Наследница Бабы-Яги

— Я выпущу Кота? — мило улыбнулась. Кот тут же мяукнул. — Ему обещали королевскую трапезу.

— Выпускайте, Марина.

Ух ты, на «вы»? Как приятно! Может, я напридумывала, и вовсе Алек не высокомерная задница?

Хотя, нет. Всё-таки высокомерная — эта поза, этот образ. Чёрные джинсы, светло-серая футболка, обтягивающая неожиданно широкие плечи, волосы назад зачёсаны. Этакий мачо, только тапочки несколько выбиваются.

Алек заметил, что я разглядываю его, и хмыкнул. Вот блин, стыдоба. Надо выкручиваться.

— Вы так с Петей похожи, — снова улыбнулась. Что бы я там себе ни думала, но я и правда ощущаю его, как старшего. А значит, несмотря на недовольство, буду относиться к нему с почтением. Так вот воспитана.

Впрочем, надеюсь, мне не придётся долго наблюдать этого «дядю». Слишком уж странный контраст — вроде молодой, но и разница в возрасте чувствуется, вроде серьёзный мужчина, а высокомерие так и прёт.

— Кот очень ждёт, — проговорил Алек, вырывая меня из раздумий.

Кот и правда ждал: пытался лапкой подцепить молнию, но у него ничего не получалось. Стоило мне открыть переноску, он мигом вырвался наружу, сел и укоризненно всех оглядел.

Пристальный взгляд, которым Алек наградил Кота, насторожил. Он, не спрашивая, подошёл к пушистику и наклонился, нагло протянув руку, за что получил: не желая терпеть подобное панибратство, Кот зашипел и до крови его цапнул.

Не, ну вообще-то поделом. Вслух я сказала совсем другое, но не менее искреннее:

— Как же так? — схватила Алека за руку и притянула к себе, рассматривая царапины. В нос ударил тяжёлый аромат парфюма и табака. Тошнотворный. — Осторожнее… — пробормотала.

Подняла глаза, встретилась со сталью напротив. Короткая пикировка, и я отпустила его руку, неловко отступив на шаг. Поганые рефлексы. Есть ощущение, что вот-вот, и я бы сказала что-то типа: у собачки боли, у котика боли, а у дяди Алека не боли. Точно бабка. Оно и не удивительно, в детдоме в один момент я оказалась самой старшей и, несмотря на периодические разногласия с другими детьми, по мере сил старалась заботиться о мелких, вот и проскакивает: одного накорми, второму на ранку подуй, у третьей справься о самочувствии.

Кстати, о третьей. Не звонит, не пишет, наверняка ушла в загул — закупается брендовой санкционочкой. Надо будет проведать, не разорила ли она ещё семью?

— Идите за стол, — проговорил Алек и, развернувшись, ушёл в дом. Кот, очевидно преисполненный гордости за самого себя, поскакал следом.

— Кажется, скорее твой дядя мне чего-то неприличного на заборе напишет, чем я ему, — тихо отметила угорающему Пете. Сосед не то чтобы смеялся в открытую, но прямо-таки источал веселье. Смешно ему, как же! У Алека такой взгляд был, что мне в пору брать Кота и просить политическое убежище в Австралии.

Написать, что ли, завещание? Вдруг сегодня меня отравят? Может, лучше не есть? Хотя между жизнью и возможностью попробовать суп от замороженного (или отмороженного, что больше похоже на правду) я выберу второе. Вот такая я авантюристка.

Дом Мининых не удивил. Шикарная плитка, минимализм, обтекаемые глянцевые формы мебели, необычный декор, панорамные окна — это всё ожидаешь увидеть. Вот если бы у них тут стоял советский комод, накрытый ажурной кружевной салфеткой, ковёр на стене висел или лежал старый паркет из мелких дощечек, рвущих колготки, — тут я бы откровенно шокировалась. А так… Конечно, ничто не сравнится с колоритом бедности. Но это не делает бедность приятнее.

— В туалет не хочешь?

— Не хочу, — такой беспардонный. Что ж, я-то уж точно смущаться не буду. — Но руки помыть надо.

— На кухне тогда. Пойдём.

Мы прошли насквозь комнату с большим столом и оказались на кухне. По центру стояла разделочная поверхность, вокруг неё — стулья.

— Мы тут едим обычно, — пояснил Петя. — Столовка — для мероприятий.

