Страница 19 из 83
В коридоре пусто. Ага! Значит мне сразу в кабинет. Стучаться не стал. Переживут как-нибудь, сами же просили побыстрее. Вхожу, а там... Короче, там все: Исипова, Сергачёв, Иванов и Шкато. Плюс ещё двое мне незнакомых людей - мужчина и женщина. Не, ну первых-то я знаю, они вроде свои. А вот чем эти недовольны, даже боюсь представить. Причём, всё без исключения сильно напряжены и прямо жаждут со мной разобраться. Стоило только зайти, как сразу же вся эта группа уставилась на меня. И так-то настроения с утра нету, так ещё и эти чего-то ждут. Решил прикинуться ребёнком и сразу снять с себя все обвинения. А что? Мне шестнадцать лет, а паспорт в кармане - не приговор!
— Они сами начали, - я быстро говорю, с самым честным выражением лица и добавляю, - здрасте!
Ну и, как и следовало ожидать, понеслось. Не буря. Нет. Так себе, что-то вроде обсуждения вопросов в эфире телепередачи "Что? Где? Когда?" или "Брейн-Ринг". Все кричат и спорят, а я в качестве зрителей - знаю ответ, а говорить нельзя. Что порадовало - это уход прораба. Его счастливое лицо и брошеная фраза перед уходом: «Вы тут сами теперь разберётесь, а меня люди ждут», мне всё объяснило. А спор, между тем, не утихал и грозил перейти в что-то большее, но уже с матерными выражениями. На меня, кстати, никто не обращал внимание. Все просто орали друг на друга. Вторым ушёл Шкато, наш бригадир. Правда он не ушёл, а убежал и не просто убежал, а с криком: «Пля! Там пилястру под уровень выводить надо», выскочил в дверь. Но и это тоже напряжение в комнате не снизило. Мои робкие попытки вставить слово ни к чему не привели.
Саму суть проблемы я понял. Не понимаю одного - чего они спорят? Вот он я! Спросите меня! Вас там не было, а повторять чужие слова можно бесконечно. Толку только не будет. Но кто меня спросит? Им важнее отстоять свою точку зрения. Делать нечего. Поэтому пошёл и сел на место прораба. А что? Устал я стоять и ждать. Может хоть так привлеку внимание. А если нет то, просто посижу и подумаю о том, что мне удалось услышать. Картина вырисовывалась печальная. Всё началось со звонка Ерасыла. Вкратце и очень сжато он, по телефону, выдал свою версию произошедшего.
Это опять про джаз и моё, к нему, отношение. Точнее, про наш спор с вахтёром и уборщицами по поводу моего отношения к музыке и джазу в частности. В общем эта тема нашла продолжение. Да ещё и какое?! Уборщицы поделились своим мнением с кем-то там. Вахтёр тоже сказал пару слов кому-то. Дворник в курилке поделился своим взглядом с кем-то. А люди в горкоме комсомола работали политически грамотные. Поэтому каждый имел своё мнение о музыке. Сначала началось обсуждение внутри горкома. Может быть этим всё и закончилось - поговорили и ладно. Но кто-то решил выяснить как относится, к этому делу, товарищ Крапивин. После этого всё и завертелось...
Сергей Вадимович хоть и был занят, но подошёл к этой проблеме со всей своей ответственностью. Я подробностей не знаю. Мне эти подробности не докладывали. Всё что я знаю это кусочки информации, которые мне удалось вычленить из общего разговора. Но возвращаясь к Крапивину, то первое, что он сделал это позвонил куда-то по поводу плаката, с которого всё, по идее, и началось. Вахтёр, как потом оказалось, отказался верить в существование этой бумажки и требовал подтверждения. В общем существование плаката подтвердили, но самого его не нашли. Зато где-то раздобыли фотокопию, которую и привезли ближе к обеду. Только этим всё не закончилось. Люди, что приехали вместе с фотокопией, тоже имели своё мнение. Спорили они с вахтёром недолго, зато продуктивно. А когда уезжали к себе, во всю обсуждали это происшествие. Дальше больше. У всех же есть знакомые и друзья? А уж про комсомольцев вообще говорить нечего. Все они друзья и товарищи. Волна обсуждения между ними пошла во все стороны. Тем более, что телефон стоял почти в каждом кабинете. Из горкома в обком. Из обкома в райком. От комсомольцев к пионерам, от тех к коммунистам. Короче - полная информационная эта самая. А когда вернулся Ерасыл с фингалом в пол-лица и ему всё это рассказали, то он, тут же начал звонить в Калугу. Я в это время, ещё ехал в поезде. Поэтому мне повезло. Первые разборки прошли мимо меня. А потом было поздно - ночь на дворе и все спят. Блин! Я всегда говорил, что москвичи те ещё... Не умеют держать язык за зубами, короче. Аж бесит!
