Граф Суворов 5

В процессе они умудрились запороть запись, дважды. Благо, предусмотрев такой вариант мы не давали им оригинальные кристаллы, а лишь копии. Ну и готовый материал просматривали уже всем дружным коллективом, чтобы ни одна мелочь не ускользнула. А косяков было море. То камера отъедет, то звук станет почти неразличим. В итоге было решено делать еще одну прогонку, отсмотрев оригинал.

Результат — один из монтажеров оказался другом режиссера и его пришлось взять под стражу прямо в студии. Второй, увидев вооруженных людей, уводящих его приятеля в неизвестном направлении, все понял, и процесс пошел куда быстрее, а главное — продуктивнее. В финальной версии никаких просадок по свету или звуку не было, а монтажер с деньгами ушел домой.

— Педрашвили прав, на официальном телевиденье такого не покажут. — посмотрев итоговый ролик сказал Багратион, сплетя пальцы в замок. — К слову, его проверили. Он и в самом деле получал финансирование через всемирный союз режиссеров и кинокритиков. А те получали деньги через благотворительные фонды, которые организовали фонды англичан и турок.

— Плохо. — вздохнул я. — Медицина чужая, телевиденье тоже… хоть что-то свое у нас осталось?

— Любовь к родине, и производство снарядов. — усмехнулся Багратион. — Не переживай. На самом деле у нас своего куда больше, чем кажется, не пропадем. Но надо решить, что мы будем делать с этим видео.

— А что там решать? Поднимай связи, выкладывай везде где только можно. Люди должны это увидеть. — сказал я, поднимаясь. — Может тогда до них дойдет что происходит.

— Сделаю все что смогу. — серьезно кивнул Константин, и я со спокойной душой ушел готовится к аттестации.

Дворец Багратионов. Тифлис.

— Отдай записи нашим телевизионщикам. Пусть поставят во время вечерних новостей, как срочную. — распорядился Багратион.

— Ваш отец может быть не доволен. — чуть нахмурившись проговорил глава гвардии и доверенное лицо Константина. — Я видел, что они сняли… если это попадет в общественные массы, если люди это увидят… боюсь это затронет не только нашу губернию, но и всю страну. А кроме того — вынудит многих действовать.

— Может это и хорошо. Пусть крысы лезут на свет, так с ними будет проще расправится. — усмехнулся Багратион, прекрасно осознавая тот масштаб проблем, который может возникнуть. — Если надо подкупить — подкупай, если надо шантажировать, действуй. Каждый джигит, каждый арбек или ясал. Все должны знать, что происходит. И отдельную копию пошли дому Хопским. Чтобы точно не пропустили.

Следующим вечером, летний императорский дворец.

— На что я смотрю? — спросил Петр, когда ему предоставили взбаламутившую высший свет запись.

— Пленные, ваше императорское величество. Османы брали дворян и даже бояр Российской империи в плен, и вместо выкупа отправляли их на пожизненную каторгу, в качестве топлива на резонансных реакторах. — ответил Нарышкин.

— Плохо. — постучав пальцами по столу проговорил Петр. — Сколько людей это уже видели?

— Боюсь слишком много, ваше величество. Если бы на нем были только простолюдины, мы попробовали бы замять дело, опровергнуть его или даже дискредитировать запись. — сказал министр, разведя руками.

— Они выставили нашу армию слабой, не способной освободить своих людей больше трех лет. — заметил сидящий чуть поодаль Долгорукий. — Да еще и с соседями на стравливают!

— На юге и так война идет, не прекращаясь. Все больше приходит сообщений что среди османских кораблей видят новые английские суда. — напомнил Нарышкин. — Столкновения над Черным морем не прекращаются ни днем ни ночью, хотя и носят в основном местный характер, не более полу эскадры и без участия тяжелых крейсеров.

— Ясно. — Петр прикрыл глаза, стараясь успокоиться. Опять планы меняются, собранный флот, который можно было перебросить на усмирение Уральской республики, теперь придется отправлять на юг, чтобы совладать с османами. — Выясните все об этих пленных, соберите на них досье, передайте родственникам. И освещайте каждое такое семейное объединение как праздник. А в Тифлис послать оперативную группу, чтобы у этих правдорубов не было стимула дальше выступать.

