Погранец

Два грузовика «Опель-Блиц», что выехали с овощехранилища в Минске с разницей в шесть часов, я ждал в течении двух дней. Недалеко от города, на дороге перехватил. С водителями и сопровождающими, в хранилище их отправил со всем содержимым, и вернулся на «Шторьхе» под Барановичи. Там пролетел на одеяле, шесть километров, провёл разведку у сгоревшей смолокурни, действительно был партизан, и не малец какой, а лет двадцати, с немецким карабином. Видно, что опытный, понюхал пороха, чуть меня не засёк. Так что вернулся на ночную дорогу, где достал один из грузовиков, и съехав с трассы, пробив колею, покатил к лесу, и там по лесной дороге, около километра, и выехал на смолокурню. Заглушив двигатель, покинул кабину и отойдя за капот, покрутился, давая себя рассмотреть в свете фар. Партизан вскоре вышел ко мне, насторожено поглядывая вокруг. Сам он ждал не на смолокурне, а чуть в стороне за деревьями расположился, костерок, волчья шкура, лапника нарубил. Спать собрался. Одеяло плотное имел. Нормально, одежда тёплая, видно, что не в первый раз.

- Ты от Харламова? - спросил я на всякий случай.

- Да.

- Вот первый грузовик с овощами. В кабине два тела. Я их застрелил. Там трофеи, документы я забрал, но оружие осталось и мелочь по карманам, можешь забрать. Раз тебя послали, должен же быть гешефт. Разрешаю что понравится забрать. Оружие тоже забирай, а я за вторым грузовиком. Харламову скажи, что они полные, пусть больше саней возьмёт.

- Понял.

Я забрал карабин из кабины и вещмешок и уже собрался убежать, как тот от открытой дверцы пассажира воскликнул:

- Эй! Они тёплые ещё.

- А что, мне самому машину вести? Я плохо управляю. Сюда сам заехал, а так они везли, а я на прицеле держал. Вторые уже подмёрзшие.

- Понял.

Тот остался, он с немцев не только шинели снимал, попадания в голову были, но и форму. И вообще всё. Видимо серьёзные проблемы с одеждой и всем необходимым в лагере. Я же добежал до дороги, достал второй грузовик и по колее от первого покатил обратно к смолокурне. Вообще снега ещё достаточно, таит, проталины уже есть, но проехать сложно, однако первый грузовик был в комплектации вездехода, он и пробил дорогу. В некоторых местах приходилось сдавать назад и на скорости проскакивать участки. Вот на второй машине и без вездеходных свойств удалось проехать по колее. С трудом, но доехал. Партизана уже не было, машина стояла, урча мотором, я её не глушил, и два обнажённых тела рядом. Вот и поставил машину справа от первой. Двигатель тоже не глушил. А в радиаторах вода, замёрзнут, а я хотел передать всё в целостности и в сохранности. Подумав выкинул оба тела из кабины второй машины и начал раздевать, пока тела совсем не окоченели. Если партизанам даже это нужно, желательно подготовить. Узлы с формой и шинели убрал в кабину. Да и сам уснул в кабине первой машины, вездеходной, на сиденье, оно тут сплошное

Не знаю где лагерь партизан, но видимо рядом, разбудили меня стуком в окно двери, уже в десять утра. Так что глянув на наручные часы, я сел, зевая, и глянув как на полянке становится многолюдно, да и саней хватало, натянув сапоги, и выбрался наружу, где и попал в крепкие объятия Харламова. Потом комиссар отряда обнял. Я его впервые вижу. Надо мной немного посмеялись. Командир отряда говоря о грузовиках, имел ввиду объёмы, несколько тонн, они так привыкли говорить, а я действительно машины пригнал, чем всех поразил. В общем, тот при всех подтвердил, что за такой подвиг, в одиночку две машины взять, убив четырёх немцев, документы их я тому сдал, заслуживает ордена. Пообещал наградить. Дальше погрузка, машины приняли, я был прав, разгрузив, куда-то угнали, тела утащили подальше в лес и закидали снегом. После этого в партизанский отряд прибыли, недалеко, шесть километров, в центре довольно крупного леса находились, на берегу реки землянки вырыты. Хм, летая на «Шторьхе», я тут костров не видел. Дальше было построение и меня торжественно приняли в состав отряда, о чём была сделана запись, и описав мой подвиг, обещали представить к награде. Сообщили также, что я киномеханик, уточнив, когда будет первый киносеанс.

- Через пять дней.

