Цена твоего молчания

Само собой, о литературном языке тетя Галя имела весьма смутное представление, и от количества мата я покраснела в первые же десять секунд. Стало стыдно перед Вовой, который тоже это слушал, погружаясь в мир знакомых моей матери и, пусть хоть и частично, но и мой мир тоже. Но, скосив глаза на парня, я чуть взбодрилась — он стоял с таким невозмутимым видом, словно каждый день ходил по трущобам и опрашивал местных алкашей.

Хорошо, что разговор получился более чем недолгим. Ибо после возмущений, одарив напоследок чумным взглядом покрасневших глаз, нас послали туда, откуда мы пришли, громко захлопнув дверь перед нашими носами.

Не говоря ни слова, мы вышли из подъезда, направившись к мотоциклу.

И накрапывающий дождь с наступающим вечером как нельзя лучше отражали мое настроение.

Ноги получалось переставлять автоматически, а в голове тем временем шел диалог с собой. Как так могло получиться, что из двух симпатичных молодых женщин получилось вот ЭТО? Что произошло с ними, что из основных потребностей в жизни стал алкоголь? Ведь не настолько же все безнадежно было?

Да, я не знаю, что случилось с практически незнакомой мне тетей Галей, но обстоятельства жизни своей матери представляла достаточно отчетливо. И чем дольше думала, тем меньше понимала ее. Конечно, потерять мужа — это трагично, печально и страшно. Обидно. Мать часто говорила, что жизнь ей досталась тяжелая, а судьба — жестока к ней лично. Но, на мой взгляд, ей досталось лишь одно испытание. А все остальное она сотворила своими руками. Ведь судьба никоим образом не заставляла ее разменивать жизненный путь на бутылку, теряя красоту, деньги и… дочь. А еще не получалось избавиться от мысли, что повлиять на выбор отца она тоже могла, и, возможно, той аварии вообще бы не случилось…

На короткое время размышления вытеснили тревогу. И даже Владимир не говорил ни слова, словно почувствовав мое нежелание разговаривать.

— Теперь в заводскую столовую? — раздалось рядом, а я с удивлением поняла, что стою около мотоцикла. Парень протягивал мне шлем, и я запоздало улыбнулась в знак благодарности и кивнула, принимая защиту.

Накрапывал мелкий дождик, и я зябко поежилась — ветер едва ли стал теплее и тише, куртку ощутимо продувало. Надежда на то, что нам повезет не попасть под дождь таяла с каждой минутой, но отказаться от поисков мне и в голову не пришло.

— Насть, погоди, — Вова остановил мои руки, собирающиеся натянуть шлем на голову, бросив быстрый взгляд на хмурое, затянутое серой хмарью небо, — может, лучше домой? Если дождь разойдется, промокнем…

— Нет, — категорически отказалась, качнув головой, — лучше уж промокнем. А потом приедем и высохнем. Не смогу я сейчас дома, в неизвестности, понимаешь? Только еще больше себе понапридумываю ужасов…

Если он и хотел возразить, то никак не показал этого. Лишь задержал на мне взгляд чуть дольше, чем было необходимо, а затем отработанным движением надел свой шлем, усаживаясь на мотоцикл.

И не услышал облегченного выдоха, когда я последовала его примеру.

На доли секунды мне почему-то стало страшно, что он настоит на своем и откажется мне помогать. И заберет с собой это чувство защищенности и уверенности, которое придавало мне сил.

На миг прикрыла глаза в безмолвной благодарности всем потусторонним силам, что этого не случилось…

Путь до завода занял не меньше часа.

И, как оказалось, не маршрут стал самой большой проблемой. Пробки. Я совсем забыла, что сегодня будний день и как раз в это время работающее население в своем большинстве направится по домам. Движения на дорогах стало откровенно затрудненным, и я все больше нервничала. Отчасти от того, что не терпелось узнать новости про маму, а отчасти от чувства вины, что Владимир так бесполезно тратит свое время. И, судя по всему, это не осталось незамеченным — в какой-то момент парень положил свою ладонь поверх моих, обхвативших его за талию, погладив, а затем легко сжав.

Чуть покраснев, я постаралась отвлечься и рсслабиться.

