечера он достал лучшую одежку. Белую рубашку с синей ниткой на воротнике и манжетах, и небесного цвета штаны, что когда то давно подарила ему матушка.

  Видели родители, младшие братья и сестра, как он собирается. Как спокойны и размеренны его движения. Но никто не сказал ни слова. Лишь рано утром, когда весь дом еще спал, в сенях его застал отец с матерью. Вся в слезах, матушка обняла сына, благословляя его. Молча смотрел на него отец, под конец не выдержал, похлопал сына по плечам: "Вырос сын. Мужчиной стал. Скоро и я дедом стану". Перед тяжелой дубовой дверью, матушка застегнула сыну две пуговки на воротнике.

  Долго смотрели родители через открытую дверь в туман. Лишь околица выделялась из белого марева. А за ней густая непроглядная дымка.

  Он всегда мог отыскать дорогу, как в непролазную метель, так и в сильный туман. Толи чутьё, толи скрытые ориентиры всегда помогали ему найти путь. Но в это утро он как никогда боялся опоздать. Праздник должен был начаться с первыми лучами солнца. А он уже дважды свернул не туда, и теперь стоял возле молодого тополя у последнего двора деревушки. Ничего не было видно. Густой, белый, немой туман. Словно что-то живое притаилось там внутри. Он держался одной рукой за гладкий ствол дерева, и ни как не решался сделать шаг в пустоту. Ему казалось, если он уберет руку от дерева, если закроет глаза, то никогда уже не сможет вернуться назад. Время остановилось. Он стоял, держась за дерево, а вокруг него был туман. За спиной марево поглотило чужую изгородь и дом. Только он возле тополя, посреди белой пустоты. Ни одного звука.

  Наклонившись до земли, он погладил рукой траву: "Зеленая". Улыбнувшись, он выпрямил спину и, оторвав руку от дерева, сделал шаг в пустоту.

  Неглубокий ручей. А за ним обрывистый берег поросший березами. Он перешагнул ручей и стал взбираться, цепляясь за тонкие черно-белые стволы. Туман остался позади. Лучи солнца изрядно его проредили, и теперь он медленно таял, возвращая в мир звуки и краски.

  Почти достигнув вершины холма, он услышал голоса. А еще чуть выше уловил песню. Несколько девичьих голосов под не хитрый мотив дудочки пели о весне. Еще через несколько шагов он вышел на поляну. На траве кругом сидели девушки, а в центре на невысоком пеньке восседал худой паренек, который играл на дудочке. Из его зеленых волос торчали прутики, веточки с листочками и травинки. А пальцы, которыми он держал музыкальный инструмент, покрывала серая кора. Враз музыка стихла. В наступившей тишине зашумел в высоких кронах ветер. В следующий миг зеленоволосый парень вскочил на пенёк и заиграл быструю мелодию. Девушки вокруг него завели хоровод. Закружились белые сарафаны. С каждой секундой музыка ускорялась, танец становился все быстрее и быстрее. И когда музыканта уже нельзя было разглядеть из-за стремительно мелькающих в хороводе образов, музыка оборвалась. Девушки рухнули на траву, и над поляной вновь воцарилась тишина. Странный музыкант исчез.

  Он стоял на краю поляны не смея сделать шаг без приглашения. Ему не нужно было искать ее среди других девушек. Он увидел ее сразу как пришел сюда, и теперь не сводил с нее глаз. И даже в том стремительном танце он смотрел только на нее, не упуская ни одного ее жеста, не теряя из виду, когда моргал от усталости.

  Когда он все-таки решился сделать шаг на поляну, справа кто-то тихо кашлянул. Он повернул голову и увидел старого знакомого. Не высокого роста старичок, с длинной до пояса бородой, кончик которой немного закручивался и был весь в земле и еловых иголках. Леший пронзительно посмотрел на него из-под густых бровей и сказал: "Жди". Вскоре зашевелились девушки. Они заняли свои прежние места и стали плести венки из росших в изобилии одуванчиков. Откуда-то слева возник высокий воин в потускневших от времени доспехах. Костлявыми руками он опирался на длинный причудливый меч. Лицо его было скрыто шлемом. То тут, то там на краю поляны появлялись дикие животные: высокий олень с большими рогами, рыжая лисица, стая волков, бурый мишка... Показавшись из-за кустов, они также бесшумно исчезали в лесу, как и приходили. Время тянулось медленно. Когда девушки закончили плести венки, они затянули новую песню. Через пару мгновений их поддержал веселый стук деревянных ложек. На другом краю поляны, на дереве сидел маленький человечек в бардовой одежке. Он широко улыбался и без устали играл ложками. Потом были другие песни и музыканты. В какой момент появилась самая настоящая баба-Яга. Хромая она дважды пересекла поляну, не забыв постучать своим кривым посохом по пеньку в центре, от чего тот в первый раз зацвел розовыми цветами, а на второй раз - завял и осыпался, вернувшись в свой прежний вид пня. Одни гости праздника сменялись на других. И вот уже на поляне откуда ни возьмись пляшет какое-то пугало, и ему подыгрывает на балалайке неизвестно от куда явившийся домовой.

  Ближе к полудню, пение стихло, а пляски прекратились. Девушки взялись за руки и стали кругом. Их тени лежали на траве за спинами. Солнце поднималось все выше к зениту, а тени уменьшались. В какой-то миг они стали расти в круг. И когда достигли центра, наложившись верхушкой одна на другую скрыли пенёк. Пару мгновений ничего не происходило. Девушки расцепили руки и повернулись к пеньку спинами.