Адвентюра наемника

Как по мне – так лучше посмотреть на смертную казнь, когда на эшафоте рубят голову благородному негодяю, или вздергивают на виселицу какого-нибудь воришку. Может, это кроваво, но, по крайней мере, не так противно.

Но праздник в Севре оказался настоящим праздником, где народ не пытался унижать или истязать живое существо ради смеха. Не знаю, но вполне возможно, что в этом городе нет ни нищих, и ни воров, а за время праздника ни у кого не очистят карманы, не срежут кошелька. Нет, такого не может быть.

Мне особенно понравилось представление, что давал театр одного актера — парень, облаченный в старинные доспехи, вооруженный огромным мечом, героически сражался с трехголовым драконом. И неважно, что дракон склеен из пергамента, а от его туловища к парню тянулись веревочки. Зато парень прекрасно озвучивал своих персонажей — и древнего героя, и дракона, причем, умудрялся вложить в уста каждой головы свой собственный характер. Средняя башка чудовища говорила хрипловатым баском, левая – фальцетом, а правая многозначительно молчала, и иногда кашляла.

Зимний день короток, и пока мы бродили по городу, начало смеркаться.

— Идем на площадь Трех великанов, — потянула меня Эмис за рукав.

— Почему великанов, да еще и трех? — заинтересовался я. — У вас великаны водились?

— Может и водились, кто знает? — пожала плечами Эмис, но Миса знала ответ:

— Там когда-то была поляна, на которой росли три огромных дерева. Деревья срубили, даже пеньков не осталось, а название прижилось.

— Идемте, скоро начнется, — поторопила нас Эмис.

На площади Трех великанов горел костер, вокруг которого толпился народ.

Костер большой – ярдов десять в диаметре, не меньше. Искры сыпались в толпу, и я с опасением посматривал на свой парадный камзол. Стрельнет раскаленный уголек, прожжет дыру и придется либо в дырявом возвращаться, либо новый шить. А где я за два дня сошью новый камзол?

Зеваки, столпившиеся вокруг огня, вдруг принялись хватать какие-то веточки, палки, ломать их и кидать в пламя.

— Держи, — сунула мне Миса сухую веточку.

Взяв ее в руки, повертел, и по примеру остальных хотел уже бросить в огонь, но был остановлен девушками.

— Юджин, подожди, — придержала меня Миса, — Подумай, что плохого есть в твоей жизни?

— Обида какая-то? — поддержала ее Эмис. — Может, в тебе злость на кого-нибудь сидит, ненависть? Вот, кидай в огонь, и ты расстанешься с прежними обидами.

У каждого народа свои обычаи. Кэйтрин как-то рассказывала, что в Силингии принято хранить в кошельке чешуйку карпа. Дескать, удачу и деньги приманивает. А тут, бросаешь веточку в костер, и прощаешься с обидами? Эх, если бы все было так просто. Решив, что свои обиды оставлю при себе, а тех, кто меня обидел, накажу собственноручно. Ну да ладно. Вспомнив имя загадочной женщины, заказавшей меня неизвестным убийцам, тихонечко прошептал «Фиона» и кинул веточку в огонь, а та вспыхнула так ярко, словно была пропитана маслом.

Костер, между тем, прогорал. Добровольцы из числа зевак, уже растаскивали железными граблями догорающие поленья, и принялись лупить по ним, раскалывая на мелкие кусочки. Наконец, середина площади стала напоминать клумбу, засаженную огненными цветами.

Из толпы вышла девушка. Скинув меховую накидку, и сбросив туфельки, она, словно королева, величественно вступила на огненный ковер. Поклонившись публике, тряхнула длинными русыми волосами, и неожиданно, сняв с себя платье, бросила его в толпу.

Обнаженная девушка легко прошлась по раскаленным углям, улыбаясь, словно бы шла по поляне, покрытой мягкой травой. Казалось, она не шла, а скользила. Откуда-то раздались звуки свирели. Танцовщица, повинуясь мелодии, начала движения. Ее ступни, казалось, не чувствовали раскаленных углей, следуя за мелодией, а руки поднимались то вверх, то в стороны, делая ее похожей на птицу. Девушка прикрыла глаза, словно хождение по огню доставляло ей невероятное блаженство.

Публика, с замиранием сердца смотрела на прекрасную танцовщицу, аплодируя девушке, стараясь попасть в такт музыки.

Когда танец закончился, а девушка, скользнув с пылающих углей, торопливо оделась и исчезла, вдоль толпы прошелся парнишка, державший в одной руке свирель, а в другой шляпу, в которую восторженная публика бросала монеты. Миса и Эмис торопливо расстались с оставшимися пфеннигами, а я, без раздумий, бросил в шляпу оставшийся талер.

