Новогодняя Полька

— Чертов Новый год! — хмыкнул Гай. — Как же я его ненавижу…

Он отпустил мою руку, но я продолжала держать окаменевший палец вытянутым. Он оказался, как назло, средним. Гай нагнулся к журнальному столику, чтобы аккуратно вынуть из коробки осколки.

— Нужны ещё шары или хватит? — обернулся он к елке, когда проходил мимо меня к мусорному ведру.

— Как ты хочешь… — спрятала я руку за спину.

— Ты у нас украшательством по жизни занимаешься, не я. Мне эта ёлка нахер не нужна, — огрызнулся он слишком зло, как в машине, разоравшись на меня из-за матери.

— Тогда я доукрашаю, — отвернулась я к коробке, чтобы вытащить оставшиеся четыре шара.

Они оказались целыми и невредимыми. Я положила их рядком и принялась один за другим вешать на ёлку, краем глаза наблюдая за тем, как Гай унес полотенце в ванную комнату — там, наверное, пряталась стиральная машинка. Затем он раскрыл мою сумку и выложил все контейнеры на пустую столешницу. Шампанское сунул в морозилку, даже не взглянув на этикетку. Это ж для меня, шампанское ему нахрен не нужно. С Новым годом, Полька, с наступающим… На какие-то очень странные грабли…

Юпи вела себя, как большая воспитанная собака, хотя и была маленькой по размеру и невоспитанной по словам Гая. Она лежала на скинутой на пол подушке и смотрела на елку — может, огоньки ее загипнотизировали? Хотя, она же не кошка, чтобы пробовать шарики на коготок…

— Зачем ты на Юпи наговаривал? — спросила, когда Гай вернулся к елке забрать пустую коробку из-под шаров.

От самой елки коробку он уже затолкал обратно на антресоль.

— Она просто меня боится. Ты вот тоже меня боишься…

— С чего это вдруг? — вскинула я голову, но он не заметил меня за коробкой.

Закончил с уборкой и вернул стул к столу.

— Эй, я жду ответа! — почти что возмутилась я и прошла следом в кухню.

— А я жду пожрать. До нового года ждать, что ли? Ты на голодный желудок пить собираешься?

— А трахаться ты на полный собираешься? — вдавила я обе ладони в стекло пустого стола.

— А ты собираешься со мной трахаться? — даже для приличия не опешил он.

— Нет, я пришла елку для тебя нарядить и салатиками тебя накормить! У меня дома елка наряжена и салаты тоже были у меня дома. Мужика только не хватало для полного счастья.

— Поль, ты отогрелась, что ли? Или я змеиный яд из тебя высосал? — теперь он улыбнулся.

— Не знаю… — рассмеялась я, впервые спокойно. — У меня реально классный год выдался в профессиональном плане, я в куче ярмарок поучаствовала, меня теперь по стране люди лично знают…

— Знаменитость…

— А то… Широко известная личность в очень узких кругах. Только парни не желают со мной знакомиться. Что во мне не так?

Гай посмотрел на меня так внимательно, что я испугалась услышать от него прямо сейчас что-то действительно неприятное.

— Ну… — взгляд скользнул вниз, потом вверх, и он, точно пастух, погнал на выпас стадо мурашек. — Еще не накормила, а уже вопросы спрашиваешь. Полиночка, я не обедал…

— Извини. В каком шкафчике тарелки?

— Со стеклянной вставкой.

Может, вставка и была стеклянной, но прозрачной вовсе не была — две аккуратные стопочки белых тарелок. Да я ведьма! Знала все наверняка. Взяла две побольше, две поменьше и обернулась к столу.

— Салфетки в доме есть?

— Во втором маленьком ящичке, но мы не в ресторане и стиралка работает, если вдруг кто свинья…

— Праздничный стол как-никак… Я хочу, чтобы все было по первому классу. Еда суперская — гарантирую. Провожу рекламную акцию. Моя подруга готовит на несколько семей здоровую домашнюю пищу, так что если что…

— А ты не готовишь?

— Я с мамой живу. Но, представь себе, у меня и папа готовит.

— Да твой папа особенный, я это уже понял. Не продолжай, — добавил Гай все же без прежней злости.