В итоге, когда мы нашли ту самую столовую, вокруг заметно потемнело. Сумерки наступили раньше обычного, не в силах противостоять погоде. А дождь из редкого и мелкого перерос в противную морось, обильно оседающую на волосах, коже и одежде. А из-за скорости передвижения, моя куртка с джинсами успели стать откровенно влажными.

Но я старалась не обращать на это внимание.

Отдав шлем парню, решительно шагнула в теплоту помещения, едва не задохнувшись от разнообразных запахов. Желудок тут же откликнулся жалобным урчанием, не в силах их проигнорировать. Готовили здесь, без сомнения, вкусно.

Чувствуя, как тело сотрясает озноб, я двигалась по проходу между столами, направляясь к стойке раздачи. Как и предсказывал брат Пашки, замерзнуть успела ощутимо, и теперь стискивала челюсти, чтобы зубы не стучали слишком громко. Краем глаза заметила, что парень идет следом, но, как ни странно, отнеслась к этому спокойно. Какие уж теперь тайны…

За стойкой обнаружилась женщина средних лет в белом костюме с типичной шапочкой, под которую были забраны темные волосы. Она ловко орудовала большой ложкой, перекладывая остатки еды из большой кастрюли в пластиковый контейнер, и откровенно удивилась, обнаружив нас напротив.

— Чем могу помочь?

Волнуясь и сбиваясь, я постаралась внятно изложить ситуацию. С ужасом ждала, что женщина попросту откажется отвечать на мои вопросы и давать какую-либо информацию, но этого не произошло. Она лишь ненадолго задумалась, рассматривая меня, а затем позвала кого-то, громко крикнув что-то неразборчивое в сторону кухни.

И меньше, чем через минуту, оттуда вышла дородная брюнетка, судя по всему повар. Снова рассказ и удивленно-подозрительный взгляд. И снова ожидание — она ушла на кухню обратно, ни говоря ни слова.

Если бы не Владимир, я бы извелась. Ожидание вычерпывало больше сил, чем бег по пересеченной местности. Хотелось непрерывно двигаться, делать хоть что-то, чтобы не останавливаться и не думать. Пусть даже бессмысленно, по кругу, но это все равно легче стояния на месте. И только присутствие парня позволяло мне сохранять хоть какое-то подобие спокойствие, не раздражая своей беготней окружающих.

И в конечном итоге мои мучения были вознаграждены. Брюнетка, вернувшись, сказала, что, судя по графику, моя мать взяла отпуск без содержания на две недели. Как раз, начиная со вчерашнего дня. А уж куда она отправилась и как решила провести эти дни, того в графике написано не было…

Обратная дорога заняла в два раза меньше времени. И я бы хотела сказать, что не заметила, но ливень, хлещущий сплошным потоком с неба, заставил нас прочувствовать каждую секунду этой поездки. Я промокла насквозь, замерзла, казалось, до самых костей, а пальцев рук и ног к концу поездки не чувствовала вовсе. Но полученная информация чуть примиряла меня с этими мучениями.

Я безропотно встретила тот факт, что Владимир решил поставить мотоцикл на стоянку — крытую, так что за технику можно было не беспокоиться. До дома мы добежали почти бегом, благо совсем близко оказалось. И уже оказавшись около двери своей квартиры, я даже не задумалась о том, чтобы попрощаться.

— Чай будешь?

— С огромным удовольствием, замерз, как собака, — откликнулся парень, заходя следом за мной в небольшую прихожую.

Я усмехнулась — зрелище мы представляли оба впечатляющее. Мокрая одежда, такие же волосы, с которых стекали капли воды, чуть посиневшие губы. Последнее, возможно, мне и показалось, но ощущение, что мне ни разу в жизни не было так холодно, не отпускало.

Если бы не парень, я бы с удовольствием сразу залезла под горячий душ, но сейчас только достала два небольших полотенца, предложив одно парню, чтобы вытереть лицо и волосы. Чай заварился быстро, сахар на столе еще оставался, а у меня в комнате еще оставалось полпакета небольших сухарей с изюмом.

От ужина Владимир отказался, да и мне не особо хотелось.

Разлив обжигающий напиток по кружкам, я пододвинула одну к себе и с тихим стоном сделала первый глоток, ощущая, как разливается долгожданное тепло по телу. А спустя треть кружки мне стало почти хорошо, а лицо неожиданно «загорелось».