Страница 13 из 87
Командир сначала попробовал было по-хорошему: «Павел Петрович, зачем вам журнал? Отдайте мне!» Не дает, за спиной прячет и глупо улыбается! Потом по-плохому: «Товарищ старший лейтенант! Смирно! Приказываю отдать мне вахтенный журнал!» Тоже безрезультатно. Команду «смирно» вроде выполняет, но не совсем по уставу – журнал засунул под ремень и руками к животу прижимает. Тут доктор отозвал командира в сторону и открытым текстом сказал, что по всем признакам это клинический случай, и старшего лейтенанта Уставного тихо-мирно, не нервируя и не вступая в споры, надо доставить в санчасть, а потом с первой же оказией – в госпиталь. После чего доктор подошёл к помощнику и, улыбаясь, доверительно сообщил, что вахтенный журнал ни ему, ни командиру уже не нужен, более того, командир разрешил
Павлу Петровичу оставить вахтенный журнал у себя навсегда. Тут помощник успокоился, вроде бы даже заулыбался и, когда командир пригласил его следовать за собой, покорно полез наверх. Так они спокойно дошли до санчасти. Там доктор предложил ему на обмен обернутую красным коленкором «Книгу записи больных». Помощник книгу взял, но вахтенный журнал всё равно не отдал.
Больше Пашу Бешенного я не видел. Не видел я больше и тот вахтенный журнал. Тем же вечером старпом принёс на лодку новый и заставил меня его пронумеровать и прошить. В санчасти помощник пробыл дня два. Всё это время он ходил с двумя журналами за пазухой, жуя бумагу и что-то бормоча себе под нос. Потом на пароме его отправили в Петропавловск, сдали в госпиталь и только там, говорят, журналы у него отобрали. Правда, за это время он успел их почти полностью съесть! Ходили слухи, что на последнем выходе в море он что-то там неправильно записал, и вот – не смог пережить такого упущения. Форменно, на службе сгорел человек – ни пепла, ни даже доброй памяти о себе не оставил!
Штурман умолк и вопросительно посмотрел на старпома. Он был не прочь обсудить с ним затронутую тему. Но Горыныч только поморщился, сладко зевнул и ограничился странным замечанием:
– Враньё! Без воды журнал не съешь, а тем более оба! – и, не углубляясь в рассуждения, повернулся к боцману и принялся его распекать за потёки ржавчины в ограждении рубки и плохо отбитую ватерлинию.
Боцман вяло отговаривался, сетуя на то, что железо старое, ржавеет прямо на глазах, а ватерлиния подводной лодке вообще не нужна, так как является демаскирующим фактором – её с самолета на глубине прекрасно видать.
Глава 9 Ода механикам
Если представить подводную лодку или другой военный корабль в виде некоего живого организма, то получившийся монстр будет выглядеть приблизительно так. Голова, вернее, её мозг – это, естественно, командир. Правая рука – старпом, левая – помощник, глаза и уши – это, понятное дело, начальник РТС со своими подчинёнными (акустиками, радиометристами и связистами). Куда прицепить и какой частью организма назвать штурмана, минёра, доктора – если напрячься, тоже можно придумать. Трудновато будет пристроить замполита, но и ему при желании можно найти достойное место в организме: язык например, хотя нет, скорее – аппендикс.
Но есть один человек на корабле, которого не надо никуда пристраивать и напрягаться мозгами, подыскивая равновесный его значимости член, извините, орган. Человек этот – механик. Без него валялись бы все вышеперечисленные члены, тьфу ты, органы, на полу бесформенной жалкой кучкой. Именно механик есть тот позвоночный столб, тот становой хребет корабельного организма, на котором всё держится. А его чумазые подчинённые – мотористы, электрики, трюмные – те самые, хоть и дурно пахнущие порой, но жизненно необходимые внутренние органы, без которых организму никак нельзя.
Если, не дай бог, где-нибудь посреди океана в воду, кишащую акулами, одновременно упадут командир и механик и мне придётся делать нелёгкий выбор, кого же первым спасать, я без лишних раздумий брошусь на помощь механику. И командир за это не будет на меня в обиде (если, конечно, останется жив). И вот почему. Без командира подводную лодку в базу может привести кто угодно: старпом, помощник, штурман, даже минёр, на худой конец, а вот механика в море не заменит никто.
