Чужой. Сердитый. Горячий

Между нами ежесекундно начинает теплеть.

— Будут ещё какие-то пожелания? — спрашивает он, сверкая своим довольным взглядом.

— Убраться подальше из Москвы… — осторожно говорю следующее важное для меня предпочтение. Он заглядывает в мои умоляющие глаза, стирает со щёк мокрые дорожки от слез и умиротворенно улыбается.

— Будут тебе и поцелуи, и подальше от Москвы, — с теплотой отвечает он, лаская меня своим нежным взглядом. Я почти задыхаюсь от восхищения, от благодарности, от счастья.

— Вадим! — приподнимаюсь, обхватывая его руками за шею, крепко обнимая. Он обнимает в ответ, спокойно, но крепко, упираясь лбом в моё плечо. — Спасибо… — целую его в колючую щеку, прикрывая глаза от той мягкой безмятежности на сердце, которая наступает только после самой сильной бури. — Спасибо.

Он перехватывает мои холодные щеки своими горячими ладонями, заставляя посмотреть в его глаза.

— Обещай, что больше не попытаешься сбежать, что будешь слушаться. Обещай, что мне не придется волноваться и если мне нужно будет вернуться в Москву, то ты отпустишь.

Нет. Не хочу обещать. Нет, ни за что…

— Обещаю, — сдаюсь я в его власть.

— Тогда нужно ложиться спать, чтобы выспаться и до завтрашнего вечера уехать, — говорит он то, что мне хотелось услышать больше всего именно в этот момент. Ещё вчера он был против, но теперь… Неверное, он чувствует, как мне нужно это, поэтому соглашается и решает помочь осуществить мои желания.

— А можно… Подальше от Москвы завтра, а поцелуи сейчас? — он снова смеется, но сразу же целует, поглаживая мои щеки, проникая своим языком мне в рот, творя там бурный хаос. Он тяжело дышит, прикасаясь своим лбом к моему, глядя в глаза. — Где же ты всё это время был? — неверующе спрашиваю я.

С ним меня выворачивает наизнанку. С ним кружится голова. С ним сердце бьется чаще от чувственных эмоций. С ним иначе.

С ним всё намного ярче…

— Рядом. А буду еще ближе.

Часть 17.1

Утром я переполнена новыми силами и готова, едва открыв глава, собирать вещи. Во мне горит желание как можно скорее покинуть Москву. Поворачиваюсь и обнимаю Вадима, крепко прижимаясь к мужской груди. Он зарывается рукой в мои волосы, целует в висок, в щеку и в шею.

— Свет мой, ты сводишь меня с ума. Нужно идти в душ и собираться, пока я не подох от желания взять тебя снова, — Вадим целует мою грудь, сжимая сильными руками талию. Похоже, он от неё тащится даже больше, чем от меня в целом.

— Почему ты называешь меня своим светом? — улыбнувшись, спрашиваю я. Парень, отвлечённый от моей груди, поднимает голову, игриво вскидывая брови.

— Потому что ты мой свет. С тобой безмятежно, а ещё ты напоминаешь невинного ангелочка… Пока не начинаешь зубоскалить, — целует меня в нос, чем вызывает мою улыбку от щекотливого жеста. — Пора вставать, — тянет он гласные, целомудренно целуя мои губы.

Эти утренние поцелуи сводят меня с ума… Разве после этого можно просто так подняться? Но к сожалению, выбора нет.

— Я в душ, а с тебя кофе, — едва удается вылезти из-под тяжелого Вадима, который специально ложится на меня почти всем телом, пока я, кряхтя и смеясь, выбираюсь из постели.

Никогда не думала, что собратьсяс парем — это так чертовски трудно. Вадим преследовал меня в душе, где мы, разгорячившись, напрочь забыли, зачем там находились. На кухне было невозможно завтракать, так как Вадим не отходил от меня, а позже и вовсе усадил на свои колени… Почти забылись, пока не позвонил Кирилл, поторапливая нас, таких влюбленных и увлеченных друг другом.

— Одеваемся и выезжаем через десять минут, — нашептывает мне на ухо Вадим, крепко обнимая. — Точно хочешь уехать? Ещё не поздно передумать.

— Нам везде будет небезопасно, — изрекаю я довольно очевидную мысль. — Здесь нас легче найти, мы уже на одном месте несколько дней. Помнишь чему ты меня сам учил? Давай собираться? — возвращаюсь в спальню.

