Сила любви

– Десять месяцев. У нас уже восемь зубиков,– похвасталась моя дочь. – Здорово, что мама догадалась перенести тебя сюда. Тебе нравится замок?

– Красивый и чудной. Я и не верил, что это может быть реальностью. Рауль, неужели ты сам все сделал?

– Замок вырастил мой отец,– признался он, присаживаясь чуть в стороне от нас. – А все остальное, что есть на Острове – мое творение. Маша вам все покажет. Надеюсь, что теперь такие прогулки будут происходить часто.

Дверь в зал распахнулась, и появился Горг с Ихрамом. Они сразу же заметили мое свечение и незнакомого человека. Горг прищурил глаза и резко остановился. Он узнал моего отца. Ихрам наоборот округлил глазки в попытке прочесть чувства моего папы.

– Привет, Горг,– я встала из-за стола. – Здравствуй, солнышко,– обратилась я к Ихраму. – Познакомься с моим папой. Он очень захотел увидеть тебя и познакомиться с тобой.

Ихрам радостно улыбнулся во весь рот и показал все свои ослепительно белые зубки. Его глаза вспыхнули желтым огоньком, и он потянул Горга за руку. Горг вяло двинулся за ним, и я прочитала в его чувствах смятение.

– Рад видеть вас на Острове моего брата,– серьезно проговорил он. – Меня зовут Горг.

– Мне тоже… любопытно… познакомиться с тобой, Горг,– мой папа также сузил глаза. В его душе сквозило недоверие, и еще куча противоречивых эмоций распирали его. Горг ясно читал эти чувства. – Жаль, не могу пожать твою руку и обнять мальчика.

Ихрам в ответ на папины слова облекся в оранжевую защиту и подошел очень близко к своему дедушке. Он ждал, когда мой папа сможет прикоснуться к нему.

– Папа, Ихрам в своей защите. Можешь прикоснуться к нему, взять на руки,– подсказала я.

Мой папа осторожно дотронулся до головки Ихрама и погладил его темные шелковистые волосики. Я знаю, что они оба ничего не ощутили, однако папины глаза наполнились слезами. Волна отчаянного сожаления прокатилась по нему. Он поднял Ихрама на руки и поцеловал его лобик. Потом усадил к себе на колени и прижал спинкой к своей груди. Глазки Ихрама светились от радостного возбуждения, и он подпрыгнул на папиных коленях, чтобы все видели, как он доволен. Горг неприкаянно стоял невдалеке и смотрел то на меня, то на Рауля. Он не знал, что сказать и как ему теперь быть.

– Маша, почему он голенький? Ему не холодно? – шепнул мне папа.

– Нет, он не мерзнет. А одежду пока еще нельзя надевать, она горит на нем.

Глаза моего папы в ужасе раскрылись. Таких опасностей от самых обычных вещей он не предвидел.

– А он кушает?

– Нет. То есть совсем мало. Он иногда кушает,– поправилась я. – Ему хватает.

– А спит? – моего папу пугали наши нечеловеческие возможности.

– Спит. И ночью, и днем, после обеда. Да, Ихрам?

Малыш снова подпрыгнул, соглашаясь со мной.

– Как жаль, что я не чувствую его тепло, его запах,– пробормотал папа. – Роман пахнет молочком.

– А Ихрам лавандой,– сказал вдруг Горг. – И он очень теплый, а его кожа такая шелковистая и нежная, что я готов вечно прикасаться к ней.

Глаза Горга лучились невозможной голубизной и в них вспыхивали нежные чувства любви к мальчику. Мой папа пораженно смотрел на него и слушал его наблюдения.

– Может, и ты сможешь поздороваться со мной? – спросил у него папа.

Горг мгновенно облекся в розовую защиту и протянул папе руку. Папа обхватил его ладонь и с силой сжал.

– Надеюсь, я смогу узнать тебя получше, Горг,– выразил надежду мой папа. – Я вижу, что Маша и Ихрам любят тебя. Значит, есть за что?

Горг не ответил, он криво усмехнулся. Но я подумала, что начало положено.

С тех пор папа несколько раз посещал наш Остров.

Я показала ему мой дворец и круглое озеро Радости, мы погуляли по лесам и паркам, разглядывая всевозможных животных. Я прокатила папу в своем бледно-желтом шаре по воздуху и под водой, и он удостоверился в его надежности и прочности моей защиты. Еще я отвела его в гости к Джеку и Лизи, и он смог сам убедиться, как они счастливы. Ему тоже понравились его детки – Мона и Рой. Джек сыграл папе на пианино и показал свою конюшню. Потом они оба посетовали на то, что не могут прокатиться вместе по просторам Острова.

