Страница 134 из 147
Дамиан не договорил. Он опустил взгляд и стал рассматривать наши переплетённые руки.
Он никогда не сможет заменить Люцифера. Никто не сможет.
Но… Разве должен его кто-то пытаться заменять?
— Но я могу показать тебе другую любовь. Я просто прошу тебя дать мне шанс показать тебе, что я могу быть тем с кем ты можешь быть счастлива.
Я сглотнула. И ещё раз. Несколько раз подряд. Шумно.
Счастлива.
Это слово уже долгое время имеет для меня совсем другое значение.
Я счастлива со своими детьми. Я счастлива на своей работе и дома. Я люблю то, чем занимаюсь. Я люблю свою семью. И люблю свои воспоминания. Я люблю то, что меня окружает. Я люблю чувствовать отголоски энергии Люцифера. Мне больно от того, что я забываю ощущение, когда он был рядом. Мне стыдно за то, что я могу допустить в свои мысли другого.
Ты не предашь его, позволив себе нечто большее с другим… — этот голос всегда спасал меня, но теперь…
— Я…
А если я разобью ему сердце? Если сделаю хуже и усугублю наши, больше приятельские, отношения? Мы могли бы быть хорошими друзьями. Просто отличными партнёрами в бизнесе.
С друзьями и бизнес-партнёрами не занимаются сексом на берегу океана. — снова шепнул противный голос.
Дамиан ждал моего ответа. Я посмотрела на дверь, которая никак не хотела открываться. Это спасло бы меня от…
— Подумай. Не торопись с ответом, — сказал он, поднимая мои руки и целуя их. — Пожалуйста. — добавил Дамиан и, помедлив несколько секунд, наклонился и прикоснулся мягкими губами к моим. Просто поцелуй. Почти целомудренный.
Я часто заморгала. Он словно выпил всё напряжение из моего тела, делая его слишком расслабленным. Демоны. Я закрыла глаза и Дамиан обнял меня за талию привлекая к себе, не углубляя поцелуй, он прижал моё тело к своему.
Левое плечо заколола неприятная, слабая боль, похожая на короткие удары тока.
Я втянула воздух ртом через сжатые губы, отстраняясь от Дамиана.
— Я вернусь вечером.
Приложив ладонь к плечу, я потёрла место, которое жгло и чесалось. Дверь за Дамианом закрылась, но я успела увидеть поднимающегося по лестнице полного, низкорослого мужчину. Его лысина блестела на солнце, словно шар для боулинга. Подавив смех, я направилась к выходу.
— Доброго утра, мистер Мартинес. Как добрались?
Мужчина окинул меня взглядом. Я чуть не зашипела от внимания, уделяемого моему декольте. Что за мерзость.
— Доброе. Чертовски плохо, — он кашлянул и достал синий платок из кармана серого пиджака. Мартинес протёр подбородок и шею, обвёл взглядом готовую к выставке галерею.
Этот… Спонсор, — прекрасно понимает, что работы достойные. Он знает меня не первый год и понимает, что выпускаемые из-под нашего с Лис крыла художники оправдывают вложенные деньги. Так в чём же дело?
— Я прошу прощения, но вы понимаете, каких трудов стоило мне и моей помощнице организовать всё за десять часов? — спросила я и двинулась к стенду. Мартинес проследовал за мной. — К вашему счастью, а нашему горю, я не смогла найти договор, составленный между нами месяц назад.
— Виктория. — позвал он и я обернулась. Его британский акцент единственное, что было положительным в нём. И почему я вообще стала с ним работать? — Я спонсирую эту выставку, — сказал он и обвёл рукой пространство вокруг себя. — Это дарование заслуживает быть увиденным. Вы так не считаете?
— О, поверьте, мистер Мартинес. В этом мире не всё решают деньги, и то, что вы спонсируете выставку, не даёт вам право переносить её, заведомо не уведомив нас минимум за неделю. — Я снова прошла вперёд и позвала Лис. — Я не могу остаться с вами. — Лис вышла из кабинета, поправляя низ своей юбки. — Моё расписание было составлено месяц назад. Всех партнёров я предупредила, что меня не будет в городе в это время. Вам просто повезло, что я оказалась дома и пошла навстречу.
