Адвентюра наемника

Если вспоминать, какие попадались трофеи — пальчики оближешь. Бывали и колечки с бриллиантами, встречалось оружие и доспехи, достойные королей. А куда все потом девалось, тоффель его знает? Вроде не пропивал, на женщин не тратил. Ну, или почти не тратил... Той маркитантке, чье имя уже запамятовал, подарил на свадьбу все, что нашел в собственных карманах и мешке — не то тридцать талеров, а то и все пятьдесят. Думалось, а чего жалеть? Все равно, если завтра-послезавтра убьют, мои карманы кто-то очистит, а тут на благое дело.

С женщинами, следующими за войском, у меня складывались сложные отношения. Поначалу они мне не доверяли, да и как можно верить трезвеннику? Наш брат наемник, пришедший к веселым девкам, находится в изрядном подпитии, талеры не считает, а проку от него как от евнуха. Иной раз хоть самого э-э ... пользуй во все места. Красота! И работать не надо, и деньги есть. А трезвый, вроде меня, монетами не сорит, и отрабатывать серебро приходится со всей душой и прилежанием. Зато и к гулящей девке он (то есть я) относится с уважением и пониманием, что мы с ней одного поля ягоды, что оба за свое благополучие платим собственным телом, только по-разному.

Вот, на гнедых (на Гневко и на его предшественников) приходилось тратиться. Содержать боевого коня — удовольствие дорогое, но оно того стоило. Сколько раз кони спасали мне жизнь, не упомню. Так что, я с интересом и, без малейшего угрызения совести, копался и в карманах, и в мешках. Да, чуть было не забыл — есть любители зашивать ценности в пояс, а однажды попался тип, под нательной рубашкой которого обнаружилась кожаная сбруя, удерживающая множество карманчиков и карманов, с отсортированными по материалу и размеру монетами, колечками и сережками. Верно, копил парень на собственный трактир, но не повезло, попался на мой клинок.

Вот позже, когда из десятника я шагнул в капитаны роты, а потом стал колонелем и командиром полка, копаться в чужих карманах стало невместно. Конечно же, свою долю с добычи я получал. Капитаном поменьше, колонелем побольше. Все справедливо. И сам, будучи простым солдатом отдавал «наверх» десятую часть, теперь пришло время получать. А иначе, по завершению контракта, на какие шиши я купил бы доспехи за триста талеров, и меч, выкованный из небесного железа, оцененный в пятьдесят серебряных монет? На эти деньги в Швабсонии можно на целый год нанять роту наемников, а в Силингии вообще затрудняюсь сказать, что можно сотворить.

Пока в трактире отмывали полы и столешницу, готовили для нас не то обед, не то ужин, я с легкой усмешкой наблюдал, как мой слуга с азартом перебирает добычу, раскладывая прямо на земле запасные штаны и рубахи, какие-то тряпки, мешочки с сухарями и свертки с сушеной рыбой. В отдельном свертке нашлись пучки корешков и трав, размятых в труху. Стало быть, убийцы народ бывалый, имели с собой снадобья на случай ранений. Не пригодилось. Еще слуга собрал целую горсть мелких серебряных монет и добросовестно попытался отдать их своему господину, но к его радости, я от такой малости отмахнулся. А сломанную у самого эфеса шпагу гонца, я заберу. Не уверен, сломалась ли она в схватке, или при падении, но оружие следует вернуть.

Хозяин постоялого двора тоже не остался в накладе, он теперь фырчит, как довольный ежик, наткнувшийся на дохлую лягушку. От графских щедрот Тормошу перепало все содержимое карманов мертвецов, их пояса, сапоги и одежда. Камзолы с плащами я не попортил, дыр нет, а коли кровь куда-то и брызнула, что-то испачкала, так отстирают со щелочью. Добротные вещи можно продать с выгодой. Тормош, дай ему волю, и белье бы содрал с мертвецов, велел бы прокипятить, но это уже перебор.