Как-то раз, Горг вместе с Ихрамом решили показать папе лунный дом Горга. Папиному изумлению не было предела. Он поражался внутренним размерам веретенообразного жилища и расспрашивал Горга, как все это устроено. Горг как можно проще объяснял папе основы «строительства» из квантовых пучков света. Заглянув в рабочие комнаты Горга, папа не нашелся, что и сказать. Все было красиво, непонятно и серьезно. После этого мой папа зауважал его. Глаза Горга светились тихой радостью, и он без конца посматривал на меня, целуя головку Ихрама. Папа сказал мне потом, что Горг – хороший человек, весьма талантливый, надежный, но … крайне одинокий. Его слова кольнули меня. Мне казалось, что Горг очень счастлив.

– Не покидай его, Маша,– тихо попросил меня папа. – Говорят, что гении чрезвычайно одиноки.

Папина оценка Горга заставила меня взглянуть на него иначе.

Что мы знали о Горге? Нам казалось, что всё, особенно Раулю. Они родились вместе, с небольшой разницей. Горг был чуть старше Рауля во времени. Они провели несколько веков вместе и считали себя связанными одной сущностью, то есть близнецами.

Но со своей человеческой позиции, я считала, что нельзя досконально и полностью изучить человека, узнать его сердце. Поэтому с уверенностью можно было заявить, что до конца Горга никто не знал. Я верила и надеялась, что он такой, каким я его вижу: преданный, непредсказуемый, готовый на жертву, умеет любить до конца. Но я никогда бы не смогла спрогнозировать развитие этих качеств. Что значит для него самого его любовь или преданность? Кого он любит или кому может быть предан: мне, Раулю, Ихраму? Или может быть иронгам? А его отец – Ирам Ирох? Разве Горг не любил его?

И когда вдруг у нас появилось подозрение, что Горг исчез – мы все были в недоумении и в каком-то замешательстве. Мы не знали, что и думать: то ли он решил покинуть нас, ради своего особенного проекта, то ли он обиделся на нас, то ли задумал устроить свою жизнь, независимую от нас. Ихрам давно уже вырос и не нуждался ни в чьем попечительстве. Все, что он мог, уже перенял от Горга, да и от Рауля. И Горг мог почувствовать себя уязвленным, лишним. Я опять же, рассуждаю со своей человеческой точки зрения, потому как испытала эти чувства, когда Ихрам сначала улетел в мироздание основателей, а потом направился в Желтую вселенную. Я почувствовала тогда свою отверженность и одиночество. Рауль убеждал меня, что Ихрам все равно нас любит, но то, что он покинул нас, тяготило мое материнское сердце. Я с грустью смотрела на своего пятнадцатилетнего Ромея и думала, что буду я делать, когда и он повзрослеет и перестанет нуждаться в нас с Раулем?

Почему-то с Марантой у нас сложились другие отношения. Она всегда находилась рядом со мной, и мы общались как подруги, постоянно чувствуя нашу обоюдную связь. Ей пока не приходило в голову покинуть меня. Возможно, из-за ее женской сути, она ценила наше родство и нуждалась в прочных отношениях. Кроме того, она не могла покинуть своего сына и Егора, а тот в свою очередь не мог покинуть меня с Раулем.

Мы в тесном союзе счастливо жили на Острове целых пятнадцать лет. Исключение составлял Горг. Нельзя сказать, что он не был счастлив. Конечно, он любил нас, а мы его. Но он был занят Ихрамом и иронгами. Они вместе жили там, среди основателей.

Иронги за это время окрепли и распространились по всей Звездной долине. Они стали способными жить без присмотра Горга, и не нуждались в нем постоянно, как было когда-то. Иронги успешно очищали различные пустоши, испорченные «грязной» энергией и все основатели очень ценили их работу и самих иронгов.

Больше всего им понравилась Белая пустошь. Ортис вырастила там свои особые «розы», и иронгам они также пришлись по душе. Вместе они благополучно очищали огромное безжизненное пространство, которое Рауль сопоставлял с размерами Солнечной системы. Работы там хватит надолго. Но зато самые деятельные основатели ринулись на очищенное поле и пробовали свои силы в сотворении энергетических объектов.