Страница 6 из 11
Ночью Рассохин рассказал Насте все… ну, или почти все о сложившейся ситуации. Так что девушка была в курсе постигших ее любовника неприятностей, но и не подумала оставить его. Наоборот, когда Илья предложил все же подумать о перелете в Фридрихсград, девушка резко и даже чуть грубовато, что было на нее совершенно не похоже, отказалась.
— Я сразу поняла, что ты связан с темными делами, еще при нашей первой встрече, — сказала Настя, не глядя Илье в глаза. Прежде она подобные темы не поднимала никогда. Она вообще мало о чем его расспрашивала, словно дав себе однажды некий зарок. Поэтому он посмотрел на нее удивленно, но Настя продолжила: — Мне наплевать на это. Я знаю, ты хороший человек. Я чувствую. Никуда я не полечу, если только ты меня не прогонишь сам. Ты ведь не прогонишь?
Рассохин покачал головой и больше они об этом не говорили. До сего момента.
— Мог работник бюро нас выдать? — чуть испуганно предположила девушка.
— Возможно все, что угодно. Пока они нас не видят. Тут столько людей вокруг. Нам повезло, что мы первыми их заметили, а им найти нас будет очень непросто. Пойдем-ка на борт, там нас не достать никому.
Проверка билетов не заняла много времени. Как Илья и думал, их личности и документы ни у кого не вызвали ни малейшего подозрения. Подтянутый таможенный работник только лишь скользнул взглядом по счастливо-озабоченному лицу Насти и пропустил новых пассажиров в следующий зал, где им предстояло еще немного обождать в компании таких же, как и они сами, пассажиров дорогих сьютов. Но перед этим Рассохин без раздумий передал обслуживающему персоналу саквояж, чемодан с алмазами и прочий багаж — все должны были отнести в их каюту, — получив взамен специальную корабельную карту.
Сицилийцев они больше не видели. Те затерялись где-то позади, оставшись в здании морского вокзала. Илья надеялся, что это была их последняя встреча.
Наконец, началась посадка на борт. Стоя в недлинной очереди перед трапами, Рассохин разглядывал лица людей вокруг. Им предстояло вместе плыть до Флориды около двух недель, поэтому неплохо бы завести на время пути если не друзей, то хотя бы временных собеседников. Некоторые из будущих соседей выглядели возбужденно-радостными, оживленными, находящимися в предвкушении праздника, другие — недовольными даже столь коротким ожиданием. Дети весело бегали вокруг взрослых, с удовольствием повизгивая от восторга.
Очередь быстро продвигалась вперед, к широкому трапу. Настя, на время позабыв о сицилийцах, разглядывала блестящий борт лайнера, металлической стеной уходящий, казалось, прямо в небо.
— Какой же он все-таки… впечатляющий! — подобрала она, наконец, правильно слово.
Даже Рассохина, повидавшего в жизни многое и, как ему казалось, переставшего чему-либо удивляться, корабль поразил своими размерами. Подобного сочетания масштабов и роскоши он не встречал, пожалуй, прежде никогда.
Едва поднявшись на борт, они тут же попали в просторное помещение, где работники лайнера встречали прибывающий гостей. Конечно, завышенная цена сьюта I-го класса давала и кое-какие льготы, в том числе, приоритетное обслуживание. Улыбчивая девушка мельком глянула в билеты и выдала им лайнер-пассы — небольшие удостоверения, в которые она тут же вписала их имена и фамилии, крепящиеся к одежде. Они нужны были исключительно для внутреннего пользования на корабле. Носить их было не обязательно, тем не менее и Илья и Настя прикрепили свои пассы на груди, весело подмигивая друг другу.
Рассохин зарегистрировался под фамилией Наварро, имя же оставил прежнее, лишь слегка его видоизменив. Теперь он официально звался Иль Наварро, а Настя записалась под своей настоящей фамилией Воробьева.
Илья, глядя на нее, еще раз подумал, как же ему повезло. Красива, умна и не задает лишних вопросов. Идеальная подруга. Он устроит ей счастливую жизнь, он поклялся себе в этом, нужно только перетерпеть тяжелые времена.
— Господин Наварро, ваш сьют находится на палубе номер пятнадцать — сообщила девушка напоследок. — Ужин с восемнадцати часов, в брошюре на схеме я отметила ваш столик и кратчайший путь к каюте. Ваш багаж уже доставлен на место. Приятного пребывания на борту нашего корабля!
— Спасибо, — кивнул Рассохин.
Внутренняя обстановка лайнера оказалась вполне под стать его внушительному внешнему виду. Пока Илья и Настя добирались до своего сьюта по верхним палубам, минуя бесконечные коридоры и переходы, они беспрестанно крутили головами, стараясь увидеть и оценить все до последних мелочей. Насте нравилось совершенно все вокруг: и многочисленные картины, украшавшие стены, и скульптуры, встречавшиеся то тут, то там, и различного рода модные инсталляции. С первого взгляда становилось понятно, что над внутренним убранством работали настоящие мастера своего дела, свободу фантазии которых никто не ограничивал. В итог получился настоящий шедевр, а ведь они еще не добрались до атриума — сердца корабля, оставив его на потом.
Другие пассажиры так же неспешно двигались к своим каютам. Время от времени раздавались их восторженные возгласы — не одна только Настя впервые столкнулась лицом к лицу с такой роскошью. Но были и те, кто брезгливо оглядывался по сторонам, лениво позевывая. Аристократы, богачи, миллионеры — им давно наскучило вычурное окружение, или же они просто делали вид, пуская пыль в глаза, как это принято в Колумбиане. Рассохин, который терпеть не мог позеров, сразу отметил несколько неприятных фигур, от коих в дальнейшем решил держаться подальше.
Возглавляла этот список крупная дама с тяжелым бульдожьим лицом, с ног до головы увешенная драгоценностями. Илья сходу оценил эту ходячую ювелирную витрину в десяток тысяч марок — и это стоимость только того, что было на ней надето в данный момент. Дама начала скандалить еще в очереди к трапу, требуя немедленного прохода. С ней не спорили — не хотели портить себе приятное впечатление от начала путешествия. Рассохин даже слышал краем уха, как она кричала на девушку, встречавшую гостей:
— Я не буду жить в этой каюте! Вы издеваетесь, милочка? Моя фамилия — Розенштерн! Понимаете? Нет, Рудди, она, кажется, совершенно ничего не понимает! Понаберут же дегенератов, а мы должны страдать! Рудди, ну, сделай же хоть что-то! Ты не мужчина, а тряпка! Бог дал мне тебя в наказание!
Ее спутник — сухощавый, высокого роста мужчина, безмолвно шествовавший по правую руку госпожу Розенштерн, только беспомощно пожимал плечами, но его участие в перепалке и не требовалось — толстуха задавала исключительно риторические вопросы.