Страница 6 из 7
Эта не совсем понятная череда вопросов вызвала на моем лице выражение недоумения. Василь Васильевич, скрестив пальцы рук и уперев в них свой массивный подбородок чуть искоса вгляделся в меня, наверное, в ожидании очевидного ответа. Я молча пожал плечами. Понятное дело, от голода и холода я надежно защищён. Как-то неясно…
Он, протомив меня своим взглядом, продолжил.
– Как я уже говорил, любое осмысленное качество, ну или его отсутствие, можно перебороть. Нужно только понять, насколько вас не устраивает это положение. А, учитывая остальные характеристики вашего квадрата, задать себе ещё более конкретный вопрос: «А именно меня это не устраивает? Или ещё кого-нибудь?» Подумайте…
Я весь напрягся. Внутри родилось неприятное ощущение, очень мне знакомое. Оно возникало каждый раз при наших недолгих встречах с моей тещей. И основой этих бродивших неприятных во мне волн всегда служил один и тот же диалог. Даже вернее, монолог. Монолог родительницы моей супруги на тему неудовлетворительного размера моего оклада. Его я, исходя из уже достаточного жизненного опыта, выслушивал почти молча. Смысла объяснять, что дело тут не в моих доходах, а в чьих-то непомерных и необоснованных расходах, не было. Ведь какой может быть смысл в общении с человеком, позволяющим себе вот так вот бесцеремонно влезать в дела, его не касающиеся!
От этих мыслей по телу пробежал неуютный холодок. Меньше всего мне хотелось, отъехав на значительное расстояние от дома, вспоминать здесь семейные распри и раздумывать над их причинами.
«Может, он просто наобум задал мне этот вопрос, а я так среагировал!». Эта мысль на мгновение меня успокоила. Я посмотрел на Василь Васильевича. Но его внимательный, чуть скошенный взгляд напрочь отмел моё предположение. Наобум этот человек вряд ли что будет говорить…
Я слегка заерзал на своём люксовом сиденье. Признаться честно, от такого ковыряния во внутренних покоях мне становилось не по душе. И как-то пропала охота вслушиваться в интерпретации цифр моего квадрата.
В голове лихорадочно закрутились мысли о том, как бы аккуратно и ненавязчиво закончить разговор обо мне. Ничего приличного не придумывалось, кроме как вежливо ретироваться в тамбур для курения. Но не успел я высказать своё желание подзаправиться никотином, как Василь Васильевич сам прервал затянувшиеся размышления.
– Наша познавательная беседа плавно перетекает в пытошный процесс?
Он заулыбался, выпрямился и расслабленно прислонился к мягкой диванной спинке.
– Не удивляйтесь, Женя, вы человек очень открытый, и ваше лицо отражает всё происходящее внутри. И я хорошо понимаю, что там происходит. Да, да… Всё по аналогии… Мало у кого получается понимать себя, принимать, да ещё и исправлять…
Я не очень хорошо понял сказанное им, лишь почувствовал, что мы деликатно отошли от темы моего самоанализа. С облегчением вздохнув, я заметил:
– С такими занимательными беседами я и курить скоро брошу! Моя никотиновая зависимость уже несколько часов не даёт о себе знать!
– Хотя заметьте, Женя, у нас такой задачи не стояло! – Василь Васильевич моментально подхватил мой тон. – Будем считать это положительным побочным эффектом!
Мы оба рассмеялись. Я представил себе крупный заголовок в каком-нибудь столичном журнале: «Хочешь отказаться от сигарет, изучи свой квадрат!» Да… весело.
– Кстати, о побочных эффектах! – Василь Васильевич приподнял руку с оттопыренным указательным пальцем. Я уже привстал, чтобы всё-таки выйти и посетить манящий меня тамбур, но его жест вернул меня на место.
– Основным, так сказать, побочным эффектом изучения квадратов является понимание других людей. Мы-то с вами, Женя, с этого-то и начали!
– Ах да, да… – Я, действительно уже упустил из виду истоки нашей беседы. Речь-то шла о «ключике».
– Согласитесь, разбирать других намного легче! – Подмигнув, Василь Васильевич поднялся. – А пока устроим небольшую чайную паузу. Пойду, пройдусь к симпатичной молодой, ещё чайку нам попрошу. Заодно и разомнусь немного.
