Страница 22 из 46
— Да, — шепчет она.
— Тогда работай со мной. Помогай мне. И не вмешивайся, блять, в мои методы.
— Хорошо, — говорит она так тихо, что я едва слышу ее. — Я поняла.
— Пока что не поняла, — говорю я, расстегивая ремень.
— Что ты делаешь? — пищит она.
— Я сказал, что, если ты ослушаешься меня, будут последствия.
— Я не…
— Разве я не говорил тебе оставаться в углу и держать рот на замке? Я не собирался убивать Найла. Но если бы решил, это было бы правильным поступком. И в любом случае, не тебе меня судить.
— Мне жаль, — говорит Клэр, ее глаза перебегают с моего лица на ремень и обратно.
— Пока еще нет, — отвечаю я. — Но скоро точно будет жаль.
Клэр пытается броситься к двери, пальцы дико царапают ручку.
К несчастью для нее, двери внедорожника может открыть только водитель. Как в полицейской машине. И так же, как у полицейского, у меня есть вкус к наказанию.
Схватив ее за горло, я перекидываю ее через свои колени и срываю с нее джинсы до колен. Нижнее белье вместе с ними, обнажая молочно-белую задницу, которая практически напрашивается на порку.
— Отпусти меня, животное! — кричит она, брыкаясь, извиваясь и пытаясь вырваться. — Не смей, сука!
Это первый раз, когда я слышу, как она ругается.
— Следи за своим ртом, маленькая птичка, — говорю я, — или я прополощу его чем-нибудь таким, что тебе не понравится. Прими свое наказание, и я буду с тобой помягче. Скажи: «Мне жаль, папочка, пожалуйста, прости меня».
— Отпусти меня сейчас же, блять! — Клэр визжит.
— Неправильный ответ.
Я взмахиваю ремнем, сильно шлепая ее по заднице.
Удар!
Ее плоть покрывается рябью от удара, и ярко-розовая полоса отмечает белоснежную кожу.
Клэр воет.
— Ау-у! Что за…
Удар!
Я бью по другой ягодице, еще сильнее.
Клэр снова плачет, и теперь в ее голосе отчетливо слышатся рыдания.
Недостаточно.
Удар!
На этот раз я бью ее по задней части бедер, и ее крик такой высокий, будто сейчас разобьет стекло.
— Остановись, пожалуйста, прости! — рыдает она.
Удар!
— Не очень убедительно. Заставь меня поверить, что ты сожалеешь.
— Прости меня, папочка! — плачет она.
— Немного лучше. Но я же сказал тебе не варажаться.
— Ты все время выражаешься!
Удар!
— Ай! Ты, ублюдок…
Удар! Удар! Удар!
Теперь она действительно плачет.
Я бросаю ремень. Затем расстегиваю молнию на брюках, освобождая свой тяжелый и набухший член.
— Моли о прощении, — говорю я ей.
Я не насаживаю ее голову силой на свой член. Я жду, когда она обхватит своей тонкой маленькой ручкой ствол и поднесет головку к своему теплому, влажному рту.
Все еще тихо всхлипывая, она берет мой член в рот и начинает сосать.
— Хорошая девочка, — рычу я.
Я чувствую, как дрожь удовольствия пробегает по ее спине от моего комплимента.
Провожу своими пальцами по ее волосам, нежно массируя кожу головы.
Ее горло расслабляется, и рот опускается ниже по моему члену, шелковистый язычок танцует вокруг головки.
Ее техника пробная, непрактичная, но она так же стремится угодить, как я и предполагал. Она облизывает и посасывает, внимательно прислушиваясь к моим ободряющим стонам, которые подстегивают ее к еще большему энтузиазму.
Точно так же, как она ненавидит быть паинькой, она любит получать вознаграждение. Прямо как маленькая сабмиссив.
— Глубже, — приказываю я.
Она послушно пытается протолкнуть мой член глубже в свое горло, давится.
Я наклоняюсь и начинаю массировать ее задницу, красную и пульсирующую от порки.
Она тихонько всхлипывает, когда я прикасаюсь к обнаженной плоти, всхлип превращается в стон удовольствия, когда я провожу рукой дальше вниз по ее складкам.
Она пиздец какая влажная, мои пальцы погружаются в нее с легкостью.
Она стонет вокруг моего члена, выгибая спину, умоляя о большем.