Глава 21

— Вино или коньяк? — огорошил Строганов вошедшего в комнату охранника из ордена, стоило за ним закрыться двери. Небольшой кабинет, обустроенный в местном штабе жандармерии меня вполне устраивал. А главное — соответствовал букве договора о проверках дарников. Правда даже ей больше ничего не соответствовало.

Ни Василий, занявший место проверяющего на первичной обработке. Ни я, выступающий в качестве медика, и спрятавшийся за белым халатом, маской и квадратной шапочкой. Ни процедура, которую пришлось существенно пересмотреть, стараясь оставлять внешнюю видимость.

— Я на работе не пью. — хмуро ответил мужчина, глядя на стоящие на столе бутылки и закуски.

— Так и я не пью, чего тут пить-то? — удивленно посмотрел на него Строганов. — Присаживайся, разговор будет долгий. Так что, вино или коньяк?

— Воду. — чуть сглотнув ответил охранник, и Василий, пожав плечами, налил ему холодной минералки без газа.

— Продолжаем наш опрос. Долг или свобода? — поставив галочку напротив предыдущего пункта спросил Строганов.

— Долг… — еще сильней нахмурившись ответил охранник.

— Отлично! Православие или католицизм? — допытывался Василий, плеснувший себе чутка красненького. — Да ты не волнуйся, отвечай спокойно.

— Я не понимаю, какое отношение имеют ваши вопросы к моей аттестации? И вообще, куда делся предыдущий инспектор? — попробовал возмутиться служитель ордена, оглядываясь по сторонам.

— Внезапные кадровые перестановки, ничего ен поделать. — развел Строганов руками. — Колбаску будешь? Оригинальная, баварская. Отличная вещь я тебе скажу, в наших краях ее особо не достанешь, но посол расщедрился.

Пока Василий забалтывал охранника, я во всю трудился над камнем и меридианами опрашиваемого. После многомесячного привыкания Шаха ко мне, резонанса с чужими камнями и наконец сознательной порчи османских амулетов, мне удалось выработать стратегию, которую я назвал «спуск».

Да, ломать не строить, и то, что я делал, по сути являлось грубым пробоем силового контура, направленным на «вытекание» энергии из камней резонанса. Но другого варианта пока видно не было, и я решил сосредоточится на нем. Если нам в скором времени предстоит бороться с этими людьми, лучше бы им лишиться источника своей силы, оставшись в обесточенных доспехах.

Но главным, конечно, было замыкание центров удовольствия, находящихся в мозгу, и отвечающих за чистый кайф, от наркотиков. К сожалению, добровольцев из ордена у меня под рукой не было, и методику с помощью которой я когда-то вывел из зависимости Гаубицева пришлось модифицировать, но я опирался на предыдущий богатый опыт лечения собственных одногруппников, а потому лишь немного изменил процедуру, которую проходили все охранники.

— …ни на чем не настаиваю. — заметив условный сигнал сказал Василий, откинувшись на спинку стула. — Но, если захочешь опохмелиться — заходи, всегда тебе рад буду. До встречи в следующем году!

— Прощайте. — не сдержав едкую ухмылку проговорил охранник, и забрав у меня из рук камень сданный якобы на ювелирную проверку целостности вышел в противоположную дверь.

— Много еще? — устало спросил Строганов. — А то мне уже надоело пить.

— Ничего, потерпишь. — усмехнулся я, отойдя в сторону.

— Так яб потерпел, но ведь даже не чувствуется, словно морс пью, кислый. — проговорил недовольно Василий, покосившись на третью бутылку неплохого в принципе вина. Я ему искренне сочувствовал, но сделать ничего с этим не мог, для работы всем нам нужна была кристально чистая голова.

— Следующий! — громко объявил Строганов, и стоило в комнату войти следующему охраннику я протянул руку. — Сдайте камень на проверку микротрещин. Присаживайтесь. Вино или коньяк?..