(Не)твой

— Да ребёнок у меня есть, понятно? — кричит и по груди меня бьёт, все ещё к стене придавленная, а у меня сердце в пятки падает. Что она говорит?

— Ребёнок? — спрашиваю ошарашенно.

— Да, Ковалёв. У меня есть сын, Матвей, пять лет ему.

— Охуеть… — шепчу, забывая, как дышать. Я не против детей, просто как-то неожиданно. Очень.

Ребёнок. У Крохи. Да она сама как подросток, как с ней ребенка-то представить? Матвей, говорит, пять лет. Это самое неожиданное, что я готовился услышать, честно. Самое. Ребёнок… У моей Крохи есть пятилетний сын…

— Вот именно поэтому, Антон, у нас ничего не получится, понимаешь? — отталкивает меня, а в глазах слёзы стоят. Да твою ж! Ненавижу, когда женщины плачут, особенно, когда из-за меня.

— А почему я никогда его не видел? — не знаю, что несу, губы с мозгом сейчас не в паре работают, потому что мозг после мысли о детях вообще отключился. — Ты до поздна тут, мы и глубокой ночью уезжали…

— Давай, скажи ещё, что я плохая мать! — взрывается Кроха, что-то перебирая у себя на столе, чтобы хоть чем-то занять руки. Обнять её хочется, но не время, она такая заведённая, что лучше не стоит. — Матвей на лето ездит к моей маме за город, там дом, бассейн, природа.

— Так, ладно, — выдыхаю и треплю волосы ладонью. Сумасшедший дом, конечно, но не смертельно. Ребёнок, ну… просто ребенок. Пять лет, мальчишка. Дети вообще цветы жизни, да? Переживать не стоит, значит. Ребёнок ведь не муж, не парень, не любовник, а значит, переживать нечего. Привыкнуть просто, познакомиться как-нибудь… когда привыкну. — Почему раньше не рассказала?

— Вот поэтому, — поворачивается и пальцем на меня показывает с болезненной улыбкой. — Потому что я надеялась, что ты отстанешь от меня просто и тебе не придется разочаровываться.

— Оль, ты дура? — хмурюсь. Правда дура. Подхожу близко, хватаю лицо в ладони, смотрю в глаза — в них слезы. — Куда разочаровываться? Охренел, не спорю, но дети разве плохо?

— Ты сам еще ре…

— Закрой рот, — перебиваю и целую в искусанные губы, прижимая Кроху сильнее. Отрываюсь, когда она перестает сопротивляться. — Воспитаем, Оль, какие проблемы?

— Мне не нужен отец для Матвея. Отец у него есть, они в хороших отношениях.

— И ты, да? — кровь мигом закипает, злюсь снова, ревную её как чекнутый.

— И я, да, — вздыхает, закатывая глаза. — Но мы просто поддерживаем общение касательно ребенка, угомонись, бешеный. Несколько лет назад я пыталась познакомить Матвея с мужчиной, ничего хорошего из этого не вышло. Он решил, что он мне не нужен больше, что я его брошу и все такое. С тех пор между мужчиной и ребенком я не выбираю и то, и то, пытаясь сгладить углы. Я выбираю ребенка, Антош. Просто пойми.

— Да просто подход надо к пацану найти, и всё! — психую. Она динамит меня без остановки, но вижу же, что внутри на меня искорка загорается, не спрячешь.

— Нет, Антон. Остановись. Просто забудь и все, ладно? — поднимается на носочки и целует меня в щёку, а потом быстро выбегает из кабинета, тихонько прикрыв дверь.

— Нихера не ладно, — бормочу и вылетаю в коридор. У меня на этот счёт другие планы, Кроха.

Глава 18. Оля

Не думала, что рассказать Антону про Матвея будет так легко и так сложно одновременно. На душе стало легче, а вот в сердце боль щемящая, что отталкиваю этого котенка ласкового от себя все дальше и дальше, хотя на самом деле хочется его прижать к себе и не отпускать никогда. Но жизнь — коварная штука. Сколько себя помню, она никогда не относилась ко мне с добротой, всегда добивала испытаниями и заставляла плакать. Кажется, за все двадцать шесть лет я ещё ни разу не была абсолютно счастливым человеком какое-то продолжительное время. Всё моё счастье настолько скоротечно, что эти дни я могу пересчитать по пальцам.