Я трахаю ее пальцами, толкая их внутрь и наружу в такт толчкам моего члена в ее рот. Чем глубже она берет мой член, тем сильнее я тереблю ее пальцами.
Она тяжело дышит вокруг моего члена, скачет верхом на моих пальцах, вся ее спина раскраснелась почти так же, как и ее задница.
Ее страстный любительский минет доставляет больше удовольствия, чем отсос от профессиональной шлюхи. Она отчаянно хочет доставить мне удовольствие. Она пробует все, что только может придумать, толкается все сильнее и быстрее, чтобы заслужить мое прикосновение к ее киске, лишь бы кончить.
— Пора промыть этот грязный рот, — рычу я.
Я погружаю свой член в ее горло, сильно накачиваясь.
В то же время я просовываю в нее два пальца и тру указательным пальцем клитор.
Клэр издает мучительный булькающий звук, когда начинает кончать. Я чувствую, как ее киска сжимается и подергивается вокруг моих пальцев.
Я погружаю свои яйца ей в рот, горячий поток спермы стекает прямо в ее горло. Клэр, кажется, даже не замечает этого — она потеряна в муках собственного оргазма, нечувствительна ни к вкусу, ни к звуку, ни к необходимости дышать.
Все мое тело сотрясается, когда я продолжаю кончать, это самый долгий оргазм, который я когда-либо испытывал. Кажется бесконечным, волна за волной удовольствия пульсирует во мне, когда я достигаю именно того, что представлял в тюремной камере.
Реальность намного лучше, чем фантазия.
Не мог и представить Клэр такой нетерпеливой, такой уступчивой и так постыдно покрасневшей, когда она наконец садится, вытирая рот.
Она смущена тем, как сильно кончила, и как уступила моим требованиям. Она даже не может посмотреть мне в глаза.
Я притягиваю ее ближе к себе, снова поглаживая по волосам.
— Не стыдись, маленькая птичка, — шепчу я ей на ухо. — Ты не можешь бороться со мной. Смотри, как приятно подчиняться…
И хотя она не отвечает мне, не признается вслух, я чувствую, как ее тело расслабляется рядом со мной, и как она погружается в тепло моей груди.
Глава 12
Клэр
Каким-то образом я вернулась на свое место. Пристегнулась. Ошеломленно смотрю вниз на ремень безопасности. Все кажется сюрреалистичным.
Я все еще чувствую огненную кожаную плеть на своей заднице и бедрах, но болезненные ощущения от наказания уже начали исчезать, сменившись теплотой.
Уверена, что это из-за оргазма.
Он перевязал порез на руке, который уже начал заживать, как будто у него есть какая-то сверхчеловеческая сила. Я, с другой стороны, все еще залечиваю свои раны.
— Этим ты занимаешься? — спрашиваю я тихим шепотом. Стараюсь, чтобы в моем голосе не было обиды.
Не знаю, куда мы направляемся, но эта дорога мне незнакома. Еще бы. Хотя уверена, что он с удовольствием потащил бы меня обратно в секс-клуб, но он стал мишенью и не может вернуться в одно и то же место дважды.
— Что ты имеешь в виду? — спрашивает он. За окном сгущаются сумерки, светло-серо-голубые с меланхоличным оттенком. Его большая, грубая рука — та самая рука, которая довела меня до оргазма всего несколько мгновений назад — ложится на мое левое бедро. Он делает вдох. Интересно, осознает ли он, что сделал.
— Ну, в отношениях. Девушка бросает тебе вызов — ты наказываешь ее. Доминируешь над ней. Доводишь до оргазма. И так заставляешь ее подчиниться.
Такое забавное выражение — заставить кого-то подчиниться. Однажды я прочитала это в интернете и подумала, что это странно, но по какой-то причине сейчас это слово вполне подходит.
Почему мы говорим об этом? Почему я заговорила об этом? Я не хочу говорить о том, что он делал с другой женщиной, так же как не хочу снова чувствовать этот безжалостный укус его ремня.
По крайней мере, пока что.
Он ухмыляется. Мне нравится эта ухмылка.
— Нет.
— Константин, не ври. Ты лучше этого.
— Я же сказал тебе, маленькая птичка, я не вру. Говорю правду. Доминировал ли я над женщинами? Да, — грубая грань его акцента делает каждое слово резким.