Крестики # нолики

— Может останешься? — бросаю я, устало прожигая кажется самым горячим взглядом.

Она пожимает плечами.

— Нет, конечно, зачем? К тебе сейчас приедут, а потом поспать надо. Ты совсем плохо выглядишь... Обязательно выпей антибиотик. Доктор назначит.

Нет, конечно, зачем..

Я молчу, слушая как София возится с обувью и одеждой у двери. И бросаю первое, что приходит на ум.

— Нам с тобой поговорить нужно. Об Олеге.

— Ты о вчерашнем? Забей! Он звонил мне сегодня утром. Все в порядке..

— Зачем звонил? — сжимаю зубы и напрягаю слух. С дивана мне ее не видно и я ни за что не пойду посмотреть как она уйдет.

— Это по другому вопросу.., — тихо отвечает она и я рад, что сейчас ей не видно моего перекошенного злостью лица.

Входная дверь хлопает раньше, чем я успеваю что-то подумать, не то что сказать. Но постепенно мысль все-таки формируется в голове: придется заняться Олегом, пока все не стало слишком плохо.

.......

Медсестричке Нине на взгляд 42 года, пухленькая и опрятная, аккуратно укладывает мою руку на стерильную, противно пахнущую салфетку и тихо воркует что-то про то, что все будет хорошо, и мальчики — такие мальчики.

Если бы она видела этого мальчика час назад, она бы не ворковала, она бы, наверно, начала с того, что вколола мне какой-нибудь транквилизатор и подошла только после того, как я вырублюсь.

— Почти все, — говорит госпожа Нина и я пробую пошевелить пальцами.

— Чувствительность вернется минут через тридцать-сорок. Сейчас наложим бинт и можешь отдыхать. Она говорит что-то еще, кажется, обещает выписать рецепт на обезболивающее, если ночью я не смогу заснуть, но я слушаю вполуха, не спать по ночам — дело привычное. Выныриваю из своих мыслей только когда понимаю, что от меня ждут ответа.

— Что, простите?

— Ты из-за девушки подрался?

— Нет. А что?

— Да так, ничего, — женщина смотрит на меня с легкой улыбкой. — Просто необычный такой порез получился. Романтичный.

Чего, бл**?

Судя по всему, этот вопрос отпечатался у меня на лице, потому что та похлопывает меня по руке, выражая желание наконец-то свалить.

— Ровно по линии сердца проходит. По всей длине. Символично так получилось, да?

Да, — думаю я.

— Ничего, скоро заживет. Дней за девятнадцать. Глубокий порез. Прости, дружок, но там шрам на всю жизнь останется.

Побыстрее, кажется, не светит — я отчетливо чувствую, как к медикаментам примешивается другой запах — мой собственный, и с ним сейчас что-то не так: к привычному составу из геля для душа, туалетной воды, слабого аромата стирального порошка и сигаретного дыма на одежде, примешивается еще один, которого обычно нет.

# 32

Дверь за мной закрывается с хлопком, от которого я невольно вздрагиваю. В глаза бьет яркий свет, голова раскалывается, и я хватаюсь за виски, чтобы немного прийти в себя. Вот это да! Не верится даже. Ад выпустил меня живой и невредимой. Да, пусть слегка помешанной, но все таки живой!

Стараясь не паниковать, изо всех сил напрягаю память, чтобы понять наконец, как я там оказалась и как все это со мной произошло. Последнее воспоминание, которое я с трудом выискиваю в моём будто бы опустевшем мозгу, — это то, как я смотрела на потасовку. Затем — туман и обрывки. Ветров, его окровавленная ладонь, взгляд, бинт, сковородка и мои кроссовки, которые я старательно обуваю. Все остальное кануло в бездну.

Нет, еще его тон. Странный, другой. Будто смирился, будто на равных.. Без издевок, без претензий, без напускного безразличия. Таким тоном он со мной еще не говорил ...

Он был ощутим и реален, обрастал новыми гранями, запутывающими и вопиющими эмоциями, которые разжижали мозг в кисель, иначе не объяснить стремительно съезжающую крышу и сопутствующие ей нездоровые действия. Всё, что касалось Тимура было иррациональным. Отталкивающим, но болезненно необходимым. И его внимание -- чем-то очень привычным, на что никогда не обратишь внимания, пока не лишишься. Как это произошло? Я понимаю, что мной банально воспользовались, и роль моя была не значительнее разыгранной карты, но...потащиться к нему..? Где была моя голова?

