Страница 114 из 140
Когда Ньюман вернулся, я уже сидела на пассажирском сиденье, а обе двери все еще были открыты.
— Почему ты прервал меня? — Спросила я.
— Я не хотел, чтобы ты околдовала еще одну танцовщицу.
— Ньюман, я себя сейчас контролирую. Честно.
— Позволь мне увидеть твои глаза.
Я не стала спорить. Просто спустила очки на кончик носа, чтобы он мог увидеть мои глаза.
Он выдохнул так, будто у него гора с плеч свалилась.
— Они опять нормальные.
Я вернула очки на место, потому что на улице было солнечно, и ответила:
— Круто.
— Жизель начала прикасаться к тебе, она стала слишком радушной. Я просто не хотел, чтобы это повторилось еще с одной танцовщицей. К тому же, мы узнали то, за чем приехали.
— Что алиби у Джоселин железное. — Подтвердила я.
Ньюман прикрыл дверь со своей стороны, а я — со своей. Он завел двигатель.
— Что произошло в клубе, Блейк? Я знал, что у тебя есть сверхъестественные способности, но я был уверен, что они произрастают из ликантропии. То, что ты там сделала, было вампирским трюком, а не оборотническим.
Мы с Ньюманом были друзьями по работе, а не просто друзьями. Я доверяла ему свою жизнь, но не была уверена в том, что могу доверить ему все свои секреты.
— Обычно я таскаю с собой протеиновые батончики и воду, но в этот раз забыла. Примерно раз в четыре часа мне нужна обычная еда, а не просто кофе, чтобы держать под контролем различные виды метафизического голода
— «Различные виды метафизического голода»? Это еще что значит?
— Это значит, что я тусуюсь со сверхъестественными куда дольше твоего, и, кажется, чем больше я это делаю, тем больше всякого ко мне цепляется.
Его руки сжались на руле.
— Джеффрис и Карлтон подхватили ликантропию во время одного и того же проклятого дела. Для меня и Карлтон это вообще было первое дело в полевых условиях, на настоящей охоте. Это могло произойти и со мной.
— Им обоим удалось сохранить жетоны и работу. — Сказала я.
— Я не настолько сильно хочу сохранить жетон, чтобы поплатиться за него своей человечностью, Блейк.
Я не знала, что на это ответить, так что молчала до тех пор, пока он не прервал тишину самостоятельно.
— То, что я видел в клубе — ты и та танцовщица, это не было человеческой штукой, Блейк.
— Тот, кто сражается с чудовищами, должен остерегаться, чтобы самому не стать чудовищем. — Сказала я.
— Ницше мне цитируешь, серьезно?
— Мне показалось это уместным.
— Объясни мне, что произошло в клубе, Блейк. — Он почти прокричал это.
— Много чего можно подхватить на работе, Ньюман, не только ликантропию. Один из таких приколов ты наблюдал во плоти.
— Что это было? Как эта штука называется, Блейк?
То, что я озвучила, было правдой — до определенной точки.
— Для выявления этой штуки не существует теста, как для ликантропии, Ньюман. То, что ты видел, это побочный эффект от слишком плотного зависания в вампирской тусовке в течение многих лет.
— Значит, это какая-то разновидность вампиризма?
— Нет, если верить моей медицинской карте, и, поверь, они регулярно берут мою кровь на анализ, как и в случае с другими ребятами из сверхъестественной ветви.
— У обычных маршалов нет такой медпроверки, как у нас. Они ищут… что они ищут?
— Всякие стремные штуки. — Ответила я.
— Что это значит, Блейк?
— Значит, что не только мы с Ницше избегаем ответов на вопросы вроде этого.
— По-твоему, делать нашу работу действительно хорошо можно только если самому стать монстром?
— Ага, в основном это так.
Ньюман навалился на руль и сжал его так сильно, что руки пошли пятнами. Я молча позволила ему это сделать. Это был его момент кризиса, и я знала, что рано или поздно это произойдет. Ему надо сменить ветвь маршальской службы, но он должен был решиться на это сам.
Он поднял глаза и его лицо было настолько переполнено эмоциями, они были такими яркими, что мне пришлось приложить усилие, чтобы не отвернуться. Если он способен чувствовать нечто подобное, то я найду в себе силы смотреть на него в процессе.
