Страница 5 из 6
– Я и сейчас могу летать, – сказала Диана и тут же, выскользнув из моих рук, поднялась над кустами, парила в воздухе несколько минут без видимых усилий. Потом мягко опустилась ко мне на колени.
А я и рот забыл закрыть от удивления:
– Как это?
– Не знаю, – беспечно тряхнула кудрями Диана.
Спрятавшись от дочери в тропических зарослях, мы предавались с Электрой любовным утехам.
– Ты не боишься забеременеть, – спрашивал её.
– Я этого хочу.
– А вдруг эмбрион получится с моими наследственными признаками и станет причиной твоей гибели?
– Ты не позволишь хищникам растерзать меня.
– Ваши мужчины не спасли остальных женщин.
– Наши мужчины утратили основные мужские качества – зачинать и защищать. Они не умеют проливать кровь. Ты не такой. Ты можешь убить за любимого человека.
– Да, могу.
Жена, дочь – они любят меня, они верят мне, готовы за мной на край земли, но как невольницы послушны своему вожаку. Как разорвать эту родовую связь?
Билли подсказал идею и пособил своими связями – мне дали в управление толику Всемирного Разума.
– Собери народ, – попросил Электру. – Будет представление.
Впрочем, масштабы затеваемого не требовали зрительного зала – ареной служила лагуна, а она видна практически с любой возвышенности острова, ну и с берега, конечно.
– О-пля! – как заправский факир взмахнул руками.
В то же мгновение раскололись небеса, и на водную гладь упал торнадо. Нет, не страшный, всё ломающий смерч, а его ласковый брат – изящный вращающийся столб, который засасывал в воронку воду, поднимал её метров на тридцать и низвергал фонтаном. На его брызгах вспыхнула радуга.
– Как здорово! – Диана сорвалась с места, едва касаясь ступнями песка, устремилась к береговой черте. А потом прыгнула и легко взмыла к вершине фонтана. Она невесомо парила на его бутоне, ныряла в струи, пыталась поймать радугу – её звонкий смех далеко разносился над окрестностями.
Будто мановением волшебной палочки водная гладь вокруг фонтана вспучилась американскими горками, прохладными гейзерами. Белогривыми конями вспенились волны, понеслись по лагуне, как арене цирка – в карете моя ликующая дочь….
Водная феерия продолжалась до заката. Потом была ночь. Я лежал на берегу лагуны в объятиях Электры, Билли вырвал меня из других объятий – Морфея.
– Очнись, Создатель, Любовь Александровна хочет говорить.
– Что, дорогая? – моя мысль пронеслась через моря и океаны, горы и степи, на другой конец Земли.
– С Костей беда. – Люба всхлипнула. – Обозначь координаты, я пришлю за тобой летательный аппарат.
2
– Как это произошло?
Мы сидим с Любой в её кабинете Центра Космических Исследований. Она не спешит с ответом, всматривается в моё лицо. Глаза строгие и грустные, по щекам бегут слёзы. Сколько лет мы не виделись? Наверное, со времён Всемирного потопа. Да нет, чуть позднее – со дня похорон Даши. Эх, Гладышев, Гладышев, вечный скиталец. Такая женщина красу проплакала, тебя ожидаючи….
Нет, это я для красного словца загнул – Любовь Александровна не утратила былой красоты, изящества фигуры, утончённости манер премьер-леди, только добавился некий скорбный налёт. И, быть может, это впечатление остановило мой порыв к нежным объятиям….
Мы встретились в компьютерном зале ЦКИ. Сотни глаз, забыв о мониторах, устремились на нас. Космические тела и просторы в эти минуты были предоставлены самим себе – их исследователям невтерпёж было узнать, как, спустя годы разлуки, встретит своего Одиссея Пенелопа. Общественное любопытство сковывало, гвоздило к паркету, не давало воли чувствам.
– Здравствуй, Гладышев.
– Здравствуй, дорогая.
Люба шагнула ко мне, уткнулась в грудь. Осторожно взял в ладони её плечи. Мы не целовались к огорчению присутствующих. Постояли с минутку, привыкая, а потом прошли в её кабинет.
– Как это произошло?
Она не спешит с ответом.
