Ты мое безумие

—Да и плевать! Окунёшься. Жара такая. Когда мы ещё домой вернёмся. Давай, не бойся, если что, подстрахую!

Я мнусь буквально секунды три и киваю. Правда ведь, чего это я. Ну не умею плавать, что теперь, в воду не заходить.

Сняв на берегу кеды ставлю рядом с Пашиными тапками и осторожно касаюсь водной глади. Морщусь от удовольствия, насколько она тёплая и бреду дальше.

—А ты чего не раздеваешься? — Слышу удивлённый голос Пашки. Он уже успел нырнуть и теперь вновь болтается на поверхности разглаживая лёгкие волны, которые сам и создал. Ёжусь, когда до меня долетают мелкие брызги.

—Не хочу!

На самом деле, очень даже хочу. Находится потом в мокрой одежде, как-то не комильфо, но именно сегодня на мне слишком откровенное белье, и уж точно не для Пашиных глаз.

—Боиштся меня? — Озорно улыбнулся поиграв густыми бровями.

Я боялась и правда. Вот только себя и своё помешательство. Может и не хотела, но сердце при взгляде на Пашку отбивало ритм, а под кожу пробиралось что-то странное, неизведанное и безумно волнующее.

Ничего не ответив побрела в самую глубь. Зашла по пояс, руками зачерпывая воду и почувствовала лёгкое трепыхание в районе солнечного сплетения, когда к спине примостилась мужская грудь. Я сглотнула воздух сухим горлом и оцепенела. Все чувства обострились, голова пошла кругом.

—Не бойся — уха коснулось горячее дыхание. Мужские ладони легки на талию и слегка подтолкнули вперёд. — Иди.

Я шагнула, а Паша за мной, не переставая удерживать. Было странно, зачем он меня страхует. Здесь не так и глубоко, не утону ведь, но он не отходил. А я кажется потерялась в пространстве… Страхи испарились, давая волю свободе ощущений. Ноги сами несли в глубину. Вода оказалась уже по плечи, а мне было мало.

Я вся горю, барахтаюсь в этой агонии млея от каждого его случайного, а может и нет прикосновения. К рукам, спине, животу…До одури хочется, чтобы притянул к себе, обнял. Мне это необходимо, как воздух под землей. Дыхание то и дело перехватывает, по хребту ползут мурашки..

Судя по всему я схожу с ума…

Паша что-то болтает, шутит, про то, что если я не остановлюсь, то пойду ко дну, но это все неважное. Это всё пустое, потому, что во мне нежется вулкан эмоций и чувств, который вот-вот даст волю и начнёт извергаться

—Так всё, хватит с тебя — посмеивается Бушманов, разворачивая меня к себе. Я подчиняюсь, даже не пытаясь сопротивляться или возмутится. — Пошли обратно.

Выбравшись на берег, Пашка ложится на раскалённые под палящим солнцем камни, а я сажусь рядом. В груди не умолкает, но дышать становится намного легче.

—Как думаешь, нас ищут? — Интересуюсь, чтобы хоть как-то разбавить обстановку и отвлечься. До этой секунды я и думать забыла, как мы здесь очутились, и что надо бы возвращаться, пока не оказалось слишком поздно.

—Ищут вряд ли, а вот волнуются так уж точно. Мы ведь без доступа, но возможно родители берут в расчёт, что телефон всего лишь разрядился, а мы ещё по магазинам болтаемся. Минут десять ещё побудем и пойдём, хорошо?

Киваю, поднимаясь на ноги. С меня стекают громоздкие капли.

—Я тогда пока вещи выжму, а ты отвернись!

Паша цокает и покачав головой закрывает лицо руками. Отойдя немного подальше стаскиваю утяжеленную от воды одежду, принимаясь выкручивать до основания.

—Не смотришь? — Кричу и Паша вертит головой из стороны в сторону.

—Нет. Только давай быстрее, я сейчас задохнусь!

Хотелось сказать, что в таком случае можно просто отвернуться, но не стала упрощать парню жизнь. Не сводя пристального взора с мужского силуэта, с турбо скоростью снимаю лифчик и трусики, и отжав, так же быстро напяливаю обратно. С вещами не тороплюсь. Аккуратно раскладываю на камнях, дав возможность подсушится. Закидываю за голову руки наслаждаясь теплом оседавшим на коже. Как всё-таки здесь хорошо и тихо. Вот бы вернутся сюда как-нибудь. С палаткой например, едой, спичками для разведения костра и компанией друзей. Может Дашку бы позвать с семьей. А что, отличная идея. Отдых в глуши. Почему бы и нет.

