Страница 2 из 78
Рабочий день сегодня был сумбурный. Сначала на селекторе поругались плановый отдел со сборочным цехом, потом с Эдиком случился... гм... инцидент. Он пошел устраивать опрос, и его вид не понравился суровому дядьке предпенсионного возраста, и он полез в драку. Их довольно быстро растащили, но в редакцию Эдик вернулся в разбитым носом и губой. И злой, разумеется. Потом Семен попытался меня склонить к участию в заводском чемпионате по настольному теннису. С одной стороны, мне не хотелось расстраивать хорошего человека Семена, с другой — в пинг-понг я играть ну вообще не умею. Реально два раза в жизни ракетку держал. Хотя, может Иван умеет? Он ведь в СССР вырос, значит у него было не так много занятий для свободного времени. А настольный теннис тут любят. Столы стоят чуть ли не в каждой уважающей себя конторе...
Потом меня спасла Антонина Иосифовна.
— А когда у нас чемпионат? — спросила она, подняв свой прозрачный взгляд на нас с Семеном.
— Семнадцатого, в субботу! — с готовностью отозвался Семен. — А что, вы тоже хотите поучаствовать?
— Ах, как жаль! — она медленно покачала головой. — Иван не может в те выходные.
— Интересно! — оживился я. — И чем же я занят? Нет-нет, я и сам искал уважительную причину отказаться... Прости, Семен!
— Мы с тобой едем в санаторий «Киневские плесы», — Антонина Иосифовна перевернула несколько страниц настольного календаря.
— Что значит, вы с Иваном? — возмутился Эдик и даже перестал разглядывать степень повреждения своего лица в зеркале. — Это же моя всегда обязанность была!
— Распоряжение директора, — развела руками редакторша. — Если хочешь, можешь поспорить.
— Эх, — Эдик погрустнел еще больше.
— А что это за мероприятие такое? — спросил я.
— Ежегодное мероприятие, — Эдик снова вздохнул. — Приезжает делегация из Ярославля, обмен опытом, банкет и прочие официальные мероприятия.
— А почему тогда я? — я задумчиво почесал в затылке. — Может, пусть лучше Эдик поедет? Я же в шинном производстве пока не очень хорошо разбираюсь...
— Видимо, ты произвел вчера на директора впечатление, — криво усмехнулся Эдик. — Что ты там все-таки такое наговорил?
— Правду, — я пожал плечами. — Правду говорить легко и приятно...
— Что-то ты темнишь все-таки, — прищурился Эдик.
— Просто не люблю, когда мне мешают работать, — я склонился над листом бумаги и сделал вид, что пишу.
Санаторий, значит... Ну что ж, пусть будет санаторий. Работать в выходные, зато за городом, чистый воздух, и все такое.
Всем была хороша работа в заводской многотиражке, кроме одного — этого самого воздуха. Когда находишься на территории, вроде даже незаметно, насколько он здесь грязный. Видишь это потом. В ванной. У Феликса когда я первый раз забрался понежиться в горячей ванне, так потом ее еще полчаса от сажи пришлось отмывать. Жирные черные разводы еще и смываться не хотели. Тереть мочалкой с пемолюксом пришлось долго. А ведь я всем этим каждый день дышу. Пока что на своем здоровье я этого на не замечал, но будь я здесь в своем прошлом теле, то уже через неделю взялся бы кашлять, выплевывая куски легких. Иван Мельников в этом смысле был покрепче... В принципе, понятно, почему всех сотрудников чуть ли не в приказном порядке, периодически отправляли в профилакторий. Забавное, в целом, место. Живешь как будто в санатории, получаешь всяческие полезные процедуры — кислородные ванны, душ шарко, парафиновые прогревания, что-то там еще. Тебя три раза в день кормят, но все это время ты ходишь на работу, как в обычные будни.
Распределяется это удовольствие в профкоме, надо будет встать в очередь тоже. Предпрофкома меня не очень-то любит, но это можно сделать и в обход. Заглянуть, когда его в кабинете нет и секретарше подать заявку. И шоколадку какую-нибудь что ли принести...
Не работалось. Представил себе проживание с трехразовым питанием и как-то сразу расслабился. Антонина Иосифовна ушла, Даша тут же сняла с телефона трубку и принялась болтать с подружкой про какие-то девичьи дела. А Семен начал уговаривать Эдика пойти на чемпионат. И даже почти уговорил, во всяком случае, тот обещал подумать.
Дверь распахнулась без стука, и в редакцию завалился Мишка. С пачкой свежих фотографий и в хорошем настроении. На макушке — новая клетчатая кепочка. Он разложил снимки на столе, и мы все склонились над глянцевыми карточками. Тоже в каком-то смысле традиция. Формально Мишка не снимал фотографии для газеты. Он работал фотолетописцем, делал портреты для досок почета, информационных и памятных стендов. Но и нам от его щедрот перепадало тоже. Хоть и по остаточному принципу. Но фотографом он был отличным, снимал всегда больше, чем требовалось. Так что мы не жаловались. Для иллюстрирования газеты фотографий все равно хватало. В этой пачке оказалось много женских портретов. Как раз то, что мне было нужно для рубрики с письмами про жизнь.
— Вот эту возьму, суровый взгляд такой у дамы, прямо в душу смотрит, — сказал я, откладывая в сторону кадр с женщиной в рабочей робе и выбившимся из-под косынки локоном. — И вот эти две. Это же из бухгалтерии? Это Настя, а вторую девушку... Ох ты ж черт! Настя! Я же должен был к ней в гости зайти! Семен! Почему ты мне морочишь голову каким-то там чемпионатом по настольному теннису? Что тебе сказала твоя соседка?
— Вот голова дырявая! — Семен хлопнул себя ладонью по лбу. — Сегодня же утром она мне напомнила! В эту субботу ты можешь?
— Так, ну ладно, вы тут решайте свои дела, а я пойду тогда! — сказал Мишка, собирая оставшиеся фотографии.
— Стой, подожди! — я ухватил его за рукав. — Пойдем до курилки, поболтаем, а?
— Вообще мне бежать уже надо, — нахмурился Мишка, потом посмотрел на меня и махнул рукой. — Хотя ладно, подождут.
Какой-то он не такой... Веселый такой, бодрый. Или он не знает, что Аня пропала? Или это как-то связано?
Мы вышли из редакции. Эдик, Семен и Даша проводили нас ревнивыми взглядами. Мол, что это еще за секретики в трудовом коллективе?
Но при них я не хотел обсуждать Аню.
— Ну? — Мишка посмотрел на меня исподлобья. И веселым больше не выглядел.
— Аня пропала, — сказал я. — Ее сестра вчера сказала по телефону.
— Ну и пусть катится, куда хочет, — буркнул Мишка и отвернулся. — Опять с каким-нибудь ухажером, не иначе
— Мишка, ну зачем ты так? — с упреком проговорил я. — Вы поговорили? Ты спросил, с кем она была в том кафе и почему?
— Спросил, — он зло сжал зубы и отвернулся.
— И что? — я обошел его и заглянул в лицо. — Что она сказала?