Лис подошла к нам и мужчина наградил её ещё более прилипчивым взглядом. Он фыркнул и обратился ко мне:
— Вы сопровождаете каждую выставку в своей галерее. — Его давление… Оно ощущалось в воздухе. Лис тоже это почувствовала. Она поёжилась, а мне принципиально стало интересно, что ещё он может сказать. — Вы должны остаться и проконтролировать…
— Нет, не должна. — оборвала я его. — Как вы правильно заметили это, — я повторила его жест рукой, — моя галерея. Это мои художники и мои работники. Лис — моя главная помощница и она знает обо всём процессе не меньше моего. Поэтому, — я понизила голос до уровня вибраций. Пусть почувствует подавляющую энергию ведьмы. В его мысли соваться — себя не уважать. Я потом просто не отмоюсь. — я оставлю вас, и прошу прощения, но мне необходимо удалиться.
Я развернулась и пошла к кабинету, чтобы забрать заботливо привезенное своим сыном платье.
— Лис, — я позвала подругу. — После того как закончите, я прошу тебя провести с мистером Мартинесом более подробный разбор заключённого с ним договора. Я полностью вручаю дела этого проекта тебе.
Мартинес ухмыльнулся, словно ему преподнесли жареного барашка на золотом блюде. Лис подмигнула мне, зная, что «разбор проекта» означает разрыв контракта без возможности восстановления.
Позвонив Рэн, я услышала голос Алека. Он сообщил, что Рэн помогает Дани надеть шапочку на её невероятно-дорогую-и-самую-потрясающую причёску. Я услышала грубый смех Коула и неразборчивое бормотание Дино. На душе стало тепло. В трубке раздался сигнал, оповещающий, что Алек переключился на фейс-тайм. Я отняла телефон от уха и взяла в руку, не забывая при этом следить за дорогой.
Платье уже было на мне. Кремового цвета, достаточно закрытое, но оберегающее в нужным местах, идеально севшее по фигуре. Сверху тонкий, почти прозрачный пиджак кофейного оттенка. Алек окинул меня взглядом и хищно оскалился.
— Ты прекрасна, малышка. Как всегда.
Я верила ему. Он не заслужил своё прощение, но я и не попрощалась с ним. Я дала ему возможность искупить всё то, что он успел натворить с нами.
Даниэла и Данте признались, что он иногда навещал их. Звонил им и они ему.
Меня захлестнула обида от этого признания. Дети ушли, оставив нас наедине и Алек молчал. Долго. А позже придвинулся ко мне, обнял за плечи и положил себе на грудь.
— Я не мог смотреть на тебя. — признался он. — Находясь рядом с тобой, я чувствовал его. Чувство вины поглощало меня, когда ты была рядом. Твоя боль… Вики, ты не представляешь насколько она была осязаемой. Я хотел умереть. Правда. Я не хотел больше этого чувствовать. Ощущение было… Тебе лучше не знать, что я чувствовал тогда. Не одной тебе было хреново, поверь мне.
Некоторые породы инкубов настроены на эмоции близких ему людей. Таким и был Алек. Мамон рассказал мне, что большую часть своих чувств он подавлял, что рано или поздно может вылиться не в самые приятные последствия.
Он пропускал всю нашу — мою — боль через себя.
— Я не прохлаждался, Вики, когда пропадал. Я делал ужасные вещи, — признался он тихо, словно боясь, что кто-то услышит. — Настолько ужасные и безжалостные, что просто не мог бросить на полпути, будучи не уверенным, что они… Что они исчезли. Насовсем.
Я прогнала воспоминание и посмотрела в экран телефона: Дино подцепил шапочку у Данте и, засмеявшись, подбросил её в воздух.
— Рано! — рявкнул грубый голос. — Вы как дети, бездна, сколько вам лет?
Алек повернул телефон, прошептав: не смейся.
А смеяться было над чем: Лилит, пригладила лацканы чёрного пиджака супруга и отчитала за непристойный и слишком резкий тон. Самаэль закатил глаза и поцеловал жену в лоб. В тёмной бороде проглядывались седеющие пряди, которые очень ему подходили. Он посмотрел на Даниэлу и его губы дрогнули в улыбке. В уголках губ и глаз появились морщинки, и я впервые заметила, как сильно он постарел. Дочь подошла к ним и поцеловала по очереди в щёку.
— Аделаиды ещё нет. — сказал Алек, перекрикивая толпу школьников. — Ты успеваешь?
Я глянула на часы.
— Да, надеюсь что успею. Мне осталось ехать минут пятнадцать. — Я посигналила впереди стоявшей машине, что совершенно не желала двигаться. — Проклятье! Пробки. Чёртовы пробки в субботу утром! Этот день меня доведёт до ручки.