И Антон… он входит в эти счастливые дни. Могу с уверенностью заявить, что той ночью с Антоном я была абсолютно счастлива. Я чувствовала себя любимой женщиной, купалась в заботе, сильных руках и поцелуях. Погода была хорошая, мой ребенок был в безопасности, а проблемы словно ушли от меня на какое-то время, давая передышку.

Я сейчас я его отталкиваю. Самое страшное — я делаю это осознанно. Потому что как бы сильно я не хотела послать все к черту и остаться навсегда в его объятиях, есть слишком много факторов, обойти которые никак нельзя.

И да, мне от этого больно. С каждым днём я все сильнее растворяюсь в этом мальчишке, меня тянет к нему, как к магниту. Я хочу видеть его каждый день, касаться его, Господи боже, у меня появилось сумасшедшее желание накормить его домашней едой, это диагноз!

Мне было бы гораздо проще, если бы он сам сдался. Не оказывал бы мне знаков внимания, и у меня переболело бы со временем, но… Но он прет напролом, точно бульдозер, танк, я не знаю, бронепоезд какой-то! На мое безразличие ему плевать, на то, что пропадаю часто, тоже, мамочки, да его даже наличие ребенка не пугает! В двадцать два года! Он вообще настоящий? Я уже не уверена, потому что не бывает таких, как он. Его родителям нужно выдать награды за воспитание совершенно замечательного сына, сейчас таких очень мало, он действительно на вес золота. Мог бы осчастливить какую-нибудь молоденькую девочку, а бегает за мной… За разведенной матерью одиночкой, у которой на спине огромный кредит от козла отца и надоедливый бывший, который не даёт жизни. Зачем ему это? Я не понимаю, правда…

Сбегаю я быстро, хотя уверена, что сейчас Антон за мной не пойдет. У него тренировка, у меня дети, совершенно не время для выяснения отношений. Да и переварить ему мысль о том, что у меня есть сын, нужно. Может, придет к выводу, что это не его война? Скажет мне, что ошибся в своих чувствах, всего-то… От одной мысли сердце щемит. И как я собираюсь оборвать с ним любые отношения, когда реагирую так болезненно?

Слава богу, что сегодня тренировки с их командой нет. Я не выдержала бы полтора часа рядом с Антоном. И так завтра придется как-то пережить этот ужас, надеюсь, останусь в живых, потому что Антон наверняка будет сверлить взглядом. Господи, вот же влипла…

После тренировок с двумя группами детей выхожу из кабинета, затылком чувствуя приближение Антона. Ковалёв, чтоб тебя… ни спрятаться, ни скрыться.

Останавливаюсь, жду его, бежать смысла нет, он меня в полтора шага своими длиннющими ногами догонит, это будет только смешно.

Разворачиваюсь и вижу на лице Антона улыбку, от которой на душе теплеет сразу и улыбаться тут же в ответ хочется, даже сдержать себя не могу, чуть поднимая уголки губ. Я не могу быть рядом с ним каменной стеной и ледяной глыбой, не могу! Эмоции так и просятся наружу, мне очень сложно себя контролировать, правда, это выше моих сил.

— Ты закончила на сегодня? — спрашивает, подходя слишком близко. Дурацкая привычка, которая мне как назло слишком нравится. Ковалёв всегда становится почти впритык, так, чтобы нависать надо мной скалой огромной. Я в эти моменты себя совсем Дюймовочкой чувствую, приходится смотреть на него снизу вверх, задирая голову. Уверена, это он делает специально, в очередной раз напоминая, кто всё-таки из нас двоих ребёнок.

— Да, но подвозить меня не нужно, погода хорошая, я правда хочу прогуляться, — я хочу прогуляться, чтобы проветрить голову, а на погоду мне по большому счёту плевать. Я в тупике, мне нужно выгнать себя оттуда и понять, как быть дальше.

— С предложением прогуляться я как раз и пришёл, — Антон сияет, как полярная звезда, видимо, в его голове все складывается куда лучше, чем в моей.

— Антош… — отталкивать его все же очень тяжело. Язык сопротивляется говорить ему новые обидные вещи. Я чувствую себя ужасно, делая это. Я даю надежду, а потом сама же её отрываю вместе с руками, при этом травмируя нас обоих. Я ужасная, и я понимаю это, просто… почему все так сложно?

— Я знаю, что ты сейчас скажешь, Оль, — Антон меня перебивает, и спасибо ему за это огромное. Я все равно не смогла подобрать слов, чтобы ответить ему хоть что-то, — я всё это уже сто раз слышал. С возрастом мы порешали, теперь с ребенком надо. Я детей не боюсь, особенно, если этот ребенок твой.