В отряде было порядка трёхсот активных штыков и около семидесяти в подразделениях тыла и обеспечения. То есть, обеспечили комфортную жизнь бойцам. От сапожника до повара. Отдельно врачи, два десятка медиков. Я тоже числюсь за хозвзводом, меня познакомили с его командиром. Тот уточнил как далеко киноаппарат и хватит ли одних саней привезти? Подтвердил, одних саней хватит. Дальше отделили часть вещей, и сразу направили обоз к деревенским. Их доля. Вёл обоз комиссар. Он в бункере уже был, раненых возил. Оказалось, моё предложение понравилось, и одним обозом вывезли всех медиков и раненых в бункер, пока я грузовики добывал. Уже обустраивали палату с ранеными, пару кабинетов для врачей, общежитие им. Пока всё делалось. Десяток партизан отправились туда, знакомые с плотничьим делом, чтобы побыстрее решить вопрос с мебелью. Сам я не задержался, пока деревенские радостные до не могу носили мешки с овощами, принимая, глядя на их состояние, нет ли гнили, кладовка для их хранения имелась, дед Матвей благословил меня на поездку за киноаппаратом. Со мной ехал возница, пожилой мужчина с бородой, тоже из хозвзвода, вооружён таким же карабином, как и у меня. И Алексей. Это тот партизан, что ждал меня у смолокурни. Он из разведвзвода. Молодой парень, призван был весной сорок первого, война, первый бой и плен, полгода сидел, пока массового побега не было. С тех пор в отряде. Вообще в отряде начальник штаба капитан, тоже из беглых военнопленных, весной сорок второго бежали, вот прибился к отряду, он тогда уже существовал. Быстро навёл порядок, дисциплину, и вот уже воинские подразделения в отряде. Даже мой карабин взяли, записали номер и пересчитали патроны. Это всё теперь за мной числится. Если потребуется сдать, придётся сдавать. Жаль не попробую луковой похлёбки, повара обещали отварить. А были картошка, шестнадцать мешков, много лука, почти семь мешков, моркови два, чеснока аж два, и всего мешок с кочанами капусты. Немцы сами особо не шиковали. Я ещё мешок соли от себя в одну машину сунул, ей обрадовались не меньше, тут треть мешка деревенским ушло, две трети отряду. И не думайте, что это много, если повезёт, то от силы на месяц хватит при экономии.

А пока наши сани уходили подальше. Шли куда глаза глядят. А откуда мне знать где аппарат доставать? Надо полетать, схроны поискать. Их тут немало, как я уже убедился. К слову, по тому что с порченным содержимым. Схрон жилой, и с запасами. Его вскрыли, спустились, а там грязь и сырость. Много что пропало, но и достать смогли, очистить, отмыть и высушить, немало. Так что не зря вскрывали. Не пустой схрон. Только лет ему около двадцати. А там старый пулемёт «Максим», нашли и вещи тех времён. Причём опознали хозяина схрона. По форме унтер-офицера и трём наградам на ней. Форма превратилась непонятное нечто, но награды узнал дед Матвей. Его знакомец был, командиром пулемётного расчёта в Империалистическую, жил в том районном селе, где Харламов директорствовал в школе. В Гражданскую воевать не стал, домой вернулся. Умер в тридцать втором, во время Голодомора. Сердце. Да уж, вот так живёшь и столько всего узнаёшь. А мы шли и шли, пока не стемнело, когда возница сообщил, что лошадь устала, отдых нужен, так и двигались по старой заброшенной лесной дороге. Сразу нашли удобное место и разбили лагерь. Алексей костёр разводил, возница лошадью занимался, распряг, снегу в ведро набил, воды согреть, холодную давать нельзя, а я ужином занимался, в двух котелках готовил супчик. Хлеба запас есть, напекли в бункере лепёшки. Мне доверили это дело, раз сам год себя кормлю, значит готовить умею. Доказал, что да, наяривали с немалым удовольствием, нахваливая. Дальше сегодня не поедем, укатили километров на десять от бункера, завтра дальше двинем. Я усыпил попутчиков с помощью пси-лечения, оставил их посапывать в санях, те как лежанка, а сам на одеяле стал спирально летать, искать схроны и что интересное. Нашёл три схрона и артефакты войны, с сорок первого тут брошены. Танк, с виду в порядке. «Т-26». Потом несколько орудий и гаубиц, трактор и пяток грузовиков. Некоторые даже восстановить можно. Самая интересна находка в мелком ельнике, нашёл слегка ржавую советскую полевую кухню. Только из тех, что лошадьми буксируются.