Как полагается большому начальнику, я взял себе главную добычу — коней и оружие, благородно предоставив Генрику копаться в седельных мешках. Кони неплохие, но оружие так себе. Клинок старшего еще ничего, остальные дрянь. Ковали из болотной руды, но сработаны не в деревенской кузнице, а где-то в городе, в мастерской оружейного мастера. Не решил, возьму эти мечи в свою коллекцию, нет ли, но в столицу я их прихвачу. Вдруг да мои приметы ничего не скажут, а вот оружие способно указать на хозяина. Не думаю, что в Силинге избыток оружейников, а мастера, как правило, свою работу и заказчиков помнят. А вот кинжал я бы себе оставил, но тоже придется возвращать родственникам гонца. Это не трофей, а чужое имущество.

— Господин граф, — подал голос Генрик. — Тут это, штука бумажная. Томас сказал, вы их любите.

Ух ты, правильно говорят, неизвестно, что можно отыскать в закромах у незнакомых людей. Книга! Может, очередные приключения Ульдемира, или описание государств, прилегающих к Силингии и Ботэну? Я же до сих пор толком не знаю, какие страны имеются по эту сторону гор и географическое пособие бы не помешало.

Полистал книгу, вздохнул. Увы и ах. На одной из страниц взгляд сразу уперся во фразу «ухватил прекрасную девственницу за грудь плотно сжатыми зубами», значит, дальше можно и не читать. Не книга это, а как выразился слуга, «штука бумажная», каких в Силингии много. И странно, вроде бы, потому что по уровню развития здесь должны писать рыцарские романы, в крайнем случае — плутовские, а не приключенческие и не любовные. А вот, поди же ты, пишут. Этакие, с «картинками», для которых еще и жанра-то нет.

Читать в Силингии умеют не все, но те, кто умеют, очень любят романы, повествующие о приключениях рыцаря Тингердея. Как водится, из-за происков злобного дяди, Тингердей оказался лишен наследства, объявлен преступником и ему приходиться скрываться то в женском монастыре, а то и в публичном доме. Правда, в романе разницы между тем и другим почти что и нет. Время от времени, выходя наружу, герой пытается вернуть родовое поместье, герб и доброе имя, ради чего сражается со злобными монстрами и еще более злобными, но прекрасными женщинами. Но если монстров рыцарь безжалостно убивал, то злодеек щадил, отчего те мгновенно проникались к герою любовью и торопились отдаться ему среди мертвых тел, не снимая доспехов.

Еще Тингердей утешал сироток и вдов, несчастных жен и невест, не желавших выходить замуж. Ему не могла отказать ни одна женщина от четырнадцати и до семидесяти лет, да и ему все равно, кого утешать. Главное, чтобы существо было противоположного пола и, чтобы дышало.

Первый роман имел счастливый конец — дядька повержен, очередная дама благополучно легла под рыцаря, но во второй книге коварный родственник чудеснейшим образом воскресал, а подруга оказывалась предательницей. И опять по обычной схеме: монастырь — монстры — коварная женщина — поверженный враг и опять женщина. Сюжет не менялся, да и женщины меняли лишь имена и возраст. Я с удовольствием прочитал первую книгу, пытался читать вторую, но сообразив, что все заранее знаю, бросил. А была еще третья книга, четвертая и пятая.

Говорили, что приключения рыцаря Тингердея сочиняют иноки одного из забытых монастырей, не имеющего доходов. Некто с фантазией диктует писцам, человек пять записывают, еще двадцать переписывают, а распространяют рукописные книги по Силингии по талеру за штуку. В герцогстве, где обычная книга стоит, как добрый меч, один талер немного.

Помнится, наследник престола, юный герцог фон Силинг, жаждущий войти в историю как Вильфрид Просветитель, собирался открыть у нас типографию, и начать печатать в ней философские трактаты? Надо ему посоветовать, чтобы вначале издал сотню книг, повествующих о рыцаре Тингердее, тогда можно возместить все расходы, а доходы употребить на более нужные книги. Ну, хотя бы на приключения тайного стража Ульдемира.

Грамотные матроны Силингии зачитывались романами о приключениях рыцаря, а неграмотные нанимали чтецов, из-за чего у восьмидесятилетнего рыцаря Скрипта, уже отчаявшегося заиметь наследников от юной супруги, через девять месяцев родился очаровательный младенчик, а вот мой сосед Чарудис, вернувшись домой чуть раньше обещанного, зарубил на месте и жену, и чтеца.

Жену Чарудису простили, супруг был в своем праве, а вот за смерть чтеца на рыцаря долго косились замужние женщины, зато мужчины постарше пожимали руку и зазывали обедать.