— Я не хочу становиться чудовищем, Блейк. Я больше не хочу, чтобы моя работа сводилась к убийству людей. Мне нравилось быть копом. Мне нравилось помогать людям, защищать их. До тех пор, пока я не присоединился к сверхъестественной ветви, мне ни разу не доводилось расчехлять пистолет на работе.
— Я не планировала становиться чудовищем, Ньюман. Я просто делала то, что должна была делать, чтобы выполнить свою работу.
— Я не хочу убивать Бобби. — Сказал он.
— Как и я.
— Если я перепишу ордер на тебя, ты это сделаешь?
Я задумалась на минутку, потом покачала головой.
— Будь я здесь единственным маршалом помимо тебя, я бы это сделала, потому что это — моя работа. Но у нас тут сейчас есть Тед и Отто, так что я не должна тащить бремя всей команды на себе.
— Но если бы тебе пришлось это сделать, смогла бы ты посмотреть ему в глаза и выстрелить?
Я медленно выпустила воздух из легких и кивнула.
— Могла бы, не будь у меня другого выбора.
— Но тебе бы далось это с трудом, тебе было бы больно?
— Кусочек души бы оторвался, да.
— Я бы никогда не попросил тебя сделать подобное за меня.
— Как я и сказала, сейчас с нами Тед и Отто. Им это не будет стоить того, что будет стоить мне.
— Я не перепишу ордер на Джеффриса. Он слишком сильно наслаждается убийствами, я не отдам ему Бобби.
— Согласна. — Сказала я.
— Хочешь, чтобы я переписал его на Форрестера или на тебя?
— На меня. Потом я могу передать ордер Теду, если понадобится.
— Понадобится, если мы не найдем новую подсказку или кто-нибудь не признается в этом убийстве. — Произнес Ньюман.
— Тогда помолимся на подсказку.
— Там, в клубе, ты помолилась, и это сработало. Ты способна очаровывать глазами, как это делают вампиры, но при этом твой крест светится и работает — как?
— Такая вот я уникальная снежиночка.
— Это не ответ. — Возразил он.
— Другого у меня нет. Бог не считает мои способности злом, а моя вера достаточно сильна, чтобы мой крест работал.
— Тогда ты не можешь быть чудовищем.
— Наверное, приятно так думать. — Сказала я.
— Если на моей стороне бог, то кто пойдет против меня? — Выдал он.
Я улыбнулась.
— Да, что-то типа того.
— Как насчет того, чтобы помолиться о помощи в этом деле и о спасении жизни Бобби?
— Я могу помолиться вместе с тобой о том, чтобы правда всплыла наружу, и чтобы мы нашли настоящего убийцу.
— Ты все еще веришь, что это мог сделать Бобби?
— Я слишком долго на этой работе, чтобы не верить в то, что хорошие люди способны совершать плохие поступки.
— Могла бы ты помолиться со мной о том, чтобы нам не пришлось убивать Бобби, если он этого не делал?
— Конечно. — Ответила я.
Мы уже собирались опустить головы, чтобы помолиться, как зазвонил телефон Ньюмана.
— Капитан Ливингстон. Добрый день, сэр. — Голос Ньюмана прозвучал не слишком удивленно, в отличие от выражения его лица. Не каждый день тебе звонит капитан полиции, когда ты на выезде — обычно для этого есть крайне паршивый повод. Например, это может значить, что где-то ты крупно облажался, но капитан одного подразделения не обязан заниматься проблемами другого.
— Сэр, я могу включить вас на громкую связь, чтобы маршал Блейк прослушала информацию? — Спросил Ньюман.
Очевидно, Ливингстон дал на это добро, потому что я услышала его голос в динамике.
— Маршал Блейк. — Поздоровался он.
— Капитан Ливингстон. — Ответила я, с трудом удержавшись, чтобы не добавить: «Я полагаю». Учитывая, что меня уже во второй раз подмывало это сделать, он наверняка слышал эту шутку миллион раз.
— Мои люди помогают страховщикам с инвентаризацией имущества в доме Маршанов, чтобы найти то, что могло пропасть во время ограбления.
Я едва не спросила, о каком ограблении идет речь, а потом поняла, что поступок Мюриэль и Тодда Бабингтона мог расцениваться и как грабеж, и как взлом, и как кража, и как комбинация этих преступлений. Формулировка варьируется в зависимости от штата, в котором вы находитесь. Чем больше я узнаю о работе обычной полиции, тем запутаннее она мне кажется. Работа, к которой привыкла я, куда проще.