Страница 38 из 221
Ритуальная архаичная песня о нечистой Купале-Макоши очень полно соотносится с данными раскопок почепского селища зарубинецкого времени. И там и здесь святилище расположено "сярёд сяла"; и там и здесь культовое место представляло собой подобие небольшой постройки с навесом. Главным объектом культа по фольклорным данным был столб, который молящиеся обнимали, и печь, которую они целовали. И печь и столб в центре постройки обнаружены при раскопках. Вышивки передают нам образ Макоши как центр трехфигурной композиции с двумя предстоящими божествами. Раскопки позволяют говорить тоже о трехфигурной композиции: в центре столб у печи (Макошь - Купала), а по сторонам - предстоящие в боковых нишах.
В сочетании с посудой, помеченной магическими знаками плодородия, найденной в соседнем со святилищем доме, весь ритуальный комплекс зарубинецкого поселка "Грудка" (Почепское селище) может быть истолкован как капище Макоши, называемой применительно к купальской обрядности 23 - 29 июня Купалой, что является обычной в фольклоре персонификацией праздника. Так, от зимних колядок оформился к XVII в. "бог Коляда", а от летнего праздника купалы произошло божество Купала. Скупые археологические данные о святилищах внутри поселка можно пополнить несколько более поздними данными, относящимися к порубежью черняховской культуры и вельбарской. Речь идет об интереснейшей находке в Лепесовке на Волыни. Раскопки здесь производила в 1957 г. М. А. Тиханова.( Тиханова М. А. Днестровско-волынский отряд Галицко-волынской экспедиции. - КСИИМК, 1960, № 79, с. 93-95.)
На территории поселка черняховского времени находилась довольно большая (15,5X8 м) прямоугольная постройка с четырьмя кострищами и с жертвенником в центре. Жертвенник был сложен из глины и семи слоев черепков. Для выстилки черепками каждого слоя этого столба-жертвенника разбивался один большой сосуд и все фрагменты его укладывались на глиняную основу и замазывались глиной. Для нового слоя разбивался еще один сосуд. Большинство сосудов принадлежит к типу "зерновиков", тары для зерна. Два сосуда представляют совершенно исключительный интерес, так как являются по моему предположению гадательными чарами.( Рыбаков Б. А. Календарь IV в. из земли Полян. - СА, 1962, № 4, с. 66-74.)
Все сооружение с жертвенником из зерновиков и гадательных чаш являлось, по-видимому, сельским святилищем, но в отличие от почепского, не для летних молений Макоши, сопровождавшихся приготовлением ритуального варева из зелий, а для зимних новогодних гаданий о судьбе в предстоящем году. Около очагов внутри святилища найдены глиняные модели хлебцев, известные еще со времен скифских зольников, но характерные также для поселений черняховской культуры.
На хлебцах-колобках часто изображение креста.( Винокур I. С. Iсторiя та культура черняхiвських племен Днiпровського межирiчия II-V ст. н. э. Київ, 1972, с. 118-119, рис. 43.) Нанесение крестообразного знака на хлеб, как это ни странно, вызывало возражение русских средневековых церковников:
"А се иная злоба в крестьянех - ножем крестят хлеб, а пиво крестят чашею… а се поганьскы творять".( Гальковский Н. М. Борьба христианства с остатками язычества в древней Руси. М., 1913, т. II, с. 35.)
Автор поучения, очевидно, знал, что нанесение креста на хлеб насчитывало к его времени по крайней мере тысячелетнюю "поганьскую" традицию.
Постепенно, с разрастанием поселков, с выходом их за пределы древних оград городища, священные места жителей селений стали перемещать из сердцевины села на его окраину. Места празднеств, жертвоприношений и общесельских пиров-братчин стали устраивать непосредственно у околицы. Пережитком этого на русском Севере являются часовенки и поклонные кресты на окраинах сел, около которых еще в XIX в. крестьяне поедали в ильин день жертвенного мирского (выкормленного "всем миром" - всем селом) быка и пили пиво из ячменя, собранного со всех жителей поселения.( Макашина Т. С. Фольклор и обряды русского населения Латгалии. М., 1979.)
