Страница 23 из 123
А вот животных, мясо которых он использовал в пищу, человек содержал в загонах. Это тоже требовало значительных затрат труда и времени, но было в пределах человеческих сил. Стада располагались в шестой, восьмой и одиннадцатой климатических зонах, и там, где паслись два первых вида, отметка на термометре никогда не опускалась ниже нуля. Корзам же, которых человек особенно ценил, небольшой морозец был не страшен, имелось бы достаточно корма. Корзы давали человеку молоко, из которого он готовил творог, сыр, сметану и масло. Само молоко человек никогда не пил - не любил, зато отсутствие других четырех блюд в своем рационе счел бы для себя большим лишением.
Остальные стада поставляли человеку мясо, и в своих загонах он держал ровно столько голов, сколько было необходимо, чтобы естественный прирост в каждом стаде компенсировал регулярное изъятие части животных. Перегоны он устраивал раз в несколько сезонных циклов, когда фронт его работ передвигался на очередной километр по всей ширине полосы. Подойдя к загону, он производил ровно один выстрел, стадо срывалось с места и мчалось на некоторое расстояние вперед, до нового участка зелени.
Когда-то, придумав их на заре своей одинокой деятельности, человек побаивался, что стада могут убежать слишком далеко и потравить молодую, еще не разросшуюся зелень. Однако позднее он убедился, что беспокоился напрасно. Его подопечные почему-то боялись голой земли, и стоило впереди очередного пастбища оставить грунт незасеянным метров на триста, как подобная неприятность ему уже не грозила. После перегона животные быстро успокаивались, привыкали к новому месту и никуда не рвались.
Изъятие части животных (или по-другому, отстрел) человек предпочитал проводить именно во время перегонов. Тушки отобранных животных он потом подбирал и возвращался домой, чтобы отдохнуть и приготовиться к следующему рабочему походу.
<p>
Золотая статуя</p>
Да, многое из того неподражаемого перехода навсегда осталось в памяти Морея, но эти полчаса, когда он под звуки Сэмового свиста собирал сухие стебли диких дынь, он впоследствии вспоминал с особым накалом. Ощущение было потрясающим.
Прежде всего он очень боялся свалиться на соседний ярус. Десять метров высоты, разумеется, разумеется, было не сто, но ведь и пяти иногда бывает достаточно, чтобы сломать себе ногу или руку, а то и шею. Поэтому Морей, помня, что искомые овощи произрастали на щебенке, а не на голой скале, прежде чем поставить ногу тщательно прощупывал, куда ступает. Тьма была кромешной, а до первой плети пришлось двигаться метров двадцать, потому что Сэм, подвяливая свои дыни, выбрал для своих костров всю ближайшую растительность, способную поддерживать процесс горения.
Опустившись на колени, Морей начал искать то, что ему было нужно. Он ощупывал каждый побег, который попадался ему под пальцы - ему нужны были только сухие стебли, а они стелились по самой земле, путаясь среди свежей облиственной зелени и плодов. Что-то там за что-то цеплялось, Морей что-то обрывал, сгребая обрывки в одну кучу и то и дело эту кучу теряя. Наконец эта куча показалась ему достаточно большой. Обхватив собранное обеими руками, он волоком потащил свою добычу на пустое пространство, опять же с каждым шагом прощупывая ногой грунт, и уши его стояли торчком, ловя звуки, издаваемые Сэмом.
Иногда звуки замирали. Тогда Морей тоже замирал и начинал вертеть головой, прислушиваясь. Сердце у него екало, и когда он разок споткнулся, ухитрившись неудачно задеть обо что-то ногой, оно сделало перебой, а затем бешено заколотилось. Он с трудом сдерживался, чтобы не бросить все и не побежать. Прекрасно зная, что никаких сверхъестественных существ на планете не водится, он тысячу раз готов был усомниться в этой истине.
Рассудок его говорил одно, но чувства рассудку не повиновались. Стоило Сэму замолкнуть или, хотя бы, перевести дух, как Морея охватывала паника. Он давно покаялся, что из-за нежелания посадить батарейки, не взял с собой фонарик.
- Ну как? - спросил Сэм, когда оба приятеля снова соединились. - Хорошо я свистел?
- Нормально, - ответил Морей, нащупывая рукой вход в палатку. - Принимай груз!
Всю эту ночь, все семь суток они с Сэмом жевали либо спали. Будущее вновь представало перед ними в радужном свете. Они больше не боялись не дойти, и это было главное.
- Если мы даже и не найдем никого, - сказал Морей, когда время начало близиться к рассвету, - зато теперь у нас всегда будут и питье и жратва.
- И то, - согласился Сэм. - Зачем нам люди? Послушай, а как мы вернемся? За нами же обещали приехать!
- Угу. Через два года. Не дрейфь, что-нибудь придумаем. У нас уйма времени.
Два года представлялись ему слишком отдаленным будущим, чтобы о нем беспокоиться. Морей был сыт, хорошо отдохнул и ему теперь все было нипочем. Впрочем, точно так же, как и Сэму. Чуть забрезжило, они снова двинули вперед, даже не позаботившись навялить дынь или прихватить с собой на дорогу арбузов в качестве запасников влаги. Запасников этих столько валялось у них под ногами, что от одного вида их пропадала жажда. Парни снова шли по самой кромке платформы, однако теперь они шли легко, весело, смеясь и перебрасываясь шутками. Лишь очутившись над рисовой плантацией, Морей сказал:
- Спускаемся. Рис - это вещь. Надо набрать.
- Зачем? - пожал плечами Сэм. - Вон там впереди еще поле зеленеет. Теперь всю дорогу будет что-то попадаться, вот увидишь.
- А если снова бамбук? Нет уж, сделаем остановку.
Зеленый островок впереди был вовсе не бамбуком, но оказалось, что и Морей не был неправ, заставив Сэма сделать запасец.
- Съедобные, наверное, - сказал Сэм, увидев рощицу совсем юных деревьев, и облизнулся. Он все еще не мог отъесться после голодовки.
- Конечно, съедобные. Будут, когда вырастут и покроются плодами. Только очень долго ждать придется, тебе не кажется?
- Мне кажется, что твой рис, по которому ты сходишь с ума, скоро тебе надоест. Разве ты не заметил, что это был самосев? Значит, скоро будет саженый, и на нашем ярусе.