—Ты там скоро? — Со стоном вздыхает Бушманов.

—Минут пять ещё полежи — заявляю я, поворачиваясь в сторону густого леса. Там темно и мрачно.

—Поль — Настороженным тоном хрипит Пашка — Только не шевелись, ладно.

—Ты о чем? — В разрез его просьбе разворачиваюсь натыкаясь на приближающуюся мужскую фигуру. Лицо мгновенно обдаёт жаром и я прикрываю грудь.

—Ты офигел! — Завопила — Я же попросила полежать. Так трудно, да?

Паша не отвечает, молча перебирая ногами, а когда оказывается рядом, просит повернуться к нему спиной.

—Зачем? — Не понимающе хлопаю глазами.

—Кое — что хочу посмотреть — спокойно отвечает и недожидаясь моего подчинения разворачивает как ему нужно. Изо рта вырывается возмущение, но когда в районе поясницы горячие пальцы касаются кожи, замолкаю. Шершавыми подушечками он выводит зигзаги заставляя меня задыхаться. Я знаю что Паша увидел, знаю почему такой взгляд и от этого на языке образуется неприятная горечь.

—Что это? — Интересуется, а интонация насквозь пропитана негодованием.

Сглатываю, порываясь развернутся, но Пашка не позволяет, продолжая удерживать силой и наносить мне душевные увечия.

—Ничего — отвечаю сквозь ком в горле, начиная дрожать. — Я же просила — перехожу на шёпот — Зачем ты посмотрел? Я просила тебя….

—Это он тебе сделал? — Жестко обрывает, нависая надо мной словно глыба. — Леший этот?

—Нет — Машу головой, а в глазах выступают слёзы.

Ненавижу! Это позорное, до безобразия жуткое воспоминание я похоронила давно. А сейчас Паша пытается всковырнуть когда-то затянувшуюся рану.

—Полина, кто это сделал? — Не прекращает устраивать допрос, чем выводит меня из себя. Я делаю шаг назад, оскалившись, словно дикий волчонок

—Не скажу, слышишь, это не твоё дело, Бушманов! Не лезь!

—Это порезы да, порезы от ножа, я угадал?

Хочется закрыть уши, чтобы не слышать, спрятаться, утаившись в своих мыслях. Но я продолжаю стоять, словно ноги к земле пригвоздили.

—Уйди — молю, но Паша не слушает.

—А ожоги? Откуда ожоги, Полина? Тебя что, пытали?

—Ты тупой? — Визжу на полную громкость, не давая отчёт своим действиям. Мои нервы как канаты, скручивающие внутренние узлы. Подлетев к Паше, начинаю толкать парня в грудь, но он как камень, даже не дёрнулся.

—Уйди, уйди, уйди же ты! — Колочу что есть сил, пока Бушманов не стискивает мои запястья пальцами и не притягивает к себе. Истерика топит и я истошно вою уткнувшись в мужскую грудь. Паша обнимает, гладит меня по волосам, прося успокоится. А я не могу. Это сильнее меня, потому что воспоминания камнем падают на голову. Я думала, что забыла. Думала, что всё прошло… Но это кажется навсегда впиталось.

И взгляд отца: не живой — звериный. И пьяный зловещий смех…Мой страх, когда он двигался ко мне зажав в руке сигарету. И боль, когда той самой сигаретой он наказывал меня за плохое поведение оставляя отметины на спине.

Я помню всё.

Особенно последний день нашей совместной жизни. Отец тогда сильно напился и поругался со своим собутыльником. Не знаю уж, что они не поделили, но отец был бешенный, как черт.

А ещё я так невовремя заболела бронхитом и без конца кашляла, чем и вызвала новый прилив злости у родственника. Он подбежал ко мне, зажал рот, шепнув, что если пискну он меня зарежет. И я кивнула. Старалась утыкаться в подушку, чтобы не разгневать отца, а когда наступила ночь, вышла.

Жутко хотелось пить.

Но стоило оказаться на кухне впала в ступор, заметив за столом родителя с рюмкой в руках. Мужчина совсем сошёл с ума и схватив нож двинулся на меня. Я пыталась убежать, но вдруг почувствовала что-то резкое и острое в районе поясницы, а потом меня вырубило. Что самое ужасное, за это мой горячо любимый папочка отделался лишением родительских прав. Никакой уголовной ответственности этот ублюдок не понёс, потому что друзья оказались слишком хорошие. Отмазали бедолагу, а меня к бабушке отправили и год у психиатра лечили.