Крестики # нолики

Я держу в руке стаканчик с кофе, разглядываю улицы незнакомого города и про себя восхищаюсь роскошью и красотой. В Москве я была лишь однажды -- проездом и довольно давно.

....

-- Сразу договоримся, если покидаем номер по одиночке, то оставляем ключ на ресепшн. А то был такой случай с одной дурочкой. Пошла по городу гулять, а мне хоть на диванчике в холле располагайся.

-- Хорошо, -- киваю я, заходя в номер. Оглядываюсь: вполне комфортно. Просторный номер с рабочим столом, прекрасный вид из окна и одна большая кровать.

-- Отдохни пару часов. Ты пока не нужна. Потом подойдет визажист. Артёмка, прекрасный парень, познакомитесь, -- Дина Викторовна задернула штору на окне, -- боже, как раздражает свет после такого стресса.. Мы давно с ним работаем. К четырем ты должна быть готова. Будет ранний ужин с нашими компаньонами, я вышлю за тобой машину. Скажешь Белле..

Я не могу внимательно слушать, потому что смотрю на кровать, и когда директор замолкает, чтобы отдышаться, задаю вполне резонный вопрос.

-- Олег Богданович забронировал только один номер? В целом меня ужасает факт, что номер один на двоих, ведь поездка планировалась именно с шефом.

Дина Викторовна оглядывается на меня через плечо.

-- А что? Ты вроде взрослая барышня, должна понимать, -- снисходительно кривит губы.

Смотрю на нее проницательным взглядом предупреждая, что насмешка в ее голосе не ускользнула от меня.

-- Или все таки нет? -- удивлённо вскидывает брови.

Сжимаю челюсти, не имея возможности прямо сейчас спросить за это все с Олега.

— Хороший вопрос. Это все, что вы хотите узнать? — не скрывая раздражения спрашиваю я.

— София, честно говоря, ты мне нравишься, -- гипнотизирующе льстиво. -- Но с этими разговорами не ко мне, девочка моя, не ко мне. К тому же, -- она нависает над собственной сумочкой и начинает ее тормошить, -- в договоре о найме нет пункта об обязательной необходимости отдельных кроватей.

***

Тимур

Видимо в этот день жизнь решила подготовить мне особый сюрприз.

Так обычно и получается — быстро, с разбегу, не вписываясь в повороты, ни секунды не раздумывая, а когда без тормозов, на полной скорости и с выключенными фарами — так интереснее, ярче и чувственнее.

Я еще брежу адреналином, который разгоняет кровь. Даже спать не тянет. Да и негде в этой клетушке.

Впрочем, нервничать уже поздно. Надеюсь, мое сумасбродство окупится.

Вытянул ноги, удобнее устраиваясь на широкой лавке и даже потянулся к карману. Но вовремя вспомнил, что сигареты, зажигалку и телефон конфисковали. Остается только дремать, пытаясь отвернуться от яркой лампочки в охранке.

Напротив меня какой то фраер в белой замызганной дутой куртке пытается что то втолковать стражу порядка. Нудит сипло, надоедливо, потому что никто его естественно не слушает. Здесь сыро и странно пахнет, но я готов себя заставить это перетерпеть и ждать.

Сначала появляется хозяин иномарки, которую я угнал. Меня выводят в дежурку к столам с телефонами и кучей всяких папок. Устанавливают наше не родство и не знакомство. Задают кучу вопросов и стыдят. Да, стыдят. Это у них весело получается.

-- Как же вы до этого додумались Тимур Богданович? Чужую машину разбить? Ауди между прочем, совсем новенькая. Быкануть захотелось? Чужое имущество испоганить? А за порчу чужого имущества статья между прочем, вон потерпевшая сторона серьезно настроена. В суд подаст. Все оплатить придется, восстановление, ремонт... А вы даже не работаете. Как выкручиваться будете?

Я игнорирую все вопросы и комментарии.

-- Это я еще про угон молчу. А если бы пострадал кто?

-- Уж поверьте, я сделал все, чтобы невинных жертв не было.

-- Не надо, не надо, можете нас не успокаивать, за создание опасной обстановки на дороге мы с вас по-любому спросим.

Подтягивает к хозяину машины пакет с моими личными вещами.

-- Посмотрите внимательно. Вещи у него конфисковали. Нет тут вашего?

А сам поглаживает пальцами мои швейцарские часы под прозрачной пленкой.

