Страница 2 из 21
Илья тяжелым усилием заставлял себя думать рационально. Как убийца смог попасть в комнату? Дверь была закрыта на два оборота. Никаких следов взлома не было. Двери в соседние комнаты давным-давно были забиты гвоздями еще предшественником Падлыча, лютым поборником морали. Получается, единственный вариант ― окно.
Они с Алиной на ночь его всегда открывали. Без притока свежего воздуха у жены болела голова. Воров они не боялись. Конечно, на третий этаж при желании влезть можно. Но что воровать у пары студентов? Старый стул? Облезлую тумбочку? Холодильник с вмятиной на дверце?
Он подумал о полиции, но тут же отмел эту мысль. Ясно, что его загребут, не разбираясь, потом ничего не докажешь. На хорошего адвоката нужны деньги. А его студенческой стипендии и репетиторских грошей едва хватало на пропитание.
Был бы жив отец…
Отца Илья не знал, он родился через полгода после его смерти. Офицер-подводник Иван Муромцев сгинул в океанских глубинах вместе с несчастной субмариной «Святогор». Засекреченное происшествие, которое долго скрывали даже от родных моряков. Бедная мама.
При мысли о матери сердце сжалось. Надо бы ей позвонить. Но что он ей скажет?
Нет, он должен сделать все, чтобы весь этот ужас как-нибудь прошел мимо нее. Хватит с нее переживаний из-за школьных лоботрясов, путающих падежи и Муму с Каштанкой.
Надо скрыться. Тихо и незаметно, пока еще никто ничего не узнал. Особенно Падлыч, комендант.
С Падлычем отношения у Ильи Муромцева не заладились с первых дней. Не успел он поступить на истфак, как этот плюгавый плешивец заявил, что первокурсники должны убрать мусор за общежитием. Вся общага выбрасывала туда неимоверное количество дряни ― банки, объедки, сломанные суперфоны, нанопластиковую посуду, негодную мебель, стертые чипы-шпаргалки, рваные трусы, куриные кости, осколки стекла, куски пластыря, облезлые диктоушники, дохлых мышей…
Кто-то из первокурсников понуро подчинился и пошел на помойку. Илья отказался. С какой стати? Он приехал сюда учиться. Он студент исторического факультета, а не навозный червяк.
Комендант орал, брызгал слюной, угрожал деканатом.
Конечно, ни в какой деканат он не пожаловался: эксплуатация студентов была делом незаконным. Но стал гадить. К примеру, белье, которое Илье выдавала кастелянша, непременно оказывалось влажным или идиотски укороченным, а то вообще провонявшим черт знает чем.
Однажды ему досталась рваная простыня с медузной бахромой по краям, Илья это заметил не сразу. Пошел менять, кастелянша заявила, что это он погрыз. Попытался спорить, но с натасканным хамством бороться трудно. Пришлось топать в магазин, покупать простынку за свои деньги. С тех пор Илья рассматривал постельное белье с придирчивостью госприемки…
С пустым сердцем он вернулся в общагу. Миновал кабинку с нахохленной старухой-вахтершей по кличке Сова. Медленно поднялся на третий этаж.
Многие уже проснулись, общага оживала и побулькивала. Две знакомые третьекурсницы что-то жарили на кухне, маяча у плиты в голубом и желтом халатах. Желтенькая обернулась, бросила «привет». Он что-то процедил в ответ. Стараясь выглядеть спокойным, зашагал по коридору, нервно заскрежетал замком своей двери.
И почувствовал, что сходит с ума. Алины на кровати не было.
Все-таки не сон
Была только примятая постель и скомканное одеяло.
Ему вдруг страшно захотелось пить. Он плеснул холодной воды из кувшина, залпом выпил. Опустился на стул. Может, ему привиделось, что она мертва?
Он подумал об этом одновременно с радостью и ужасом. Он увидел то, чего не было. Алина на самом деле вышла за хлебом. Ха-ха, скоро придет.
Но в таком случае с его мозгом что-то не так.
Он взглянул на часы. Половина двенадцатого. Он схватил суперфон и набрал ее номер. Знакомая мелодия рингтона, хит звезды бульб-попа Анаконды запульсировал на полке. «Билив ми, плиз, билив ми…» Так банально и пошло, но музыка красивая, не отнять.
Значит, никуда она не ушла.