Танцовщица и музыкант ушли, а все те же добровольцы, опять вооружились граблями, принялись расшевеливать угольки, извлекая из них огонь, а кое-кто из публики начал снимать обувь. Мои подруги тоже разулись и подвернули штанины почти до колена.

— Снимай сапоги, — приказала Миса.

— Зачем? — испугался я, понимая, что собираются сотворить две малолетние козлушки.

— Снимай, кому сказано, — зашипела Эмис, хватая меня за руку, а потом скомандовала подруге: — Вали его наземь!

А ведь сейчас завалят, паршивки, и сапоги сдерут. Не станешь же драться с двумя девчонками? Не ожидая ничего хорошего, я снял сапоги.

— Штаны подверни, а лучше — совсем сними, а не то подпалишь, с непривычки, — посоветовала Эмис, а Миса хихикнула: — Пусть в штанах будет, а не то он свое хозяйство подпалит.

Я хотел им сказать все, что думаю о беге без штанов, и о маленьких негодяйках, но не успел. Девчонки ухватили меня за руки, и потащили прямо на раскаленные угли.

— Ступню плотно ставь, тогда не сгоришь! — выкрикнула Миса на бегу.

Да что же такое творится? Я, на старости лет, бегаю по раскаленным углям? Захотелось заверещать от страха, но вступив на огненный ковер, почувствовал что-то похожее на комариные укусы, тепло, идущее от ступней ко всему телу, а самое главное — испытал такой восторг, словно попал в далекую юность, и мчусь на гнедом, навстречу ветру. Завтра наш обоз уезжает, но сегодня я счастлив, а у нас с девчонками еще целая ночь впереди.

Эпилог

Наш обоз неспешно двигался в сторону границы. Народ зевает. Ну, еще бы, встаем нынче рано.

Количество телег и возчиков уменьшилось, зато воинов прибавилось. Вместо погибших и оставленных на излечении, наши ряды пополнились севрцами. Князь Ингемар выделил для охраны дочери целую сотню — и рыцарей, и легкоконных копейщиков, и пеших солдат. По здешним реалиям, где тысяча воинов считается едва ли не армией, вполне солидно. Теперь можно наладить и разведку, и боевое охранение, чтобы не наступать на одни и те же грабли. Вон, в повозке с Габриэлем едет еще и придворный маг князя — бородатый дядька, чем-то похожий на моего брауни. Кажется, они с бароном уже что-то дегустируют — вон, голоса стали громче и, время от времени доносится не смех даже, а дурацкий хохот. Надегустируются до поросячьего визга, а потом примутся делиться опытом, как сотворить огненный шар побольше, да шандарахнуть подальше. Хорошо, если хватит сил бросить, а если нет? Надеюсь, маг из Севра более уравновешен, нежели мой друг. Один пьяный маг — просто беда, а если их двое, так вообще стихийное бедствие. Надо присматривать за волшебниками, а если что – прикажу просто треснуть по башке, связать и вставить кляпы в рот.

Есть у меня такая привычка – накручивать самого себя, особенно в тех вещах, где я ничего не могу поделать – и не помочь, и не помешать. Опасался, что потеплеет, дорога раскиснет, и придется торчать здесь до очередных заморозков. В княжестве мне очень понравилось, но в Силингии теперь мой дом и невеста. Но нет, за ночь ничего не изменилось, еще и снежку немного подсыпало, хорошо. Значит, не стоит переживать, что гать начнет хлябать.

Мысли бежали быстрее, чем мой гнедой. Не знаю, может и рано строить далекоидущие планы, но надо же чем-то занять голову. Итак, перво-наперво нужно доехать до столицы, и передать Силингу драгоценный груз — вон, едет на полкорпуса впереди меня, серьезная девочка, мне нравится. В легкой кольчуге, опоясана мечом. Ежели, что случится, вполне сгодится как боевая единица. Но лучше бы побыстрее сдать невесту с рук на руки, не выясняя ее боевых качеств. Второе, что для меня не менее важно — довести собственную тушку до дома в целости и сохранности. Пожалуй, придется попросить у герцога сопровождение, хотя бы человек пять латников, а лучше десять. Возвращаться домой с одним трусоватым слугой чревато. Кто знает, не ждет ли меня на обратном пути засада? И вообще, хватит изображать героя-одиночку. Не мальчик, чай. Что было хорошо для простого наемника Артакса, то плохо для графа Артакса фон. Йоргена. О том, что я теперь еще и эрл, умолчу, потому что не знаю — в каком болоте мои владения. Князь клятвенно обещал, что кусок мокрой земли мне в любом случае обеспечен. Денег и почестей теперь больше, так и опасностей прибавилось, и врагов.