— «Столовка», — передразнила по-доброму. Петя только фыркнул, надавил мне на плечи, усаживая на один из стульев, и приказал ждать. Я же сразу встала — руки, вообще-то, не помыла.

В общем, есть мы начали без Алека. Петя сказал, он не спустится — дело какое-то. Я одновременно и оскорбилась (видимо, моё общество его всё-таки не устраивает) и облегчённо выдохнула (его общество меня тоже не утраивает).

А суп оказался вкусным. Прямо очень — на сливках, с морепродуктами и тунцом. Закралась малодушная идея самой наведываться в гости — на покушать. Ну а что, Пете можно, а мне нет?

В углу чавкал Кот. Обещанные креветки и рыбу он принял так, словно сделал нам всем одолжение. Обнюхал, потрогал, величественно кивнул и принялся за еду. Петя поглядывал на Кота, не отрываясь от супа, отчего пару раз пролил мимо рта.

— Чего ты так смотришь? — спросила.

— Он странный.

— Думаешь?

— Марин, коты не кивают. И не фыркают многозначительно.

В его словах была доля истины. Но раз Кот и кивал, и фыркал, то коты такие всё же бывают. А если есть один, то где-то и второй, и третий, и десятый, а значит, фыркающий и кивающий кот — вариация нормы. Просто раньше нам такие не встречались, вот и всё. Это и озвучила Пете.

— Ну, если тебе так спокойнее, — он покачал головой и разом съел круглый кусочек багета. Удобно, наверное, с таким ртом жить — ам, ам, и съел всё.

— Приятного аппетита, — вошёл Алек и тоже посмотрел на Кота. Блин, надеюсь, взрослый суровый дяденька не в обиде на моего маленького несчастного котика за какую-то царапинку? Просто если в обиде, придётся мне Кота защищать, а Алеку — отбиваться. А я, вообще-то, не люблю спорить со старшими, тем более — угрожать и ругаться.

— Шпашиба, — чавкнул Петя.

— Дожуй, — Алек закатил глаза, в два шага оказался у стойки с посудой, взял себя тарелку, налил суп и сел напротив меня.

— Вам тоже приятного аппетита, — я поводила ложкой в тарелке. И чего пришёл, не хотел же?

— Спасибо, — Алек кивнул и принялся за еду.

Теперь ели молча.

Доев, Алек протянул свою длиннющую руку и включил чайник. Ага, значит, ещё чай. Может, пойти уже?

— Спасибо за еду, было очень вкусно… — я собралась вставать, но Петя подскочил раньше, собрал посуду и быстро поставил в раковину.

— Какой чай заваривать?

— Обычный, чёрный.

— Марин? — Петя посмотрел на меня.

— Я, наверное… — снова попыталась пробить себе путь наружу, но мне не дали.

— Кофе? — сосед не рассматривал вариант с «ничего».

— Нет, чёрный чай подойдёт, — вздохнула, сдавшись. Блинский блин, сейчас ещё беседу какую между собой заведут, а мне тут сидеть, прокручивать в голове все неловкие моменты жизни и глупо отмалчиваться. Вот такая вот я…

Отмалчиваться не получилось. Алек, видимо, решил поближе узнать соседку племянника. Возможно, не знай я Незабудковых, не поняла бы, что меня откровенно допрашивают. Вопросы, заданные невзначай, сплетались в чёткую систему, позволяющую Алеку вызнать то, что ему нужно. Впрочем, скрывать я ничего не собиралась, да и сама не пальцем деланная.

— Вы живёте одна? — уже это могло бы насторожить, но я решила быть откровенной, тем более что даже без моего участия узнать ответ совсем не сложно.

— Да.

— Вы только недавно переехали, насколько я знаю. До этого жили с родителями?

— Нет, в общежитии.

— Вы из другого города?

— Нет, из Питера.

— Да? А ваши родители? — я перевела на Алека безразличный взгляд. Что он пытался выпытать и без того понятно, и я бы могла скрыть правду, но зачем?

— Я сирота.

— Правда? — Петя посмотрел на меня со смешанными чувствами — удивление, жалость, смущение. — Я не знал. Почему ты не рассказывала?

— Ты не спрашивал, — пожала плечами.

— От кого же вам тогда достался дом?

Я не спешила отвечать — отпила чай. Потом ещё глоточек. Очки мигом запотели.

— От предыдущей хозяйки.

Алек не стал смущаться и больше не пытался замаскировать допрос под праздный интерес. Чего он добивается? Хочет выяснить, насколько его племяннику по статусу якшаться с такой замарашкой?