Нужно быть очень осторожной со своими желаниями, потому что они имеют свойство сбываться. Не коряво или однобоко, а полностью, как и было задумано.

Еще вчера я хотела его убить. Сначала налетела на Лебедеву. Ее присутствие в моем доме и избитый брат говорили только об одном -- она с этим как-то связана. С кем связана Даниэль? С Ветровым. К гадалке не ходи! Но та и сама не могла объяснить все внятно... Ехала, увидела.., подобрала.. И я думаю, пусть не сам, не мог он наверно, быть таким спокойным в машине развозя нас по домам после того, как избил Алекса, но точно с его негласного согласия, с его подачи. Ведь угрожал! Хоть сейчас загляни в сотовый и все как на ладони.. Всю ночь вынашивала планы мести, а в итоге.. бинтую ему руку и готовлю омлет.

И в этот раз я действительно не понимаю. Сложно поверить такой мирной атмосфере между нами. В ней вроде спокойно, но именно это спокойствие и настораживает. Он бывает таким милым и дружелюбным, но с этим парнем нельзя расслабляться. Он может мило улыбаться, а в следующий момент втоптать в грязь, с той же милой улыбочкой..  У меня не настолько хорошо, как у Тимура подвешен язык, да и мозг работает в других частотах, который не мог так же филигранно выстраивать остроты, доводя оппонента до белого каления. Значит нужно быть осторожной..

Жесть. А ведь ему было больно. Сколько же нужно тратить энергии, чтобы всегда улыбаться, даже если тебе плохо?

Асфальт под ногами отчего то шевелится и я едва ли ровно попадаю в проем ворот забора огораживающего коттеджи. Край. Граница, за которой теперь таится произошедшее.

— Ну, как там наш Тимурище, живой? — вяло интересуется со стороны будки Сан Саныч, посматривая на меня сальной улыбочкой. Я просто пожимаю плечами.

Оказавшись в холле универа, смотрю на часы, и понимаю, что остаётся еще несколько минут до конца первой пары. Есть вариант постараться все вспомнить, отмотать, как говорится, назад: какие слова я произносила у Ветрова в гостях, как себя вела, сколько сыпанула соли в омлет, но делаю всё наоборот -- заставляю себя не думать о нем.

Ну и ладно, что тебя понесло. Ну и ладно, что твои мозги были напрочь выключены из-за этого…

Из столовой очень вкусно пахнет булочками. Желудок сводит от нервного голода. Повинуясь инстинктам, всё-таки захожу в столовую и иду прямиком к прилавку. Любезная продавщица встречает меня улыбкой и ласковым вопросом «Чего тебе, милочка?». Я мысленно считаю свои карманные и заказываю булочку с корицей. В попытке застегнуть рюкзак, из которого только что доставала деньги, отступаю на пару шагов в сторону и неожиданно натыкаюсь на кого-то.

— Извините-простите, — выдаю я сразу же, а потом оборачиваюсь и вижу перед собой совершенно не удивлённую Вику Миронову. — Я тебя не заметила, — слегка ошарашенно произношу я, но фраза выходит похожа на вопрос, так что звучит это довольно глупо. Официально мы не знакомы, но вполне допустимо, что знаем о друг друге больше, чем можем предположить. Вика тихо хмыкает, и ее губы трогает плохо скрываемая улыбка.

— Очевидно была занята порочными мыслями? — отвечает она с лёгкой иронией. Присаживается на секунду, чтобы поднять кошелечек Анекке, выпавший из ее рук при столкновении. — Составишь мне компанию? Не хочу пить чай одна.

И не дождавшись моего согласия обращается к продавщице: «две кружки чая, пожалуйста».

Мне ничего не остается как молча пройти к столику. Они почти все пустуют в период пары, но я выбираю тот, который дальше от окна и сажусь на стул. Не успеваю морально подготовиться, как напротив опускается Вика. Нежно-салатовое теплое платье-худи пересекает крупный вертикальный принт и мне приходится прочесть: «я за любой движ».

— Ох, как обидно, — встревоженно подается она ко мне через стол, смотря на мои руки. —  Эти пятна.. вряд ли теперь удалишь..