Страница 21 из 80
Глава 6
Глава 6
Мы сидели почти до конца дня, точнее — до семнадцатого удара колокола. Клиенты так и не пришли. Я занимался в мастерской, рассматривая свой амулет иллюзий и пытаясь понять, как он работает, Анька бегала по комнате отдыха и приставала ко мне с болтовней, отвлекая от дел, Марина ее ловила и шепотом ругала — в общем, все шло так, и как и должно быть. Как говорится — денег нет, но мы крепчаем.
Перед тем, как поехать домой — зашли в трактир и в магазин-кондитерскую, купили нам ужин, и в том числе пирожное с заварным кремом для Аньки. Я не мог не порадовать девчонку, хотя и обещал ее наказать за вчерашнюю болтовню.
Уже когда подъезжали к дому Марины, издалека я увидел женщину, которая стояла возле ворот, и как будто нас ждала. Вчерашняя знакомая, тетя Мара. Завидев нас, она встрепенулась, пошла к коляске, кусая губу и теребя в руках платок.
— Что случилось, тетя? — встревоженно спросила Марина, выходя из коляски — На тебе лица нет!
— Гехен! — выдохнула женщина, и зарыдала.
— Что — Гехен⁈ — помрачнела Марина.
— Он на лесопилке работал, и…в общем — ему ноги отрезало. Выше колен!
— Ох! — Марина вскрикнула, сморщилась, закусила губу.
— Он один у нас кормилец, мы с мужем так…понемногу, ты же знаешь. На наших пирогах много не заработаешь, у нас же не пекарня. Гехен добрый мальчик, всегда нам помогал, говорил — я вас никогда не брошу! А теперь…теперь нам и самим жить надо, и его кормить. Мы к лекарю пошли, а он такие деньги запросил…у нас…нет денег! Двадцать золотых! И говорит — это не окончательно. Может и больше будет. И может даже не сможет помочь! Помоги, Мари! Помогите!
— Тетя Мара — вздохнула Марина — У меня и одного золотого нет. Как я вам помогу? Я бы с радостью!
— И я бы! — встряла Анька, но мать тут же ее зашикала:
— Молчи сейчас же! Не встревай! Что за непослушная девочка⁈ Роб, ты не мог бы отвести ее в дом? Я с тобой потом поговорю, Анни!
— Не уходите, Мастер! — Мара вдруг упала на колени — Помогите! Век буду за вас молиться!
— Как я помогу? — вздыхаю, с самого начала понимая, чего от меня хотят — Чем?
— Вы Анни вылечили, это все знают. Вся улица. Я вам буду отдавать долг…как заработаю, так отдам! Лекарь в долг не хочет, говорит — снадобья дорогие, раньше мы помрем, чем отдадим долг, а ему сейчас жить нужно. Помогите, Мастер! Я отслужу! Чем угодно — отслужу! Буду полы мыть, готовить — что угодно буду делать, только помогите!
Мы с Мариной переглянулись, я задумался, выдал решение:
— Гарантии не даю. Попробую. Что касается «отслужу» — мы к этому моменту еще вернемся. Если получится. Мари — иди, отведи Аню домой. Готовьте обед, я скоро. И вот что, Мара…если ты, или кто-то из твоей семьи расскажет, что я лечил вас — очень обижусь и устрою вам неприятности. Мое условие — молчание. Никому ни слова. Я вас не лечил, вы нашли денег и пригласили лекаря подешевле, из…откуда-нибудь. Поняла?
— Да, да, господин! — радостно залепетала женщина — Я все сделаю! Все! Рабыней вашей стану, только помогите!
— Перестань — я невольно поморщился — Какой рабыней? Слово свое держи, да и все. Никому ни слова, запомни.
Поднял женщину с земли, мотнул головой Марине — иди, мол. И подтолкнул Мару в сторону ее дома.
В доме пахло кровью и горем. Как оказалось, у Мары имелись еще две девчонки, вроде как погодки — одной на вид лет двенадцать, другой тринадцать. Маре на вид лет пятьдесят, так что я даже удивился — что, поздние дети? Нет, скорее всего она так выглядит — на пятьдесят. Когда я впервые увидел Марину, я дал ей сорок, а то и больше. А ей всего двадцать пять.
Парень был в сознании, бледный, как полотно. Рядом лежали ноги, так и оставшиеся в штанинах и ботинках. Срезы ног в кровавой бахроме и сгустках крови — видимо зубья пилы крупные, вот и порвало и мышцы, и кости. Я так-то не особенно чувствительный на такие дела, крови не боюсь, ни своей, ни чужой, но такие разрушения организма видеть не приходилось. Если только на картинках в инете, конечно. Там чего только не насмотришься. Но одно дело картинка, и другое — когда перед тобой лежит молодой парень, укороченный практически едва не пополам.
Ему как-то умудрились быстро перетянуть обрубки ног и остановить кровь, потому он не успел истечь кровью насмерть. Насколько помню — если рассечь только лишь одну бедренную артерию — человек истекает кровью и умирает за считанные минуты. А тут — обе ноги. Нужно свечку в церкви поставить за того, кто сумел это сделать за секунды после несчастья. Он и спас этого парня. Хотя судя по лицу несчастного, он бы предпочел умереть на месте.
Я подошел к парню, который смотрел на меня безумными, пустыми глазами, и коснувшись лба несчастного, погрузил его в сон. Посмотрел на Мару, на ее мужа, приказал:
— Теплую воду.Раздеть. Омыть раны водой. Воду для умывания. Очистить отрезанные ноги от одежды и ботинок. Вымыть! Быстро!
И все забегали, засновали туда-сюда, а я смотрел на перетянутые веревками культяшки, и думал о том, что если у меня не получится — а скорее всего так и будет — нам наверное придется уезжать. Разбитые горем родители парня или скажут что я плохо старался, или еще чего похуже — решат, что я его и угробил. Люди, они такие…люди! Их не только квартирный вопрос испортил. Я уже давно потерял веру в людей. Предположить, что именно они выкинут в какой-либо ситуации практически невозможно. И благодарность человеческого рода длится ровно до тех пор, пока ты не вышел за порог. Впрочем, может я и ошибаюсь. Старый мизантроп…