Страница 75 из 75
Эпилог
1915, Санкт-Петербург
5:30, крыша небочеса “Россия”
Каждый рассвет уникален. Мало что может сравниться по красоте с тем мгновением, когда первый солнечный луч появляется из-за горизонта, а затем весь город, улица за улицей, наполняется тёплым светом.
Вот белеют куполами Смольный институт, где уже не будет “штаба восстания”, и Смольный собор, от парадного входа которого идет прямая Шпалерная улица.
Вот она проходит мимо Таврического дворца, где уже не устанет караул и куда через несколько часов предстоит ехать и мне — работу в Думе никто не отменял.
Справа, за изгибом Невы дымят паровозы на путях Финлядского вокзала, перед которым не будет выступать с броневика статский советник Ульянов, товарищ председателя Военно-промышленного комитета. Еще правее встают трубы заводов Выборгской стороны, где уже кипит работа и через несколько часов откроются школы .
А Шпалерная, прямая, как стрела, идет дальше, мимо зданий Кавалергардского полка, первым из гвардейских вернувшегося в Питер. Да, заслужили и вернулись, правда, немалой ценой — почти полностью выбиты те аристократы-кавалергарды, кто служил в самом блестящем полку гвардии до войны. Жили они, может, и негодно, но умирали на фронте честно, согласно долгу и присяге, в тылах не прятались.
Дальше… дальше тюрьма на Шпалерной, которая так и останется просто тюрьмой и не обретет мрачную славу “Дома предварительного заключения”, не будут в ее стенах сидеть академики, маршалы, поэты и философы…
Венчает перспективу золотой шпиль Петропавловки, с которой не будет выстрела-сигнала к штурму Зимнего, да и самого временного правительства не будет, у нас конституционная монархия, парламент и все положенные плюшки.
Сзади раздалось деликатное покашливание.
— Еще минуток десять, а? — попросил я у десятника в похожей на шахтерскую шапке.
— Пора, Григорий Ефимович, сами же порядок установили, наказывать за посторонних, я уж вас из особого уважения…
Да, это он прав, надо вниз топать. Не положено мне на крыше торчать, сейчас придут рабочие снимать последний высотный кран и готовить первый российский небоскреб-небочес к сдаче и к мирному конгрессу.
Собственно, почти все уже решено, когда подписывали перемирие.
Главное — американцы опоздали, просто потому, что успели немцы.
Успели пойти на переговоры, пока их еще воспринимали как равную сторону в договоре, а не подписантов капитуляции. Условия, конечно, вышли жестче, чем предложенные мной — гарантии независимости Австрии, крупные репарации, на которых настояла Франция, своего рода “запрет на профессию” сотне лиц из высшего руководства. Макс пенял мне, да кто им доктор? Нечего было тянуть, можно подумать русские с “авосем” не мы, а они.
Австрию раздербанили на тысячу маленьких медвежат — Чехию, Словакию, Венгрию, Словению, Хорватию… Да-да, никакого “Королевства сербов, хорватов и словенцев” — при неистовой взаимной любви балканских народов ничем хорошим запихивание их в единое государство не кончится. Уж кто-кто, но я это знаю отлично — что королевство, что социалистическая Югославия закончили кровавым разводом.
Оторвали от бывшей империи куски сербы и румыны, Италия получила протекторат над Албанией, давно чаемое Фиуме и несколько островов в Адриатике и Эгейском море. Но все — строго на основе референдумов. И с возможностью обмена населением.
— Еще минутку, молитву прочитаю и спущусь.
Аргумент подействовал, десятник вздохнул, но повернулся и отошел, встав у павильончика лифта. Потом, после конгресса, мы достроим здесь зимний сад с рестораном, чтобы публика могла полюбоваться видами столицы.
Даже если небочес отойдет Лиге Объединенных Наций, ресторан ему не помешает. Идею лиги англичанам и французам закинул я — хватит разребать проблемы международных отношений на поле боя, давайте на деле заниматься разоружением, предотвращением войн и урегулирование споров между странами через дипломатию.
Идея произвела фурор в западном обществе. Все устали от мировой бойни, сорок две страны подтвердили прибытие на мирный конгресс, который должен был закончится подписанием устава ЛОН. Над ним сейчас работали почти все юристы Думы, которых я смог припахать без ущерба текущей работы, и добрых полсотни зарубежных специалистов.
Эх, красота… Последние теплые деньки, бабье лето… Река, на горизонте темнеет Невская губа… Будут делегаты сидеть у первых в Европе панорамных окон и наслаждатся, может, и в сердце у них зародится что-то доброе, светлое.
Утренний свет напитывал меня, давай новые силы. Силы к борьбе за лучшее будущее страны, за справедливое устройство общества… Война закончилась, союзники победили. В России не случилась революция, отступил голод. Да, погибли сотни тысяч, но миллионы спасены.
Сын вернулся с фронта с двумя медалями и первым делом поехал в наше тобольское село. Там местные небесники в кооперации с эсерами создавали образцовую артель и при ней мастерские сельхозинвентаря — по домам возвращались демобилизованные, их нужно было пристраивать к делу, не все же сразу кинутся получать наделы на Дальнем Востоке. Всех надо довезти, по дороге накормить, на месте принять, обустроить, и сделать это без помощи “Небесной России” ой как непросто. Оттого я неожиданно оказался во главе комитета Думы по демобилизации, будто других забот мне мало и больше некому.
Так что последние полгода каждое утро я вставал с мыслью — хватит. Устал, пора на покой. Сделал, что мог. Уеду в Ласточкино гнездо, буду вставать, любоваться вот такими восходами, пить кофе на закате. Напишу мемуары. "Как спасти Россию — пособие для начинающего прогрессора". Почти уже подготовил прошение об отставке. Милюков с Гучковым справится с переговорами, Никса поработает лицом на разных официальных встречах, Столыпин продавит авторитетом узкие места мирного договора, по которым не получится договорится. "Команда" справится и без меня.
А вчера вечером сообщили — Петр Аркадьевич умер. Во сне. Инфаркт. Оторвался тромб и все, не проснулся. Так что давай, Гриша, впрягайся — кому, как не тебе, возглавлять похоронную комиссию.
Вот всю ночь и занимались срочными делами, а под утро я сбежал на крышу небочеса. От плачущей вдовы, от суеты помощников, от телеграмм соболезнования. И сбежал не зря — солнце дарило энергию, солнце шептало. Еще не все ты для России сделал, Гриша. Надо еще потрудиться!
Конец.
Книга предоставлена Цокольным этажом, где можно скачать и другие книги.