– А я на перекур!
Друг за другом мы с ним вышли из нашего купе, и чуть потягиваясь от долгого сидения, разошлись в разные стороны.
В тамбуре никого не было. Хотя, учитывая количество пассажиров этого типа вагона, удивляться нечему. Тут всего, наверное, человек десять путешествуют, да и курящих из них немного.
В очередной раз мысленно поблагодарив свою фортуну, устроившую мне такую роскошную поездку, я закурил у окошка. Поезд двигался с очень приличной скоростью, и насыпной придорожный гравий мелькал, создавая иллюзию бегущей серой полосы. Я поднял глаза на линию горизонта, и картинка передо мной изменилась с точностью до наоборот. Там, на много километров вперед и назад раскинулись лесистые холмы, будто бы зависшие в стопкадре. Сколько себя помню, мне всегда нравилась эта своеобразная игра – перемещалка. Под ногами всё несётся с бешенной скоростью, а изменил фокус зрения, и вроде бы стоишь на месте.
Ещё один футуристический штришок – это собственное нечёткое отражение в оконном проёме. Что-то бежит быстро, что-то медленно, а ты завис над этим разноскоростным движением, паришь и куришь, куришь и паришь… Я вгляделся в собственное отражение и попытался увидеть ту открытость моей натуры, которую разглядел Василь Васильевич. Не знаю… лицо, как лицо. Глаза, нос, рот – обычное наполнение стандартной физиономии. И как-то непонятно, как это сочетание может отражать внутренние процессы. Да… непонятно…
Хотя ещё более непонятным для меня было умение моего сегодняшнего собеседника определять, даже не знаю, как сказать – свойства натуры, или – черты характера, или, на худой конец – потенциал личности, на основании всего нескольких чисел. И как он смог вместе со своими циферками заглянуть в невидимые пласты моей души, в те слои, куда я и сам-то стараюсь не заглядывать, чтоб лишний раз не расстраиваться. Мистика какая-то!
«Вот тебе и Винни Пух!». В отличии от мультяшного героя, чья голова была набита одними опилками, Василь Васильевич оказался человеком со многими знаниями. Но больше всего меня в нём поразило тончайшее понимание настроения его собеседника, одним словом – меня. Я даже не знал, каким прилагательным можно было описать это его качество. На ум приходило слово «деликатность», но по ощущениям, оно звучало слишком топорно. В общем и целом, попутчик мне достался на редкость уникальным, невероятно интересным и очень душевным.
«Да, поездка, однозначно удалась!». Я удовлетворенно подмигнул сам себе и затушил догоревшую сигарету. Возвращался обратно в купе я уже более успокоенным и благодаря полученной дозе никотина, и чётко понимая, что проникать в мои душевные покои никто насильно не будет. Даже ощутил некоторое волнение перед предвкушением узнавания чего-то новенького о других. Да-а-а, прав Василь Васильевич, – рассматривание чужого мироустройства гораздо интереснее, да и несравненно легче…
На столе уже стояли, мелодично позвякивая, дымящиеся стаканы с чаем. Рядом в серебристой фольге лежал очередной свёрток, ещё не распакованный. Мой попутчик, пофыркивая, прилагал немалые усилия, чтобы открыть небольшую банку.
– Фух! Вот закрутили-то, на славу! Но… кхе… на личном опыте убеждаюсь, что желание поесть преодолевает любые препятствия!
С глуховатым звуком крышка поддалась, и довольный Василь Васильевич сделал широкий жест:
– Давайте, Женя, присаживайтесь, будем дегустировать!
Я немного замялся.
– Василь Васильевич, мне, право, не удобно как-то…Что ж это я всё на ваших хлебах…Сбегаю я, наверное, в ресторан, куплю чего-нибудь…
– Ох, Женя, бросьте вы это! Какое неудобство! Дочура моя мой аппетит и характер знает, снабдила меня на неделю съестным! Не тащить же мне все эти запасы домой!
Такие сердечные заверения Василь Васильевича полностью успокоили мою совесть. Сам себе я пообещал при случае угостить и его чем-нибудь, хотя понимал, что степень съедобности дорожных яств едва ли дотянет до уровня припасённой у него в чемоданчике провизии.