— А что не так-то? - не выдержал я, понимая кто меня подставил, - где я не прав?
Надоело мне сидеть и слушать одно и тоже. Решил, что пора уже и мне сказать своё слово. Ответ меня убил:
— Иди работай, - переходя с политического, на нормальный язык сказала Исипова, - когда надо мы тебя позовём.
Пля! Это что сейчас было? Но подумать мне не дали. Все, кто оставался в прорабской, посмотрели на меня и рявкнули:
— Бегом!
"Хорошо, что так" - думал я, выбегая из комнаты. Мысль, о том, что по моему я не закрыл дверь, испарилась сразу же, как только появилась. Срочно переодеться и к Маше. Там хоть отдохну от всего этого.
Сначала в раздевалку. Там, ясен пень, никого. Переодеваюсь. Потом, бегом к Петровичу. Быстро забираю трубчатый отвес и кельму из мешка(наконец-то буду работать нормальным инструментом). Всё остальное пусть лежит до обеда.
Гремя инструментами приближаюсь к подъезду. Вхожу аккуратно. Не хватало опять в кого-нибудь врезаться. На площадке второго этажа стоит бригадир Шкато. Командует чего-то. Пытаюсь проскочить мимо, но не судьба. Человек с фигурой борца легко меня останавливает.
— Вилор, - говорит бригадир, - ты сегодня с Машей наверху. Бегом! Она всё покажет.
Рукой толкает меня наверх. Тут пока нету лестничного марша и лежат трапы. Ну, мне не привыкать. Не по такому перемещался. Бывало и по деревянным лестницам поднимались. И ничего.
Наверху быстро оглядываюсь. Теперь мне всё понятно... и этот аврал, и эту суету, и присутствие всех каменщиков. Сегодня день открытия окон. И походу, мне придётся в этом поучаствовать. С одной стороны - прав Шкато, надо быстрее прогнать простенки и дальше опять класть сплошную кладку. С другой стороны - мы с Машей сильно не поможем. Это потом, в семидесятых, докажут, что резкий переход с одного вида кладки на другой плохо влияет на скорость работы каменщика. Сейчас об этом не задумываются - надо значит надо. Ну, не мне об этом спорить. Не буду же я объяснять, тому же прорабу например, что перегородка это два контрольных провеса, а простенок это восемь углов и каждый надо проверять. Кто меня будет слушать? К тому же, время сейчас не то и задачи стоят совсем другие. Поэтому, пошло оно всё нафиг и работаем там куда послали.
Машу поставили в середину захватки, где я её и нашёл. Это понятно. Всё-таки на несколько движений меньше надо делать. А это и скорость, и качество соответственно.
Сказать, что Бартолье обрадовалась, когда я появился, не могу. Она полностью сосредоточилась на рубке кирпича. И только буркнула, что за мной забутовка и раствор. А и ладно. Моё время ещё придёт, тогда и поговорим.
Работа попёрла, когда прибежал бригадир Шкато. Все вроде бы и так не стояли, но тут, как-то сразу все заголосили, принялись чистить инструмент, стали растопыриваться поудобнее. Короче, показали, что они готовы к труду. Семён Семёнович, как и положено, дал отмашку угловым и... понеслось!
Я старался не лезть под руку Маше. Но она, сама, делала всё так, что уже через один ряд стала тормозить бригаду. Видя это, мне ничего не оставалось делать, как только достать свой главный козырь - трубчатый отвес. Бартолье умная женщина и, скорее всего, когда-то встречалась с этим приспособлением. Поэтому она быстренько промерила внутренние углы и постепенно догнала остальных. Да, этот прибор тяжёлый. Да, его неудобно таскать с собой. Но именно тут, он в тему. Когда не нужен можно положить в оконный проём и всё. Не мешает и не спотыкаешься.