Страница 61 из 95
— Сеньоры, они начали. Там — затравочка. Продолжат — здесь. Не сегодня — так завтра или послезавтра. Если я вам так не нравлюсь, если вы так сильно ненавидите Веласкесов — бога ради. Не претендую ни на чью любовь. Я просто сейчас уезжаю. А вы остаётесь. И мой вам совет — обговорите друг с другом все скользкие организационные моменты, как вы будете взаимодействовать, когда рванёт в Альфе. Как видите, там нас атакуют регулярные войска Конфедерации. Здесь будут спящие ячейки диверсантов Союза. Думайте, сеньоры. Сеньор Моралес! — козырнул я бригадному генералу и пошёл к машине.
— Площадка J-848! — бросил Снежке, которая сегодня меня опекала. — Машину, наверное, придётся бросить.
— Оставим заминированной, — предложила ангел вариант. — Или попроси своего друга Шамана присмотреть.
— Нет, лучше минируй, — покачал я головой.
Конвертоплан — орудие пытки. Инквизиция прошлого завидует, взирая на него со страниц истории. Болтушка страшная! А в моём случае мы летели словно самоубийцы, прямо над линией конструкций куполов, повторяя все детали рельефа. Ручаюсь, не более метра было от стоек шасси до золочёных металлоконструкций! А поскольку этих конструкций на каждом куполе тьма, и сами купола выполнены в выгнутой форме (чтобы легче держать высокое давление), то вертикальные зигзаги были такими, что меня к концу пути вырвало. Да что меня — Гюльзар вырвало! Мия и Роза сидели никакие, вяленые воблы, и только Кассандра выглядела бодрячком. Снежка, подумав, решила не рисковать дворцовой техникой и уехала с гномиками по земле, надеясь проскочить по пока ещё мирному городу.
Когда стоишь на своих двоих, сразу и думается легче, и мир ощущается проще. И, вдохнув свежего воздуха прямо из трубы аэрации на причальной палубе, почувствовал себя лучше и прямо спросил и вставшего рядом не менее бледного пилота:
— Что это было?
— Опасение, что могут сбить, — честно ответил тот. — Летели, прижавшись к поверхностям, чтобы ракете было сложнее нацелиться.
— Человек такое не сможет пилотировать.
— Автопилот, — подтвердил он мои опасения. Ибо обычно автопилот включается нечасто, только в экстренных случаях, когда живой человек за «баранкой» может не потянуть физически. Наши головы отнюдь не компьютеры. Это не я придумал, это в протоколах написано. Они не дрова возят, а первых лиц, и очень часто именно интуиция живого пилота может спасти пассажиров. Машина может многое, но интуицией человека пока не обладает, несмотря на пять веков их эксплуатации.
С палубы спустились на технический этаж дворца, откуда направились к «деловой» его части — кабинету главы государства. Через десять минут были там. Девчонки, разумеется, остались в приёмной, откуда передислоцируются в «штаб» — устроенную мной комнату тут так и окрестили, и там отдохнут, дожидаясь гномиков, а я, по представлению Сюзанне, зашедшей в кабинет и доложившей, был пропущен внутрь.
Много лиц, как знакомых, так и нет.
— Наконец! — произнесла Фрейя, но не недовольно, и без неприязни. Скорее устало. Устала сражаться одна, а я, кто забыл, поставленный Сиреной и папочкой её куратор. Да, вот такой молодой и нескладный, и куратор главы самого сильного государства человечества! Сам в шоке.
— Много пропустил? — не стал я акцентировать ни на что внимание и по-деловому, собрано, как только так и надо, направился к СВОЕМУ месту по левую руку от неё. Место наследницы, пустовавшее, хотя за её столом сидело более двадцати человек.
— Много, но мы пока не приняли решение, так что ты не опоздал.
— Время на принятие ещё есть? — аккуратно отодвинув кресло и сел я.
— Пока да. Давай начну с хороших новостей.
Я оглядел собравшихся. Кроме членов совета клана Веласкес (Бестии и сеньоры Абигейл не было, ах да, и Нимфа тоже в городе) тут были оставшиеся на свободе члены совбеза, и несколько совсем незнакомых мне людей. Ещё присутствовал бригадный генерал Гарсия — его тоже зачем-то дёрнули. Сеньор чувствовал себя растеряно, но я не мог помочь, ибо не представлял, ради чего он тут. В целом незнакомые люди смотрели на меня… С уважением. Что с одной стороны польстило, а с другой… Наверное, разочаровало. Я настроился на бой, на битву за отношение к себе, а получилось… Что меня восприняли адекватно. Я не просто консорт (будущий), не просто текущий йобарь её высочества, а человек, заставляющий её принимать нужные для страны решения. Конечно, мне всего двадцать, и мои решения проходят высочайший одобрямс тех, кто реально правит страной, типа Сирены и сеньора Серхио с тётушкой Алисой, но ведь благодаря мне она их слушает и не перечит! Хотя именно это, непослушание, игнорирование авторитетов, в её характеристике так всех и бесит. Даже робот Селена сказал, что хочет завалить Веласкесов потому, что Фрейя «не тянет» — слишком сильно уверена в своей исключительности и самостоятельности. Так что кредит доверия мне дан, доказывать своё право тут сидеть не надо, остаётся только впрягаться и работать по полной, отрабатывая оное доверие.
— Итак, выступление президента Марцелова, — продолжила Фрейя. — Ты русский знаешь?
— Это оскорбление? — картинно нахмурился я.
— Тогда в оригинале, но с субтитрами на испанском. — Перед нею, но слева от меня во всю стену загорелась голограмма с официальным заявлением главы одногй из сверхдержав ойкумены.
…В общем, с одной стороны в выступление президента России ничего эдакого не было. «Мы обеспокоены напряжённостью»… «Не одобряем гибель мирных людей от рук фанатиков»… «Мы против насилия с любой стороны, от кого бы оно ни исходило, мы за решение любых конфликтов за столом переговоров»… Но за этими «бла-бла-бла» фраза, ради которой выступление и было так оперативно подано — с момента начала погромов прошло каких-то грёбанных два часа. «Любое поражение граждан Евразийского Блока с этой минуты будет расцениваться как объявление Блоку войны. Любое нападение на военные объекты или боевые корабли Евразийского Блока будет рассматриваться, как объявление войны. Любое уничтожение космических транспортов как военного, так и гражданского назначения, будет рассматриваться Евразийским Блоком, как объявление войны».
— «Чебаркуль» и «Вязьма» включили форсаж. Потратят немного гелий-три, но выйдут в точку соединения с нашей эскадрой чрез пять часов, — доложила Фрейя устно остальное, что осталось за кадром. — Это выступление — сигнал Союзу, что атака нашей эскадры будет приравнена к объявлению войны, так как среди эскадры их лёгкие крейсера.
— Которые, конечно, будут прикрывать собой линию обзора эскадры с Земли, — пробормотал я.