Страница 2 из 43
~*~*~
Такси свернуло на грунтовую дорогу, ведущую сквозь густой лес. Даже в конце октября красно-желтых листьев среди бесконечной зелени попадалось мало. Ели, сосны, кедры и мох затмевали все.
— Ваше лицо мне знакомо, — затеял таксист непритязательный разговор. — Вы уже бывали в наших краях?
Я понимающе улыбнулась. В Эсканабе все друг друга знали, городок-то крошечный, всего двенадцать тысяч жителей.
— Я здесь родилась. Бывала летом, когда навещала бабушку. Она умерла недавно.
— Так вы — внучка Марши Ким? — обрадовался таксист, внимательнее меня разглядывая в зеркале заднего вида. Его добродушное лицо тоже казалось мне знакомым, наверняка я встречалась с ним в детстве. Но, конечно, уже забыла имя.
— Да, это я.
— Теперь я вас вспомнил, — подмигнул мужчина.
Сосны и кедры становились все более необхватными и могучими по мере того, как мы продвигались вглубь, отдаляясь от человеческой цивилизации, их кроны перекрывали солнечный свет, дорога выглядела все мрачнее. Как нельзя лучше это подходило к моему нынешнему настроению. Под приближающийся праздник нечисти, который я вынуждена пропустить, потому что приехала в это богом забытое место. Провести время в лесной глуши, в полном одиночестве в скрипучем старом доме, накануне Дня всех святых — что может быть хуже и скучнее? И страшнее…
— Жаль старую Маршу, — посерьезнел таксист, — хорошим человеком была, хоть и с причудами.
Бабуля умерла несколько недель назад на семьдесят девятом году жизни. Почему-то из всех родственников она завещала свой разваливающийся дом именно мне, хотя знала, что я не горю желанием возвращаться в этот промозглый городок. На первое ноября была запланирована моя встреча с местным агентом по недвижимости, после чего я смогу вернуться в Милуоки. Задерживаться в Эсканабе надолго я не собиралась.
Была бы возможность, я прилетела бы сюда лишь на пару часов и сразу уехала. Но билеты на самолет удалось достать только на двадцать девятое октября, в канун праздника с билетами было туго, и теперь мне придется провести три очень долгих и унылых дня в этой глухомани, вдали от цивилизации и друзей.
— Собираетесь жить здесь? — поинтересовался таксист, выруливая на заросшую высокой травой знакомую мне с детства лужайку. Дом терялся в зелени, став частью леса. Два этажа некогда добротного семейного гнездышка Кимов. Теперь краска с фасада облупилась, крыша обветшала и заросла мхом. Вид у дома был неухоженный и печальный.
— Нет, — расплатилась я, испытывая болезненное неприятие к этому заброшенному месту, — буду продавать.
— Вряд ли кто-то польстится, — возразил таксист, мило отказавшись принять оплату у внучки Ким. — Если даже вам он не нужен, разве кто-то чужой захочет здесь поселиться?
— Действительно… — согласилась я, хмуро оглядывая дом, когда рокот мотора такси затих вдали. Меня окружила подавляющая тишина — после шума большого города я будто оказалась в вакууме. Даже птицы, казалось, избегали летать над этим местом, я слышала только шум слабого ветра в высоких кронах сосен.
Вздохнув от осознания, что мне придется провести в этом доме целых три дня, я решительно подняла чемодан и направилась к дверям.
~*~*~
— Да, я уверена, что хочу продать дом и землю, — отвечала я следующим утром агенту по телефону после тяжелой бессонной ночи. — Вы можете приехать и посмотреть в течения дня? Ах, вы его уже видели? Прекрасно. Как быстро вы закончите оформление документов? Я бы предпочла сделать все сегодня. Ах, вы не можете? Жаль… А завтра? Я не хочу оставаться здесь ни одного лишнего дня… Праздник, понимаю, семья… Но и вы в мое положение войдите. Хорошо, первого, значит, первого…
Разговаривая, я слонялась по гостиной, небрежно смахивая с поверхностей пыль. Все здесь напоминало мне о детстве. В мягком продавленном кресле мы с бабой Маршей сидели перед камином, пока она читала мне сказку. А за старым, отполированным временем столом я лепила, рисовала, а позже выполняла летние школьные задания.
