Сталь

Катя Саммер

Сталь

По мотивам реальных событий. Все герои книги вымышлены

и являются плодом больного воображения автора

(или плодом воображения больного автора)

Глава 1

Я ухожу от тебя, а не к кому-то, — что-то такое услышала я от мужа — уже бывшего — три месяца назад, а сегодня его девчонка выкладывает фотографию с орущими на всю ленту двумя полосками.

Наверное, только сейчас я наконец осознаю, что прошло уже несколько недель с тех пор, как в моем паспорте обосновался штамп о разводе. Лишь теперь понимаю, что между нами действительно все.

И о чем я думала? Мне двадцать пять лет, а наивно ждала, как дура, что поймет, приползет, и я еще решать буду казнить его или помиловать. Нам ведь было хорошо вместе, у Ромы не было повода бросать меня, так ведь? Так?

Жалкая, жалкая Аврора.

Бармен уже не спрашивает, молча подливает шампанское в бокал — сладкое до скрежета зубов, как я люблю. Рома бы точно пристыдил. До сих пор вспоминаю, как на одном из первых совместных ужинов он заявил мне, что при такой богемной внешности вкус у меня совершенно дурной. Тогда я долго возмущалась, мы много и увлекательно спорили, а теперь я, возможно, даже соглашусь. Мужчин я по жизни выбираю точно не тех.

Честно признаться, мне непросто. Я держалась все это время, держусь, хотя иногда хочется просто утонуть в жалости к себе. Вот как? Как меня угораздило вляпаться во второй раз? Фантомная боль слева в груди напоминает о прошлом, но я быстро избавляюсь от наваждения. Думать о Роме и его новой пассии не так больно, как о…

Я часто моргаю, чтобы глаза перестало щипать, и снимаю обручальное кольцо, которое носила до сих пор. Сама не отвечу почему: то ли по привычке, то ли из-за слепого упрямства, с которым верила, что Рома одумается и вернется. Горько ухмыльнувшись себе под нос, я бросаю золотой ободок в бокал и наблюдаю, как он медленно тонет.

— Я его не знаю, но он полный придурок, если заставил вас плакать, — слышу над головой.

Устало улыбнувшись заботливому бармену вместо ответа, я прошу налить что-нибудь покрепче. Правда, к десяти, когда у стойки собирается целая толпа жаждущих напиться, его вежливости хватает лишь на то, чтобы сменить рокс на новый. У виски, кстати говоря, оказывается такой же горький вкус, как и у всей моей никчемной жизни.

Вечер пятницы набирает обороты, веселье в самом разгаре, но напоминание в телефоне вовремя возвращает меня в реальность, где я торжественно пообещала мерзкой начальнице — под давлением — в свой выходной день спасти радиостанцию, на которой работаю. Завтра в восемь утра мне придется провести новостной эфир вместо заболевшей Оли, а это значит: приехать в семь, чтобы подготовиться, выйти в половину седьмого и встать хотя бы — хотя бы! — в шесть. Если я не лягу в ближайшее время, то даже мой личный внутренний жаворонок завтра будет бессилен.

Решительно и смело спрыгнув со стула, я тотчас замираю: картинка двоится, пол уходит из-под ног, еще и горизонт завален. Черт, а пока я сидела, казалось, что алкоголь вообще меня не берет. Я аккуратно присаживаюсь обратно и пытаюсь вспомнить, когда ела в последний раз. Тщетно. Открываю приложение, чтобы вызвать такси, но сегодня удача явно обходит меня стороной: обычные тарифы оказываются недоступны, и мне предлагают воспользоваться машиной бизнес-класса за баснословную сумму.

Кто-то справа сильно толкается, и я еле удерживаюсь за край стойки. Мне становится не по себе. Меня все еще покачивает и минуту спустя, поэтому я больше не сопротивляюсь мысли скорее сбежать отсюда в собственную крепость, где я смогу нырнуть в розовую шелковую пижаму и сладко уснуть. Согласно и не жалея денег, жму кнопку вызова такси. Не хочу думать об этом сейчас, завтра начну, хорошо?