Кстати, да. Время.

Я нахожу взглядом настенные часы, анализирую и сжимаю губы. К горлу подкатывает едкий ком, шершавый и колкий одновременно — мысленно давлюсь на слове «досада»

Что то идёт не так.. Олегу давно пора быть здесь, -- найти меня в одной из "загребалок" нашего города не так уж и сложно.

Собственные мысли вдруг превращаются в муравейник, в который неожиданно ткнули палкой. Предположения зашевелились одно за другим: Алекс проспал, не захотел звонить. А если Олег... не позволяю крамольной мысли даже на секунду поднять голову, даже шепотом задать пугающий вопрос... Я знаю, что не приму ее после него.

Ощутив, что пульс участился от злости и беспокойства, пытаюсь отвлечься, но Искушение отправить что-то, позвонить просто, чтобы узнать как там все сложилось становится слишком навязчивым.

-- Отводи его обратно, -- кивает в мою сторону блюститель порядка.

-- Мне позвонить надо.

-- Позже позвонишь.

-- Сейчас.

Вырываю локоть из чьих-то цепких пальцев.

-- Веди его, я сказал.

Скручивают руку, надавливают на загривок. Хочется лягнуть, вырваться, заехать в нос тому кто за спиной, но чутко просчитываю, это только усугубит мою ситуацию.

-- Шагай!

Я делаю несколько шагов и с надеждой на лице оборачиваюсь на открывшуюся дверь.

В проеме Олег. Выглядит он странно -- осунувшийся и растрепанный. Находит меня пробежавшись по помещению взглядом и вымученно кривится. Запрокидываю голову и расслабляюсь, позволяя увести себя в клеть. Все таки удалось. Олег в городе, не в самолете рядом с моим наваждением, а здесь, со мной. Все остальное уже не важно.

Брат воспользуется собственными связями, даст контакты адвоката, естественно подпишет стопку бумаг, пообещает все уладить с пострадавшей стороной. Все как и планировалось. На какое-то время удается абстрагироваться. Сконцентрировать пустые мысли на движениях в собственной голове, не подставляя себя ни под один из размытых образов.

Через двадцать минут меня выпускают без нравоучительных слов "на дорожку" и пререканий.

— Придурок, — резюмировал Олег, подойдя с боку. Интересно, о чем он? Скорее всего злится, что они с Софией не летят сейчас на московскую тусовку..

Внезапно он выбил из рук сигарету, которую я как раз прикуривал, схватил под локоть и дернул на себя.

Смотрит на меня со всей яростью и дышит в лицо.

— Ты ничего не попутал? — угрожающе уточнил я, не сразу определившись, как реагировать на это вторжение. — Не надо из себя крутого парня строить. Не надо, Олежек. Я знаю, где прав. Вот и все.

Вырываю руку и медленно спускаюсь по ступеням, нашаривая пачку сигарет в кармане. Мы никогда не ладили. Всегда что-то делили, спорили, игнорировали. Это ему интересно блюсти традиции нашей семьи, -- быть понятным и органичным, с уклоном на подчеркнутую деспотичность перенятую от отца. Подчиняться каким-то общепринятым правилам, недооценивать меня, вернее, презирать, за мой бунтарский характер и не любовь к повиновениям, и прятать собственные пороки за умным, серьезным лицом. Я не для того родился, чтоб в рот ему заглядывать и боготворить, как непререкаемый идол нашей семьи.

-- Неразумное, маленькое зло.., -- кидает мне в спину Олег. -- Я бы не приехал вытаскивать тебя из этого дерьма. Сегодня уж точно, нет.

Я затягиваюсь и хищно усмехаюсь.. "Ну конечно, на другой чашке весов кое- что повкуснее, чем мои проблемы."

-- Три часа назад умер Кирилл. Вот и живи теперь с этим. С этим своим -- я прав!

Он обходит меня и идет вперед к припаркованной у забора машине. Я глохну на вдохе, закашливаясь сизым дымом и сквозь резь в глазах от никотина смотрю в спину исчезающую в пустоте.

К пустоте добавляется белый шум. Как неработающее кабельное по ящику — шипит и дрожит изображением. На груди под кожей разливается огонь, превращая ребра в черные истлевшие стебли. Взгляд дрейфует вдаль, к пыльной, заляпанной грязью и осенними дождями улице.