Страница 79 из 80
Высокий мужик в широких синих штанах встал рядом, как бы нечаянно толкнув меня в бок: «Ты куда от меня удрал и зачем облик купца сменил на страшную бабу?»
— Так было надо, ты же меня узнал?..
— Ха, такую рожу захочешь — не забудешь!
— Нужны деньги, и немедленно! Две тысячи четыреста золотых!
— Я слышал! У меня денег нет! Идиотка Гиба!
— Кто тут еще идиот… Остается одно: превращаемся в драконов и разносим весь этот чертов базар в труху! Хватаем девчонок и улетаем нахрен, согласен?
— Без сети всех не унесем, только по одной в каждой лапе и по одной в пасти! Всего шесть штук! Это еще, если они от нас не разбегутся! Погоди, у меня есть мыслишка, если ничего не получится — тогда все в труху и улетаем!'
Агер ловко накинул мне на шею веревку и закричал высоким противным голосом:
— А вот рабыня рабынь, единственная и неповторимая, ни у кого такой в гареме нет!
Народ оглянулся на меня и отпрянул от неожиданности. Поднялся хохот. Я медленно развернулся к Агеру, попутно разглядывая хохочущих и тычущих в меня пальцами горожан, раскрыл свою памятную щель вместо рта и мрачно заявил:
— Я — тебя — убью! Двадцать два раза!
Первые ряды зрителей полегли от хохота, и со всех сторон площади к нам повалили горожане, привлеченные необычным шумом.
— Даю сто золотых! — заявил какой-то купец, вытирая набежавшие от смеха слезы — Будет чем повеселить гостей в моем доме!
— Даю триста золотых! — Такой образины точно ни у кого нет! А у меня — будет!
— Тысяча золотых! — Подарю ее другу, и посмотрю на его лицо!..
Торг за меня разгорался. Подходили новые покупатели, мгновенно входили в раж, цена быстро росла. Кто-то в запале давно уже назвал заветную цифру в две тысячи четыреста золотых, но Агер все не заканчивал торг, дожидаясь больших денег.
Меня купили за двадцать тысяч золотых. Пока «рабыню рабынь» — за веревку на шее уводили сквозь плотную толпу, я успел убедиться, что все восемь моих девчонок были переданы Агеру по триста золотых каждая, — подлый купец за сто золотых сверху не стал дожидаться меня с деньгами. Всех остальных рабынь Агер, наспех поторговавшись, купил оптом по двести пятьдесят золотых и тут же нанял освободившуюся охрану для сопровождения:
— В гостиный двор Крома!
Я оглянулся на него в последний раз и наклонил голову, — мол, услышал, потом врезал кулаком в особо омерзительно кривляющуюся тварь, сломав ей заодно с носом указующий на меня палец. Улюлюканье толпы наконец-то переключилось с меня на другой объект, а я отругал себя за несдержанность. Да надоело мне уже сдерживаться! Итак поостерегся врезать от всей души! Поубивал бы тварей!..
Кайль держал в пасти верещащего мальчишку, медленно сжимая челюсти.
— Стой, отпусти его! — вырвалось у Красного. — Что ты хочешь взамен моего сына?
Пасть была занята, Кайль вынул помятого, но абсолютно невредимого человечка изо рта и осторожно зажал его в лапе.
— Свободу, и немедленно! Прикажи убрать антимагические артефакты и открыть клетку!
Красный услышал его. Один приказ, и вот Кайль стоит уже на клетке — но с мальчишкой в пасти. Он был уверен, что как только сын Красного окажется в безопасности, — с ним, драконом, тут же будет покончено. Кайль за три взмаха размял крылья и свечкой взмыл с маленьким Непримиримым в небо.
Как я рассуждал? «Меня купить нельзя. По крайней мере — не за деньги. Я могу продаться за жизнь друга — чтобы его спасти. Могу сделать вид, что продался — чтобы спасти свою жизнь. Но за обещание корыта с сытной похлебкой? Никогда! Хватит, напродавался в своей жизни». Только что меня продали самого. Чувство было неоднозначное, хотя это подходит сразу под «продаться за жизнь друга — чтобы его спасти», и «сделать вид, что продался — чтобы спасти свою жизнь».
Я сидел на роскошном ковре, равнодушно разглядывая богатый дом и его хозяина, обсуждающего с близкими свою покупку:
— Обо мне теперь до следующих торгов будут говорить! Захотел диковину себе купить — и купил, всех обошел! Зовите всех в гости, будем веселиться!
Слуги бросились выполнять приказы со всех ног. Скоро дом наполнился шумными гостями и сводящими с ума ароматами готовящейся еды. Сразу исчезать с глаз хозяина и слуг было нельзя, нужно было дать фору Агеру, чтобы его, как продавца сбежавшей рабыни, не хватились раньше времени. Тааак, а что тогда насчет корыта с сытной похлебкой на дорожку?
— Я хочу жрать! — без всяких экивоков заявил я хозяину, восседавшему с гостями за невысоким столом с яствами. Меня усадили напротив, достаточно близко, чтобы меня рассматривать и предусмотрительно далеко, чтобы я не дотянулся до еды.
Хозяин поперхнулся, — наверно, другие рабыни такого себе не позволяли. Ну, извиняйте, я — рабыня рабынь, могу вести себя, как хочу! Гости тоже перестали есть и уставились на меня во все глаза, как будто попросил еды не человек, а говорящая собачка.
Но мой хозяин расхохотался, восторженно толкнув локтем какого-то гостя рядом, и приказал слугам меня покормить. Я, наконец, поел. Ел долго, не спеша, аккуратно облизывая пальцы и пялясь в гостей, словно в телевизор.
Народу здесь явно не хватало развлечений, — все, открыв рот, следили за привычным для меня поглощением одной горы еды за другой, как за действиями фокусника. Устроить, что ли, на прощание настоящее шоу по булгаковскому роману «Мастер и Маргарита», — с балом сатаны, хулиганскими превращениями и отрыванием хотя бы одной головы? И сам развлекусь, и народ развлеку. Хоть будет, что вспомнить… Булгаков, описывая в романе каждую деталь, в точности срисовывал ее с настоящей жизни. И дом был описан очень точно, и «нехорошая квартира», и косящая от постоянного вранья секретарша, и трамвай «Аннушка» вылетал из-за какого надо угла. И даже бал сатаны был на самом деле: мастер описал максимально точно поразившую его вечеринку советской партийной элиты. Верится, что ему являлся и сам сатана со своей свитой… В общем, если бы я был голодный, развлечение хозяину и его гостям было бы устроено по высшему разряду.
Я был сытый и добрый, поэтому решил, что покину такой гостеприимный дом по-хорошему. Меня хорошо накормили, и даже помазали натертую веревкой шею какой-то душистой мазью. Нет, хозяин дома не заслуживал разгрома с отрыванием головы за свои же деньги.