Игра на жизнь

После разговора аббат и Субдола наконец сели за пикет. Фелиция и мистер Тристис же удалились в другую комнату.

– Вы, пожалуйста, объясните мне, – бархатным голосом сказала Пуэлла, надеясь увести свою жертву в дебри долгих размышлений, – слышали ли вы, что философам угодно называть человека микрокосмом?

– Об этом предмете, – энергично начал аббат, – писал один автор. Там было вот что: четырнадцать дам, например, кварт-мажор – язык, язык – море, потому что – три короля – в море соль, а язык – пять и пятнадцать – это ощущение соли…Ох, о чем это я, Боже милостивый?

– Вы захлебнулись в вашем море, – тихо, будто про себя, произнесла Пуэлла.

– Да-а… – протянул мистер Тристис, глядя в потолок; он словно был где-то далеко. А зачем вдруг продолжил: – да! Язык – это море, а море…

Аббат снова нырнул в морские бездны и продолжил предаваться рассуждениям. Пуэлла тем временем вздохнула с облегчением, ведь избавила себя от участия в утомительном разговоре, и пустила в ход свое мастерство. При сборе карт она подкладывала вниз два туза, потом распускала колоду веером и выдвигала три карты снизу. Таким образом она вытаскивала пять карт, а остальные пускала в игру одну за одной. При съемке делался вольт: необходимая карта немного выступала назад. Аббат сдвигал часть колоды, а после Пуэлла брала оставшуюся часть и вместо того, чтобы класть ее вниз, переворачивала ее с таким проворством, что заметить это обычному игроку было нельзя. Таким образом, колода лежала, как надо было Пуэлле, и довольно скоро было сыграно в ее пользу уже двенадцать королей.

– Мечты овладели душою, – с придыханием говорил аббат, – ум возвысился на небеса, позабыв о времени. Право, знаете, я так давно столь прекрасно не беседовал.

«Сами с собой, я полагаю?» – подумала Пуэлла, а вслух произнесла, незаметно приписав на бумажке себе в счёт лишние очки:

– Не угодно ли вам сыграть ещё несколько королей? Мне бы так хотелось обсудить, что есть существо?

– Ах, да, конечно, друг мой! – закивал головой счастливый мистер Тристис. – Я как раз на секунду вспомнил! Существо – это бытие. А что есть бытие, то это разговор особый. Я считаю…

В конце концов визит для Субдолы закончился выигрышем тридцати золотых монет. Пуэлла перед уходом попрощалась с ничуть не расстроенным аббатом. Тот, казалось, даже не осознавал, что проигрался. На лице мужчины читалось блаженство и расположение к молодой женщине, а Пуэлла лишь довольно улыбнулась, поняв, что смогла поймать в сеть такую добычу и без использования красоты Фелиции.

Подумав о компаньонке, Субдола направилась в соседнюю комнату, где увидела, как Фелиция вела прелюбезнейшею беседу с Фратом. Пуэлла была удивлена, что доселе скромная до разговоров с другими людьми мисс Люденс сейчас оказывала внимание малознакомому молодому человеку. Разговор между ними переполняла та неловкость, что свойственна была всяким юным созданиям, когда они говорили с противоположным полом. Пуэллу еще больше насторожила скромные улыбки и нежность взглядов, которые она лицезрела на лицах молодых людей. Ужасная догадка посетила ее мысли.

Дальнейшие визиты кончались таким же успехом: Пуэлла понемногу зарабатывала благодаря Тристису. Она и её компаньонка продолжали ходить к нему, хотя Субдоле и не нравилось неприятное обстоятельство в лице Фрата. Но искусный шулер не мог оставить зверушку с полными карманами, а потому решила уделить все свое внимание на аббата.

Пуэлла знала, как успешно играть на сцене жизни. С пожилыми женщинами она была кроткой, невинной и простодушной, ибо пожилые дамы – проницательны и придирчивы. К девушкам, замужним женщинам и детям Пуэлла всегда обращалась с объятиями и проявлениями нежности. Нужно было расхваливать их наряды или их младенцев, мило подшучивать по поводу одержанных ими побед, утверждать, что у тебя нет и сотой доли обаяния этих леди. А самое главное – о чем бы ни шла речь – никогда не говорить того, что на самом деле на уме, иначе разразится скандал.