Все механики подводного флота Советского Союза внешность имели хоть и не одинаковую, но легко узнаваемую. В любом совершенно незнакомом экипаже из полутора десятков офицеров с одного взгляда легко можно было определить механика. По каким же признакам, спросите вы. Не по специфическому ли запаху? Не потому ли, что от него за версту должно было разить спиртом или, скажем, соляркой? А может быть, по каким-нибудь элементам формы одежды? По огромному гаечному ключу, например, заткнутому в штаны и торчащему из-за пояса, как у пирата пистоль? Конечно же, нет! Возможно, на флоте и водились столь яркие представители механического семейства, но я их не встречал. Всё было гораздо прозаичнее и напрочь лишено романтического ореола.
Обычно механики были люди в годах, а если и не в годах, то выглядели значительно старше своих лет. Огромная ответственность накладывала отпечаток. И звание они имели максимум капитан 3 ранга (выше прыгнуть не позволяла должность). Подчеркнуто уважительное отношение к данному офицеру всех членов экипажа, от «карася» до командира, также безошибочно свидетельствовало о том, что перед вами механик. На атомоходах всё было приблизительно так же, только к тридцати годам у механика, как правило, образовывалась лысина и звание он мог иметь на ранг выше.
Сама эта Должность (я не ошибся, а специально написал это слово с большой буквы) подразумевала и, надеюсь, всё ещё подразумевает присутствие в характере человека такой важной черты, как ответственность, а также наличие в голове работоспособных мозгов, а в них – огромного количества всяческих знаний. И хотя нам ещё в школе говорили, что без такого багажа сегодня даже охранником не возьмут, жизнь показывает, что в некоторых важных, можно даже сказать присутственных, местах это всё ещё не является определяющим требованием. На сегодня любой здоровый мужик, не имеющий ни того, ни другого, ни третьего, оказавшийся в нужное время в нужном месте, может стать депутатом или даже членом правительства, катастрофы не произойдёт (до настоящего времени, по крайней мере, не происходило). Но не может безмозглый и безответственный человек быть механиком дизельной, а тем более атомной подводной лодки! В этом случае катастрофа неминуема.
Меня тут могут обвинить в профанации и в попытке дискредитации властей.
– Неужели ответственность, лежащая на плечах какого-то там маслопупа-механика, пусть даже и стратегического ракетоносца (один залп которого, кстати, может смести с поверхности земли несколько десятков миллионов человек!) – больше, чем, скажем, у депутата или члена правительства? – спросите вы.
– Да! – отвечу я вам и нисколько не покривлю душой.
Это так хотя бы потому, что ни один наш руководитель, где бы он ни заседал и чем бы ни руководил, лично ни за что не отвечает и в случае катаклизма практически ничем не рискует. В любом случае жизнь его вне опасности, будущее гарантировано и обеспечено (если уж не у нас, то там – на запасном аэродроме, за бугром). С механиком ситуация иная. В случае чего ему некуда убежать с подводной лодки, за которую он наравне с командиром отвечает головой. Он знает истинное состояние дел во вверенном ему хозяйстве и при внештатной ситуации может рассчитывать только на себя.
Представьте себе подводный корабль, этот огромный и сложнейший механизм. Я не буду углубляться в устройство, но для иллюстрации кратко поясню, что состоит он из двух корпусов – прочного и лёгкого.
Первый держит на себе всю массу забортной воды и сопротивляется её давлению, второй, грубо говоря, выполняет роль обтекателя. Так вот, внутри этих корпусов напихано и между собой переплетено столько всего, что перечисление только основных систем и механизмов может занять часа два. Каждая из этих основных систем подразделяется ещё на несколько десятков второстепенных. И всё это хозяйство находится в ведении механика! Он должен знать всё и в случае чего с кувалдой в руках, с гаечным ключом или с паяльником уметь устранить любую неисправность. Отсюда становится понятно, почему должность механика на корабле считается самой ответственной, самой сложной и самой неблагодарной. Известно: чем сложнее механизм, тем выше вероятность поломок. И кто, как не механик, ежедневно и ежечасно на собственном опыте имеет возможность убеждаться в правильности этого утверждения! Понятно, что в большинстве случаев не сам он гайки крутит, но чтобы иметь возможность отправить подчинённого устранить ту или иную неисправность, механик должен его сначала собственноручно научить, показать, а после выполнения задания обязательно проконтролировать. Именно эта довлеющая над головой огромная ответственность и необходимость постоянно находиться в нечеловеческом напряжении накладывает свой отпечаток и на внешний облик механика.