Страница 35 из 46
Ладно, хорошо.
Первый шаг — позвонить им.
Поехать в дом мамы и папы.
Скрываться от полиции.
Изобразить замешательство.
Залезть в папин ноутбук.
Поискать информацию.
Я делаю еще один глоток воды и неуклюже чуть-чуть проливаю на себя. Вытираю с щек, с удивлением обнаруживая, что они влажнее, чем я ожидала. Я плачу? Я плачу. Окей, это только усилит мои мольбы о помощи, когда я позвоню.
Я нажимаю на телефон.
— Набери маму.
Звонит телефон. Моя мама отвечает после второго гудка.
— Клэр?
— Это я, — говорю я, мой голос хриплый и неровный.
Ее тон резок.
— Где ты?
— Дома.
— Ты здесь?
Не будь такой дурой, — хочу сказать ей.
— В своей квартире.
— Ты одна?
— Да.
— Сейчас кто-нибудь быстро приедет за тобой, — пауза. — Ты ранена? — она говорит это, словно только что вспомнила, и лишь это меня ранит.
Я помню, как Константин заботился обо мне. И этот вопрос он бы спросил в первую очередь.
Нельзя так думать.
Кладу руку ладонью вниз на живот и игнорирую боль в сердце.
— Нет, — вру я.
Ей все равно, если мне будет больно. Может быть, она даже предпочла бы, чтобы я не возвращалась, тогда у нее будет бесконечное внимание, трагедия, которую можно носить как плащ. В моем горле образуется комок, и я с трудом сглатываю.
Я должна оставаться сосредоточенной.
Даже если никогда больше его не увижу.
Даже если все чувства были не более чем притворством.
Даже если все, на что я надеялась, было только в моем воображении.
Он не убивал Рокси, и теперь я это знаю.
Я помогу ему найти того, кто это сделал.
Время течет медленно, пока я, спотыкаясь, расхаживаю по квартире, пытаясь привести себя в порядок. Нет времени на душ, поэтому я провожу пальцами по волосам и почти слышу его голос. Ты прекрасно выглядишь.
Такой человек, как он, не лжет. Он может быть преступником, и он, возможно, совершал ужасные поступки, но ложь никогда не входила в их число, если только… Нет, я не буду думать об этом сейчас. Он никогда не давал мне обещаний, и я не могу подвергать это сомнению.
Брызгаю водой на лицо и чищу зубы. Я представляла, как было бы приятно снова оказаться дома, в собственном частном убежище. Я много лет работала над тем, чтобы мой дом был местом комфорта и роскоши, местом, где можно расслабиться. Но сейчас я так не чувствую. Теперь я чувствую себя одиноким изгоем. По коже бегут мурашки от желания уйти, и я смутно задаюсь вопросом, не действие ли это препарата, которым он меня накачал.
Мое сердце говорит, это что-то другое.
Я невесело смеюсь про себя, когда вспоминаю слова матери. Кто-нибудь приедет за тобой.
Если бы Константин боялся за мою безопасность, а потом я позвонила ему, он бы никого не послал. Он пришел бы сам. Хотя мне интересно, выпустил бы он меня когда-нибудь из виду.
Он наблюдает за мной?
Я оглядываю свою квартиру, гадая, установил ли он камеру.
Он сказал мне уходить.
Я закрываю глаза, заставляя себя сосредоточиться на том, что должно произойти дальше. Не могу позволить своему сердцу и мозгу воевать друг с другом и потерять концентрацию. Не могу.
Делаю еще несколько глотков воды, выпрямляюсь и расправляю плечи.
Я выгляжу по-другому. Взрослее. Более измученной.
Раздается стук в дверь. На одну дикую, безумную минуту я представляю, что это Константин.
— Да?
— Я здесь, чтобы отвезти вас в дом отца, мисс Валенсия.
Я вздыхаю. Значит, он работает на моих родителей. Я осторожно отталкиваюсь от туалетного столика и направляюсь к двери. Смотрю в глазок и вижу ожидающего водителя в форме. С еще одним принужденным вздохом я открываю дверь.
Он улыбается мне, затем коротко кивает.
— Приятно видеть, что вы в безопасности, мэм. Родители дали мне инструкции отвезти вас домой.