Примером такого околосельского святилища Черняховского времени является языческий комплекс, обнаруженный в 1951 г. у с. Иванковцы на Днестре, в древней земле Тиверцев. (Рис. 23).( Довженок В. И. Древнеславянские языческие идолы из с. Иванковцы в Поднестровье. - КСИИМК. М., 1952, вып. 48, рис. 43 и 44; Брайчевский М. Ю. Древнеславянское святилище в селе Иванковцы на Днестре. - КСИИМК. М., 1953, № 52, с. 43 - 53; Брайчевский М. Ю., Довженок В. И. Древнеславянское святилище в с. Иванковцы на Поднестровье. - КСИА АН УССР, 1953, вып. 2, с. 23 - 24.)
Здесь на окраине просторного и неукрепленного славянского села II - V вв. н. э. были найдены три каменных идола. К сожалению, ни обследования, ни раскопки не могли определить первоначального положения интереснейших изваяний. Один из идолов (№ 1) был обнаружен археологами вкопанным в землю и возвышавшимся над её поверхностью. Раскопки, проведенные М. Ю. Брайчевским, не установили наличия близ идола какого-либо сооружения и, к сожалению, не определили время установки идола в данном месте; он мог быть перенесен сюда в любое время, как был перенесен другой идол (№ 3), находившийся ранее в ином месте неподалеку. Нечто вроде жертвенника и небольшого округлого сооружения было обнаружено в 20 м к северу от современной позиции идола № 1, но связь с идолом ничем не доказана.( Врайчевский М. Ю. Древнеславянское святилище…, с. 47, рис. 13.) Делать какие-либо надежные выводы из взаимного расположения идолов в момент их фиксации нельзя. Очевидно, они представляли единый ритуальный комплекс на краю села II - V вв. Возможно, что все капище с тремя каменными идолами находилось несколько севернее, на возвышении, уже за пределами зоны культурного слоя. В состав комплекса входили два антропоморфных идола и один четырехгранный с человеческими личинами на верху каждой грани (№ 1). Самым крупным (высота около 3 м) был идол № 3, "завершающийся изображением человеческой головы. Голова моделирована сравнительно хорошо. Ясно выражены глаза, нос, рот, подбородок (либо вовсе лишенный бороды, либо с очень короткой бородкой), волосы, уши. На столбе, изображающем туловище, не намечено ни рук, ни ног, ни каких-либо деталей одежды, оружия и т. д.".( Врайчевский М. Ю. Древнеславянское святилище…, с. 45. Рисунка, к сожалению, нет.) Вторым по величине (высота 2,35 м) является идол № 2. Это фигура бородатого мужчины со сложенными на груди руками. Отсутствие каких-либо атрибутов может объясняться длительным выветриванием статуй, сделанных из мягкого известняка.
Особый интерес представляет идол № 1. Четырехгранный (поперечное сечение 37 х 40 см), высотою в 1,8 м, он оформлен в верхней части в виде округлой головы с четырьмя лицами соответственно каждой грани. В этом отношении он напоминает збручского Святовита-Рода.
Лики, смотрящие "на все четыре стороны", - апотропей, оберегающий от зла, находящегося впереди и сзади, справа и слева. Недаром так укоренилось в русском языке выражение "со всех четырех сторон". "Все" - это четыре указанных направления, которые иногда могли означать и географические координаты: с севера и юга, с запада и с востока. Поскольку носителями зла считались "злые ветры", то географическое понятие вполне уместно в представлении о повсеместности. Исход зла расценивался не только по отношению к индивидууму ("сзади", "слева"), но и по отношению к природе в целом - по странам света или, говоря современными терминами, по географическим координатам. Ниже, в главе о языческих элементах в русском средневековом прикладном искусстве, будет приведено много примеров четырехчастного, крестообразного расположения заклинательных знаков, которому, несомненно, придавался смысл повсеместной направленности антитезы зла. Очевидно, тот же смысл вкладывался древними славянами и в иванковского четырехликого идола, который должен был охранять село со всех четырех сторон.
Было ли это изображением вездесущего, повсеместно пребывающего Рода, каковым мы вправе считать збручское изваяние, утверждать трудно, но такое предположение вполне вероятно. Идол Рода как верховного божества должен был бы быть наиболее крупным из трех иванковских находок, если бы у нас была уверенность в их полной синхронности, в одновременности изготовления всех трех фигур, но этой уверенности у нас нет, а широкая датировка поселения II - VI вв. н. э. допускает разновременное изготовление изваяний на протяжении почти пятисот лет. Гадать о том, каким божествам были посвящены антропоморфные одноликие идолы, бесполезно из-за отсутствия атрибутов.