Я поставила тарелки на стол, достала салфетки, аккуратно свернула их и подсунула под край, чтобы положить на них приборы, которые нашла без наводки. Гай не стоял истуканом — принес высокие бокалы, умница, большая умница, ровно сто восемьдесят семь сантиметров ума…

— Шведский стол? — Гай махнул рукой в сторону выставленных рядком контейнеров, на которых все еще красовались красные крышки. — Или в твоей семье из-за новогоднего стола вставать не принято?

— А в твоей?

— Моя семья Новый год дома не встречает, так что… Ну, на стол что-нибудь ставим или только шампанское?

— Мне горячее нужно разогреть. Или потом?

— Потом — это когда? — сощурился Гай, и я погрозила ему кулаком, чтобы не смел ржать.

— Дай мне сковородку заранее, пока помнишь, где она?

— Я идиот, что ли, давать тебе сковородку? Может, решишь дать мне сковородкой… Ящик под плитой открой.

Выдвинула — большая сковорода перетянута бумажной упаковкой, новая, и крышка рядом тоже все еще в мягкой упаковке.

— Вот нахрена тебе посуда, если ты не готовишь? — вытащила я и сковородку, и крышку на свет божий.

— Ну вот… Видишь, пригодилось…

— Ты с бабой никогда не жил, что ли?

Он посмотрел на меня так внимательно, будто на лбу у меня могла высветиться подсказка.

— Просто мы все распечатываем, даже если не пользуемся. Ёлку не ты купил. Сковородку — не ты. Квартира твоя?

— Нет, — улыбнулся Гай. — Родительская. Они тогда вложились в новый бизнес и свою дачу, на меня денег не хватило, но мать пыталась, как видишь…

— Мясо сейчас хочешь? — двинулась я со сковородкой к раковине, не вспомнив вовремя, что вода включается сама.

Как я не выронила сковородку — не знаю. Наверное, сработал зов предков: я использовала ее в качестве щита и спаслась от дождя. Выругалась. Гай хмыкнул и подпер собой барную стойку.

— Они просто трусы, — сказал громко.

— Кто? — обернулась я с мокрой сковородкой в руке.

— Мужики, которые проходили мимо и не знакомились с тобой. Ты спросила, что в тебе не так? Это в них все не так… Положи сковородку и иди сюда, я тебе что-то покажу.

Я помнила, что рядом с салфетками лежали новые полотенца. Я достала парочку, чтобы уложить рядом, потому что развернуть их без использования ножниц было бы проблематично. Вот о чем его мать думала — сын сам будет распаковывать кухонную утварь? Наивная…

Ну что ему надо? Что показать? Руки пустые…

— Что? Что ты собрался мне показать?

— Вот это…

Гай щелкнул выключателем, лампочки в потолке погасли, горела только ёлка. Стало реально по-новогоднему романтично.

— И заодно, как целуюсь…

Шок — это по-нашему, да? Вместо стола, я сразу же ухватилась за свитер Гая, который он до сих пор не снял. Впрочем, как и я… А в доме тепло. Да и наши тела взяли вдруг и превратились в два обогревательных прибора, а губы — в одно целое. Или не вдруг? Он начал первым, поймал мою нижнюю губу, когда мне вздумалось возмутиться наглости его предложения. Потом была верхняя, обе, язык… И борода не мешала — я ее просто не замечала или просто забыла, как целоваться без мехового воротника.

Я без каблуков, на носочках мне долго не прокачаться… Гаю пришлось чуть уменьшиться, съехав по полу вниз, затормозив пятками, и самую малость вытянуть мне шею. Его горячие руки спрятались под волосы, и мои горящие уши попались в плен чужих пальцев. Мои же в похожем такте перетирали ворсинки темного свитера, сомкнувшись у Гая за спиной в безвоздушном пространстве между кухней и гостиной, в которой таинственно мерцала новая ёлка.

Бросив свитер, я вскарабкалась по спине ему на шею и спасла свою — теперь ему захотелось проверить толщину свитера по всей длине моего позвоночника. И позвонки под его пальцами звенели, точно рождественские бубенцы… Это лаяла Юпи. На нас — с дивана.

— Тявкалке не нравится, как я целуюсь, а тебе? Нравится? — не отпустил он меня от себя, только убрал с подбородка губы.

Я не ответила, не успела — он уткнул меня носом в свой свитер и повернул голову к дивану.

— Пошла на пол! И спать! Твоего мнения никто не спрашивал. Не твоего собачьего ума это дело. Ну?