Мать с отцом сбежали из Эсканабы, когда мне было лет шесть. С тех пор я бывала здесь только летом и по праздникам, дышала насыщенным ароматом хвои и купалась в прохладной речке, а вечерами бабуля рассказывала мне сказки перед сном, чтобы я побыстрее уснула.
Была одна… довольно пугающая история, которую бабушка часто любила повторять. Она въелась в мою память, накрепко засела в голове, хотя я и не верила в реалистичность выдуманных страшилок даже будучи ребенком. О том, что за некоторыми дверями прячутся чудовища…
Хмыкнув от неприятного воспоминания, и сейчас вселяющего в меня чувство необъяснимой тревоги, хотя я давно стала взрослой, я спустилась по деревянной лестнице вниз, зажгла свет и открыла тяжелую дверь в старый погреб. Здесь ничего не изменилось за десять лет, даже запах стоял тот же самый — земли и плесени. Вдоль стен и между ними — пустые ряды ромбовидных полок, в которых когда-то хранились домашние ягодные настойки.
Погреб отлично держал прохладу — предки, незнакомые с холодильниками, знали толк в таких вещах. Даже освещение до сих пор не было проведено сюда. Ходить между рядами приходилось, оставляя дверь открытой и пользуясь немногочисленным светом, долетающим с первого этажа. В детстве бабушка пугала меня этим местом — предупреждала, что тяжелая дверь может захлопнуться, и тогда я останусь одна в темноте. Никто не услышит моих криков, и тогда чудовище, живущее здесь, схватит и утащит в свой мир.
Сейчас я относилась с юмором к тем бестолковым детским воспоминаниям. Хоть мне и было немного жутковато находиться здесь до сих пор, особенно одной, я уже не боялась выдуманных монстров, как в юном возрасте.
— О, — я заметила темную бутылку и очень удивилась, что погреб не до конца опустошен. Неужели старые бабушкины запасы еще сохранились?
Воображение тут же нарисовало более приятную картину завтрашнего вечера: я, украсившая комнату и двор потертыми бутафорскими тыквами, наверняка все еще пылящимися на чердаке, попиваю красную жидкость из высокого бокала на длинной ножке. Кто знает, может быть тогда я буду меньше злиться на то, что пришлось вместо веселой хэллоуинской вечеринки приехать сюда?
Слегка очистив выпуклый стеклянный бок от толстого слоя пыли, которую удастся смыть только водой, я обогнула последний стеллаж и вздрогнула, заметив в самой дальней и темной части погреба еще одну дверь…
— Лекси, не смей никогда прикасаться к этой двери, слышишь?! — из глубин моей памяти строго выговаривала мне бабушка. — Поверь мне, не каждую дверь стоит отпирать! За некоторыми таится настоящее зло, открыв их, ты выпустишь зло на волю!
Бабушка тянула меня за рукав кофточки, а я все оглядывалась на ржавую металлическую дверь в глубине погреба, испытывая любопытство, но еще не страх. Мне было семь.
— Но там голоса! — капризничала я, потому что у меня отнимали игрушку. — Мне скучно, у меня совсем нет здесь друзей! А за дверью кто-то живет, бабуля!
— Конечно, живет, сегодня же канун Дня всех святых, вот нечисть и просыпается, — баба Марша хлопала дверью погреба, закрывала ее на ключ и прятала его в карман, строго меня отчитывая: — А ты, непослушное дитя, должна держаться подальше от этого опасного места. Придет время, сама поймешь, почему.
После того единственного случая бабушка больше не сердилась и даже позволяла мне играть в погребе — в любые другие дни, кроме Хэллоуина. В День всех святых погреб всегда оставался закрытым.
Но меня неудержимо влекло это мрачное место, может быть именно потому, что спускаться туда иногда было запрещено. Я играла в прятки с другими девочками, когда соседи приходили в гости к Марше со своими детьми. Таясь в темноте между рядами, я могла быть уверена, что меня не найдут — я была единственным ребенком, не боящимся сюда заглядывать.
Глядя на таинственную железную дверь с массивным запором, внушающим огромное уважение не только ребенку, но и взрослому, каждый раз я гадала, что же спрятано по ту сторону. Ржавый, но слишком солидный для этой двери замок, интриговал. Что такого может скрываться там, если понадобилась такая серьезная защита? Я даже пыталась однажды взломать его, насмотревшись детективных сериалов, но быстро опомнилась, не желая сталкиваться с гневом бабушки.