А вот с мужчинами, будь они молодыми или не очень – о, тут дело обстояло иначе! Молодых людей Пуэлла легко завлекала к карточному столу ласковыми прикосновением, сладкими речами и спиртным. С большим или меньшим успехом каждый мужчина был готов погрузиться в мир азарта и страстей с милой дамой, заведомо обрекая себя на проигрыш. Мужчин средних лет гораздо выгоднее было покорять тактом, вежливостью и напускной скромностью. С ними нужно было делать любезное лицо и выслушивать все их глупости, а самой не забывать подменивать карты. В этом обращении Пуэлла видела успех, именно такой тактики она непреклонно придерживалась в игре с аббатом.

Мистер Тристис, конечно, не замечал, как Пуэлла тянула за нужные ниточки в общении с ним. Он лишь довольствовался, что нашел того, кто мог по достоинству оценить его знания. От избытка ума аббат он не переносил общество глупых и приземленных людей. Пуэлла стала для него не только слушателем, но и достойным соперником в спорах, потому он все чаще звал ее к себе с визитом. Субдола сразу разглядела лазейку к сердцу и душе мистера Тристиса – его одиночество. Но удовлетворение сей потребности не вызвало в аббате никаких любовных чувств.

Наихудшие предположения касаемо сына аббата подтвердились. Он смотрел на Фелицию с нескрываемым трепетом, ловил любой момент уединения, расставался с девушкой неохотно, а Пуэлла впадала в ужас, глядя на это. Вот кто был подвержен любовной болезни! А Фелиция? Покровительница заметила, как сияло лицо ее компаньонки, взгляд девушки переполнялся мечтательностью, движения становились неестественно плавными – все то были признаками влюбленности. План принял иной оборот!

Все время пока старшие играли в пикет, молодые уединялись и вели диалог в передней комнате.

– Вы, должно быть, – начинал мистер Тристис младший, – посещали последнюю премьеру оперы? Как вам? Получили удовольствие?

Фелиция отвела от него взор, щечки на личике ее горели. Она слегка кивнула и что-то неразборчиво пробормотала. Как бы скованно она не сидела рядом с Тристисом младшим, ее руки сильно сжимали подол платья и не могли найти себе места.

– Хорошо, что ваша мать заботится о ваших вкусах. Мой отец – поклонник таких мест. В них он любит философствовать над какими-то тайными смыслами представлений, но не о самой музыке – ответил молодой человек, сочтя молчание мисс Люденс за согласие.

– Мать? – робко сказала Фелиция. – Право же, она моя покровительница, не мать…

– Но вы так похожи, – удивился Тристис младший и улыбнулся.

– Мы с моей прекрасной госпожой похожи?.. – чуть слышно отозвалась польщённая мисс Люденс и осторожно, но искренне улыбнулась в ответ.

Мистер Тристис довольствовался приятной нотой разговора и предложил своей немногословной собеседнице поесть орехов в сахарной глазури. Фелиция с радостью отведала лакомство – эта невиданная ранее сладость привела девушку в восторг. Фрат, видя удовольствие мисс Люденс, вручил ей коробочку с орешками. Фелиция, немного смутившись, приняла подарок и робко склонила голову в знак благодарности.

К тому времени Субдола уже закончила игру незначительным проигрышем, для разнообразия и поддержания азарта в аббате. К ней выбежала её компаньонка, вся сияющая от радости. Мистер Тристис проводил уходящих дам счастливым взглядом, а затем двери виллы закрылись.

– Полагаю, – равнодушно начала Пуэлла, – мистер Тристис младший очень доволен тобой.

– О, госпожа, – Фелиция блаженно улыбнулась, – он так любезен, так обходителен. Смотрите-смотрите, он подарил мне орехи. Такие вкусные! Ах, я так волнуюсь говорить с ним, но нисколько не из-за страха. Нет-нет…То есть… – девушка покраснела, – госпожа, я просто не знаю, что сказать. Слов не нахожу…