– Ты…. возмужал. Волосы седые…. Глаза…. Глаза твои в морщинах. Нагулялся?
– Погулял, причины были – о них потом. Что с Костиком?
– Авария на околоземной орбите. Космический мусор пробил корпус спускаемого аппарата. Он потерял управление и упал в океан.
– Место падения зафиксировано?
– Да, но аппарат не сканируется. По всей вероятности опустился не на дно океана, а угодил прямиком в глубоководную впадину.
– Там она есть?
– Там она есть, – как эхо повторила Люба.
– Что предпринимается?
– К месту падения идёт поисково-спасательное судно.
– Сколько времени прошло?
– Вторые сутки как.
– Есть надежда?
– Разгерметизация аппарата произошла на орбите, и в кабину проник жуткий космический холод. Потом падение – аппарат превратился в раскалённую сковородку в плотных воздушных слоях. В довершение – океанская впадина, на дне которой невообразимое давление. Ни одно живое существо не в состоянии пережить подобные кошмары. Если только оптимизатор….. Понимаешь, оптимизатор Константина подаёт сигнал: «Я жив». Он говорит от имени человека: «Я жив».
– Хочешь сказать – это не возможно?
– Допускаю, что с экстремальными температурами оптимизатор может справиться и уберечь носителя. Но давление…. Это невозможно.
– Но сигналы идут? Значит, есть смысл у хлопот. Сможем опуститься на дно впадины?
– Будем пытаться. На борту спасателя батискаф последнего поколения, ещё не прошедший «полевые» испытания. Заодно….
– Когда смогу вылететь к месту погружения?
– Мы полетим вместе, – сказала Люба, сказала другим, ну, просто воркующим голоском. А взгляд…. нежный, влекущий. Я придвинулся.
– Лёш, не надо…. Не здесь…. Идём домой…. Господи, спасите от насильника.
Но насильников было двое. Пока возился с её униформой, жена в одно движение сорвала с меня тунику.
– Как ты можешь? – застонала она, опрокидываясь на рабочий стол. – О Косте подумай.
Ни о чём уже не мог думать. Сколько лет разлуки…. Столько лет вдали….
Астроград, в котором размещался Центр Космических Исследований, был типичным моногородом нового поколения – без улиц и площадей, но с вертикальными лифтами и горизонтальными эскалаторами. Бытовые апартаменты хозяйки ЦКИ располагались на одном из верхних ярусов полутора километровой усечённой пирамиды. Как вошёл – ахнул. Несколько комнат и в каждой стены – прозрачное стекло, за которым иная жизнь: подводный мир, джунгли, степные, горные ландшафты….
– Что это?
– Обои, – смеётся жена.
Погрозил пальцем:
– Кого пытаешься надуть? Это плоские экраны – компьютер крутит записи.
– Не совсем. Компьютер транслирует пейзажи с установленных камер. Действия на экранах в режиме on-line. Создаётся эффект присутствия – не надо тратить время на вылазки.
Это был вечер воспоминаний.
Помнишь…? А ты помнишь…? Мы всё хорошо помнили. Нашу встречу в заснеженном Новосибирске, и скоропалительную свадьбу.
– Гладышев, тебе никогда не хотелось прыгнуть в самолёт и примчаться ко мне? Не хотелось? Постарел, утратил дух романтизма. Чем живёшь теперь?
Я рассказал о проклятии генерала.
– Предрассудки, – хмыкнула Люба.
– А Никуши? Дашина гибель…. Мама….
– Не вижу мистики. Трагическая и субъективная реальность.
– Я был у Костика перед походом на Белуху.
– Был на Сахалине и не удосужился заглянуть? Хорош муженек!
– Я был у Костика, и вот теперь космический мусор….
– Не будем хоронить парня раньше времени. А меня, зачем пытаешься запугать?
– Хочу объяснить, почему обходил десятой дорогой.
– А теперь ты здесь, и, стало быть, мой черёд подошёл.
– Люба….
Она потянула в спальню.
– Приласкай напоследок.
Дыхание жены глубокое и ровное. Она спит на моём плече, обняв за другое. Трудно шевельнуться, не потревожив. Всё-таки удаётся дотянуться до оптимизатора.
– Билли.
– Что, хозяин, надо?