Надеваю удобную одежду. Джинсы, свитер и кроссовки, и на некоторое время останавливаюсь у окна, разглядывая тихий заснеженный двор. На душе почему-то немного тревожно, но когда меня со спины обнимает Вадим, я расслабляюсь… Подсознательно понимаю, что его руки надежные, как никогда прежде.

— Ты нервничаешь, — говорит он, положив руку мне живот, поглаживая. — Пообещай, что будешь послушной, и, если я скажу тебе оставить меня — ты оставишь в любом случае.

— Мне не нравится такое обещать, — насторожилась я. Хмуро осмотрев двор, замечая подъезжающую машину, из которой вскоре выходит Кирилл с несколькими ребятами. За ними подъезжают ещё две машины. — Много людей.

— Мы будем в одной машине, другие будут неподалеку всю дорогу.

— Ты мне что-то недоговариваешь, — повернулась к нему лицом, изучив черты парня, которые вмиг стали жесткими. — Гордеев уже следит за нами, не так ли?

Вадим отводит взгляд, и я устало вздыхаю, прикрывая глаза. Понимаю, что он хочет меня уберечь от плохих вестей, но чёрт возьми, такое нельзя скрывать!

— Так знай, Вадим, я не брошу тебя, и, если нас поймают вместе, так тому и быть, — раздраженно выдохнула я, смерив его негодующим взглядом. — И верни мне мой пистолет, который ты взял из моей сумки, — обхожу его, требуя с насмешкой, но с львиной долей недовольства.

Он залез в мою сумку! Я точно помню, где лежал пистолет!

— Яра, я не хочу тебе врать… Но мне трудно смотреть на то, как ты боишься. Как твой взгляд наполняется страхом. Я теперь всегда рядом с тобой. Ты ведь знаешь, что я сделаю для тебя всё возможное и не возможное. Доверься мне, — он удерживает меня за руку и проникновенно заглядывает в глаза.

Значит он знал, что за нами следят Гордеевы и ничего мне не сказал? Неужели после всего, что между нами произошло, я не заслуживаю знать наш план действий и риски? Я стою, пытаясь овладеть эмоциями, но в итоге бесконтрольно плачу, выдергивая руку.

— Боже мой, Ярослава… — он привлекает меня в свои объятия, — неужели после всего случившегося с нами, ты всё ещё мне недоверяешь? — он качает головой. — Было бы лучше, беспрерывно болтай ты всю дорогу, не задумываясь ни о чём плохом. Пожалуйста, Яра, ты ведь знаешь, что у меня нет намерений тебя огорчить или обидеть. Понимаю, что рано говорить о доверии, но…

— Я тебе верю. Прости, — шмыгаю носом, и с горечью осознаю, насколько я жалко выгляжу в глазах парня. — Больше всего сейчас я боюсь потерять тебя, а тот, кто может это сделать — следует за нами по пятам! — бунтую я. — А ты всё время рискуешь, бесчувственный кретин! — не выдерживаю и бью его по груди, слабо, только для того, чтобы обратить внимание на себя.

Он мягко смеется на мой выпад и целует каждый сантиметр моего лица, нежно улыбаясь.

— Отпусти! — шиплю я, пытаясь выкрутиться из его цепких рук и отстраниться от щекотливых поцелуев, несмотря на то, что они вызывают у меня трепет и едва скрываемую улыбку. — Всё, хватит! Да ну тебя! Я серьезно! — взвываю, сдаваясь на милость этого безрассудного парня, который в одно мгновение лишил меня негатива и тихой обиды. — Ладно, я больше не злюсь, но покусаю тебя, если продолжишь! — улыбнулась я своей же угрозе, слушая его горластый смех.

Смотрю на него и не могу поверить, что этот парень рядом со мной, дарит свою нежность и заботу. Мне иногда кажется, что я недостойная его девушка, такая грязная, никчемная и потасканная… Гордеевская шлюха.

Я столько всего вытерпела в Аду своего нежеланного замужества, где была практически бесправной рабыней, где ощущала себя грязью под ногами Господинов… Я всё ещё ярко помню, какой была для Гордеева, что делала с ним, и что он делал со мной…

Взгляд парня меняется, и скорее всего, он замечает, что меня гнетут плохие мысли, пока я неотрывно смотрю в его глаза.

— Люблю тебя, — шепотом выпаливает Вадим, остановив моё сердце.

— Люблю тебя, — на выдохе и также шепотом, крепко сжимая своими руками его ладони, всё ещё боясь поверить в светлое счастье.

Но я точно знаб, что мы оба на него заслужили.