— Я уже дома, — говорю я, но обращаюсь к его спине, и мои протесты, скорее всего, ничего для него не значат. Дом родителей — это не мой дом. Я создала себе свой. Не знаю, почему именно сейчас это важное различие для меня.
Я сажусь на заднее сиденье машины, пристегиваюсь и закрываю глаза. У меня все еще кружится голова, почти как с похмелья. Я держусь за голову, пока мы едем по улицам, которые вернут меня в дом моего отца.
Я бы хотела, чтобы Константин был со мной. Я никогда раньше не боялась своих родителей. Не знаю, почему. Возможно, я боюсь, что они увидят правду, не спросив ни слова. Что они узнают, что я трахалась с Константином. Что он прикасался ко мне. Что он доводил меня до оргазма снова, и снова, и снова. Что я выкрикивала его имя. И он хлестал меня по заднице.
Я никогда не была более живой, чем за то короткое время, что провела с ним, и все остальное теперь кажется тусклым, что мне хочется плакать.
Когда я была с Константином, я наконец-то, впервые в жизни почувствовала, будто что-то значу.
— Пресса была предупреждена, мисс, — с гордостью говорит водитель. — Я подозреваю, что возле дома будет несколько репортеров, готовых к вашему заявлению. Так приятно будет увидеть вас дома, мисс Валенсия.
Я даже не помню его имени.
— Спасибо, — я смотрю в окно, как машины и улицы проносятся мимо, как будто мы на карусели. — Как папа?
— Он был обезумевшим из-за вашего похищения, мисс, но в остальном в добром здравии. Ваша мать так же.
Я не спрашивала о матери.
Поездка короткая, и мы подъезжаем к дому родителей сразу после наступления темноты. Я чувствую себя растрепанной и сбитой с толку, мозг перемешан, как яичница-болтунья. Проглатываю остатки воды из бутылки, которую взяла с собой, взбалтывая ее, чтобы смочить губы. Желудок сжимается, когда мы подъезжаем ко входу в поместье.
Красные и синие мигающие огни освещают ночное небо.
Я подавляю стон.
Это будет очень, очень долгая ночь.
Часть 19
Константин
Я оставил Клэр крепко спящей в постели.
Когда она проснется в своей квартире, окруженная знакомыми вещами, наша совместная интерлюдия может показаться не более чем дурным сном.
Прогулка по ее квартире оказалась болезненной. Это было все равно что войти в ее кожу. Аромат ее духов окутал меня в тот момент, когда я вошел в дверь, держа Клэр на руках. Все внутри — от ковра до подушек — было мягким и с нежной текстурой, в кремовых, бледно-голубых и голубовато-серых тонах.
Я откинул покрывало и уложил Клэр на кровать, укутав ее, как ребенка. Она была теплой и сонной в моих объятиях, ее щека прижималась к моей груди.
Я намеревался немедленно уйти, но задержался в гостиной, рассматривая аккуратные ряды книг на полках и тщательно ухоженные растения в горшках вдоль подоконника.
Квартира была опрятной и хорошо организованной, простой и удобной. Приветливая и непритязательная, как сама Клэр.
Если не считать нескольких акварельных картин морского пейзажа, единственными украшениями были изящные стеклянные статуэтки, установленные на каминной полке. На самом краю, словно собираясь взлететь, примостился соловей.
Я поднял его, тонкое стекло невесомо легло на ладонь. Если бы я сомкнул вокруг него пальцы, то раздавил бы в порошок.
Вместо этого я осторожно положил его в карман.
Прикасаюсь к нему сейчас, получая странное утешение от прохладного стекла, как от талисмана.
В остальном я чувствую себя дерьмово.
Не ожидал, что буду так сильно скучать по Клэр. Мы не виделись всего полдня, а я уже чувствую себя… опустошенным.
Так и должно быть. Мы не можем быть вместе, так что лучше расстаться раньше.
И все же… впервые в своей жизни я жалею, что не родился кем-то другим. Не преступником, с долгой историей кровопролития и жестоким будущим.
Клэр — хорошая женщина. А такой мужчина, как я, не заслуживает хорошей женщины.
Даже сейчас я собираюсь сделать кое-что, что чрезвычайно расстроило бы ее. Она может даже презирать меня. Если бы она была здесь, она бы наверняка попыталась остановить меня — вот почему ее здесь нет.