Буквы плывут, но уже через пару мгновений на телефон приходит оповещение, что ко мне подъезжает черный «мерседес». Я обращаю внимание на умирающую батарею и молюсь про себя, чтобы ее хватило хотя бы найти автомобиль. Расплатившись за последний — и точно лишний — бокал, я пробираюсь через душную толпу и наконец оказываюсь на улице. Вдыхаю глубже, но мне кажется, что речной воздух пьянит лишь сильнее. Я едва удерживаюсь от шальной мысли стрельнуть сигарету у ребят, подпирающих стену рядом, и почти радуюсь, когда наблюдаю, как наполированная карета бизнес-класса останавливается прямо напротив входа.

Шаг, второй, третий, и я уже ныряю на заднее сиденье, откидываюсь на спинку и крепко-крепко обнимаю себя, чтобы не развалиться на части раньше времени. С облегчением сбрасываю туфли на высоком каблуке, которые за три года надела только второй раз и которыми, естественно, растерла ноги.

— Можем ехать, — не без раздражения говорю я водителю, потому что машина по-прежнему не двигается с места.

После громких басов в баре тишина меня угнетает. Она отравляет пространство, заставляет ерзать по сиденью и не чувствовать положенного комфорта кожаного салона, за который я, между прочим, плачу. Я открываю глаза и наклоняюсь чуть вперед, чтобы тут же замереть и протрезветь в один миг.

— Ты! — срывается с моих губ против воли.

В полутьме салона глаза, которые я вижу в зеркале заднего вида, кажутся практически черными, как сама ночь, пусть я и помню их настоящий цвет — синий. Выбритый затылок выглядит непривычно, зато я легко узнаю косой шрам у него за ухом из далекого прошлого. Дрожь пронзает все мое тело, пропуская электрический заряд сквозь сердце.

— Век бы тебя не видела, — предельно честно шепчу я.

Его губы кривит ухмылка — он без сомнения меня узнает.

— Зачем тогда села ко мне в машину? — хладнокровно стреляет в упор равнодушием.

И, наверное, если бы я прямо сейчас провалилась в самое пекло, то не заметила разницы. Потому что Егор Сталь всегда был и останется моим личным адом.

Глава 2

Когда ко мне приходит полное осознание того, кто сидит за рулем, отчаяние стремительно расползается по венам, заставляя паниковать и одновременно с тем замереть в страхе. Нет, ну почему это должно было случиться именно сейчас, сегодня? Мы ведь многие годы жили в одном городе, ходили по одной землей и не пересекались. Мы существовали на чертовых разных орбитах. Ну какого, а?

Я совершенно не в форме, мне больно, и я предательски слаба. Я пьяная и жалкая. Мне страшно и при этом стыдно за себя. Страшно потерять перед ним лицо, а его пристальный взгляд испытывает, проверяет на прочность. Стыдно, потому что я думаю о том, как Егор красив и как возмужал, вместо того чтобы бежать сверкая пятками, пока он не стер в порошок и без того надтреснутое сердце, которое уже не залечить до конца.

Моя ладонь тянется к двери, будто под водой, я даже ощущаю сопротивление воздуха. Дергаю ручку и трясу головой, чтобы избавиться от тумана. Дверь, к моему ужасу, не поддается, и меня накрывает новая волна паники. Я судорожно бью пальцами по панели и пытаюсь найти выход, чтобы спастись от разъедающего чувства пустоты и одиночества, которое преследовало меня шесть — да почти семь! — долгих лет и которое я отрицала ровно до сегодня.

— Выпусти меня, — рычу сквозь зубы, не оборачиваясь. Я знаю, что он за мной наблюдает, как хищный кот за глупой мышкой.

Мгновение спустя щелкает центральный замок, и мне удается распахнуть дверь. Прямо перед движущимся автомобилем. Черт! Я падаю обратно в салон и тяжело дышу. Злюсь на себя за резкость и невнимательность, злюсь на него за напряженную тишину. Меня отчаянно бесит тот факт, что от поступка Ромы мне и на четверть не так больно, как от…