Страница 23 из 80
— Продержимся, господин! — утирая слезы и всхлипывая ответила женщина, шагнула, и чуть заметно поморщилась., схватилась за спину — Сыну выходное пособие дали, и за рану! Господин Острад добрый человек, другой бы ничего не дал, а он вот выплатил десять серебром. Нам хватит продержаться, не беспокойтесь.
— Ну…хорошо — я успокаивающе похлопал женщину по плечу, и подал импульс посыла на регенерацию. Теперь она будет ужасно хотеть есть, но…пройдут болячки и сбросит годы до нормальных. Интересно будет посмотреть — что получится. Вообще, самое лучшее лечение — именно такое. Когда организм сам себя восстанавливает, как ящерица свой хвост. У человека этот механизм работает, иначе мы бы погибали от любого пореза, после любой болезни. Но…когда-то этот механизм регенерации дал сбой, или же сама Природа решила, что так много людей жить на свете не должно. Вот и ослабла наша регенерация. Даже палец отрастить не можем, не то что целые конечности.
Попрощавшись, вышел из комнаты и пошел к выходу из дома. Уже на пороге меня нагнала Мара:
— Господин, подождите! Я вам хочу кое-что сказать!
Я поморщился, поджал губы, вздохнул — опять небось будет благодарить! Ох, как это мне надоело…а я домой хочу! Есть хочу! Маринку завалить на постель хочу! Хватит уже благодарностей!
Но Мара сказала совсем иное:
— Я хотела вам рассказать, но не до того было. Мясник-то при смерти, представляете?
Я представлял. Вернее — знал, что это будет. Но сделал удивленную рожу, мол — вот это да! Неужели⁈
— Покрылся язвами! Стонет! Гноем истекает! Кожа с него сходит кусками! Они лекаря приглашали, тот вокруг него бегал, бегал, мазями мазал, руками водил — и бесполезно! Только денег содрал, да и ушел. Говорит — не в его силах что-то сделать. Мол, не знает, что с ним случилось. Вот так!
Я знал что с ним случилось. Отлично знал. Если организму дать приказ на самоуничтожение, заставить узлы этого живого механизма работать нестройно, враздрай — ничего хорошего для субъекта не будет. Теперь он распадется, как гнилой труп, истечет гноем и сдохнет. Жестоко? Пусть так. Я не добрый самаритянин, и всегда готов ответить ударом на удар.
— Говорят, что ему эта беда за то, что он вдову, сироту обижал! — тихо сказала Мара — Что Марина его прокляла, вот с ним такое и случилось. Так что будьте осторожнее, у него родня есть…я вам уже говорила. Могут быть неприятности. И у Мари, и у вас.
Я поблагодарил женщину, и пошел домой. На сердце было тоскливо. Быстро они связали нас со смертью мясника. Не ожидал. И ведь почти точно угадали. Как еще это назвать, если не проклятьем? Да, я его проклял, наслал на него порчу. Только доказать это будет трудно, а скорее всего невозможно. Вон, и маг ничего не сделал, не понял, что именно с мясником случилось.
Кстати, миленькая привычка здешних лекарей — вызвали, лечил — платите, даже если не вылечил больного. С одной стороны понятно — мази-снадобья тратил, время свое драгоценное пустил на ветер, работал же? Так плати!
А может и правильно? До последнего лечат — даже если и надежды уже нет. Плати — и будет лечить больного. До последней твоей монеты…
Мы приехали в лавку раньше, чем вчера. Часам к восьми. Я ожидал, что у дверей уже ждет толпа, но…никого не увидел. Никого, кроме обычных базарных прохожих и зевак, разглядывающих меня и Марину — больше Марину, чем меня. Я им совершенно не интересен. Хотя…присмотрелся, и понял — на меня тоже смотрят. Но не как на красавца и все такое, а как я спутника ТАКОЙ красотки. Мол, что это за фрукт, с какой стати он вдруг образовался возле этой красавицы? Что за парнишка? Мужчины смотрят с ревностью, желая быть на моем месте, женщины — с другим интересом.
Аньку оставили с Марой, не взяли в лавку. Я ожидал, что будет суета — толпа клиентов, желающих приобрести раритетное, невероятно смертоносное оружие, но…никого не обнаружилось. Похоже, что полный облом. И самое отвратительное — я не знаю, почему так вышло. Где произошел сбой? Почему не сработало? Все сделано по уму! Клиенты извещены, клиенты пришли, увидели, им понравилось, и…пшик! Ничего! Где я ошибся? Чего не предусмотрел?
Так сидел и гадал часа два, перебрасываясь с Мариной не относящимися к делу словами. Например — я вкратце рассказал ей о том, что случилось с мясником, объяснив это происшествие тем, что его наказали боги. За подлость, за плохое поведение, за оскорбление честной женщины — взяли, да и наказали. И зря это сказал. После слов о богах Марина так на меня посмотрела, что я чуть не выругался — это ведь меня она называла посланцем богов! Так и захотелось ее спросить: разве у посланца богов имеются первичные половые признаки? А под кем она сегодня ночью так сладко стонала? Кого так яростно ласкала? Ангелы вообще-то бесполые существа, черт подери вас с вашими придумками!
Но ничего такого не сказал. Все равно придумает себе правдоподобное — для нее правдоподобное — объяснение. Если человек хочет во что-то верить, разуверить его задача практически безнадежная. Ибо верит он не потому, что имеется какой-то факт, неоспоримый и подтвержденный, а только потому, что верит. Вообще-то вся религия именно на этом и основана, и моего ума хватает, чтобы это понять.
Посетитель появился около полудня. Звякнул колокольчик, дверь открылась, и в лавку вошел человек в черном мундире с серебряными нашивками. У меня сразу же возникла неприятная ассоциация с гестаповцами — уж больно китель этого парня был похож на эсэсовский. Генетическая память, да. Мои предки душили этих тварей и ненавидели их всеми фибрами своей души. Так что я сразу сделал стойку, как охотничий пес.
Следом за «эсэсовцем» вошел мужчина лет пятидесяти — худощавый, элегантный, плечистый, с породистым, холеным лицом. Одет он был неброско, но явно дорого, если не присматриваться, сразу и не определишь его социальный статус. И только перстень на безымянном пальце левой руки говорил о том, что его хозяин человек очень непростой. Я не специалист по драгоценным камням, но даже мне хватило знаний понять, что стоит этот бриллиант огромных денег. Розовый бриллиант, самый дорогой в мире. Размером больше ногтя большого пальца руки.
За элегантным господином вошел мужчина лет сорока с портфелем в руках, типичный стряпчий, или секретарь. Офисный планктон, если земными понятиями. Но тоже дорого одетый, и на руках сразу три перстня — само собой, не такие дорогие, как у хозяина.