Чувствуя дурноту, Илья подошел к окну. И в ужасе отшатнулся. Алина лежала за кроватью. Худенькая девушка в завернувшейся ночной рубашке.
Как она, мертвая, могла скатиться с постели?
Он с надеждой припал к жене. Она не дышала. Тело как из холодильника.
Он тяжело опустился на кровать. Принялся крепко обдумывать свое положение. Оно было хреновей не придумаешь. По идее, нужно вызывать скорую. Но вслед за скорой неизбежно приедет полиция. Как ни крути, он единственный подозреваемый.
Скрываться у матери в Воронеже тоже бессмысленно. За ним вышлют оперативный автомобиль, а то и максидрон, он не успеет ее даже обнять.
Пока Илья перебирал в уме варианты, в дверь заскреблись. Послышался ноющий голос третьекурсника Коли, соседа слева:
– Илья, откро-о-й. Погано мне…
Илья открыл.
В свои двадцать лет Коля Сачко был законченным алкоголиком. Его долговязое тело часто валялось то на кухне, то в умывальнике. К этому все настолько привыкли, что воспринимали его как часть интерьера. Коля был незлобив, дружелюбен и по-детски искренен со всеми, включая даже зловредного коменданта и коварную кастеляншу. Не дать Коле на опохмел было все равно, что обидеть ребенка.
Как запойный Коля дополз до 3-го курса университета и до сих пор не вылетел, было непостижимой загадкой. Говорили, что Коля способен каким-то образом обаять самых злобных экзаменаторов.
– Опохмелиться бы, – жалобно проскулил Коля.
Илья с трудом сдержался, чтобы его не выставить. Сейчас ему было не до Коли. Он предложил скинуть деньги через суперфон.
– У меня карта заблокирована, – проныл пьянчуга.
Илья поскреб по карманам, нарыл Коле полторы тысячи.
– Все, что есть.
– На чекушку хватит, – благодарно затряс купюрами сосед. И тут же взъерошил свои волосы. – Что-то, Илюха, я совсем сдал. Мне привиделось, будто с твоей Алиной что-то случилось. Неужто «белочка» начинается?
Илья затащил его в комнату, закрыл дверь.
– У тебя потрясающий дар, Коля. С таким чутьем другому б цены не было.
– Ты о чем?
– Алина мертва. Да, да, ее кто-то задушил. Она вон там, за кроватью. Не перебивай. Мне надо скрыться. Да потом пойдешь за своей чекушкой! Слушай…
Рубленый рассказ Ильи произвел на Колю такое впечатление, что он даже деньги рассыпал.
– Мне нужно исчезнуть, Коля. У тебя есть кто-нибудь, у кого можно спрятаться? Хотя бы на время.
– Надо подумать. Гм. Ну, есть один такой человечек.
Коля поскреб щеку, косясь на Илью.
– Не смотри на меня так. Я не убийца, черт побери, – разозлился тот.
– Да верю. Просто мне чего-то выпить расхотелось.
– Ну и хорошо, ты мне сейчас нужен трезвым. В общем, я сейчас быстро соберу рюкзак, а ты выходи и жди меня у памятника Шухову. Через полчаса встречаемся.
В логове арабиста
Едва переступив порог квартиры, Илья чуть не ткнулся лбом во внезапное препятствие. Вместо коридора почти сразу за входной дверью путь преграждала стена.
– Налево, – сориентировал хозяин. И сам юркнул куда-то вбок.
Из глубин необычной квартиры тянуло неоднозначным душком сандалово-гвоздичных благовоний, с привкусом еще чего-то, мускусно экзотического.
– Где тут у тебя свет, Рич? Все забываю, – завертел головой Коля.
– Справа по ходу, – отозвался обладатель странного имени.
В давние советские времена это помещение было пристроено к первому этажу жилого дома на Алтуфьевском шоссе и числилось нежилым. Здесь, в большой подсобке жилконторы, хранили инвентарь дворники и спорадически выпивали сантехники.
Позже, когда жилконтору открыли в другом месте, здесь собирались подростки-картежники, вольнолюбивая молодежь с гитарами и портвейном. Замок с многострадальной двери сбивался бессчетное число раз. Домуправ сначала истерил. Потом умер. А вслед за ним умер и Советский Союз. Шпана окончательно пошла вразнос. Однажды наркоманы чуть не спалили эту подсобку вместе с домом.