Страница 11 из 14
Я уже хочу огрызнуться и сказать, что идея бредовая, но понимаю, что она гениальна! Ира дает мне свой телефон, мы заходим на сайт, определяем город, и я сразу же вбиваю в строку поиска фразу «отдам даром». Объявлений с таким заголовком немного, наверное, они тут не задерживаются, учитывая тот поток желающих забрать что-то даром, одолевающий меня. И нужное мне находится сразу же — то, где предлагают забрать детскую кроватку.
Открываю: к объявлению прикреплена фотография, ниже текст, где кратко описывается сама кровать и заглавными буквами написано, что отдается она именно даром. А под текстом номер телефона, не привязанный к аккаунту, а вбитый в объявление — мой номер с просьбой звонить на него и спрашивать Веру, при этом номера телефона самого владельца нет — предлагается лишь отправить сообщение.
— Бред какой-то! — удивляется Ирка, когда я сообщаю ей, что ошибки в номере нет, что именно меня указали владельцем.
Я кликаю ссылку на продавца, в надежде найти другие объявления с его номером, но никаких других объявлений у него нет.
— Ну напиши ему, — советует Ира, и я вынуждена согласиться.
Она заходит под своим аккаунтом, ведь я никогда не пользовалась сайтом и такого не имею, сама же набираю сообщение загадочному продавцу, где в мягкой форме негодую относительно сложившейся ситуации и прошу срочно удалить мой номер из объявления.
Только поздно вечером, лежа в постели понимаю насколько этот поступок был нелепым. И как только я не догадалась раньше? Вероятно, от стресса голова медленнее соображает. После нескольких попыток включить телефон и долгих объяснений всем звонящим, что я ничего не отдаю, становится очевидным, что мой номер оказался в объявлении не случайно, из чего следовало, что это явная попытка меня достать. Из всех, кого я знаю в этом городе только один человек испытывает в этом особую нужду, и, к сожалению, он был и остается моим самым страшным кошмаром.
На следующий день, едва не опоздав на пару благодаря отключенному вместе с телефоном будильнику, я первым делом нахожу в аудитории Радецкого. Судя по его насмешливому взгляду, впяленному в меня в то время, пока я решительно поднималась к нужному ряду, изобретательным шутником был без сомнения он. Шаг за шагом, ступенька за ступенькой во мне все больше нарастает неуверенность: меня начинает лихорадить, потеют ладони, я едва чувствую колени и с трудом удерживаюсь на ногах. Но все же подхожу к нему, старательно пряча свое состояние. С ним рядом, как обычно, сидят его два верных друга, оба с интересом наблюдают за мной.
— Доброе утро, Ворона! — первым говорит Марк.
— Не такое оно и доброе. Слушай, скоро пара, но если я сейчас тебе отвечу так, как хочу, то ты непременно начнешь ерничать, потом подключатся твои интеллектуально подкованные друзья, и мне придется отвечать еще и им. Все займет минут десять, а до пары всего пять, поэтому давай пропустим все то, что должно быть в середине между нашим обменом приветствиями и моим предложением? Один вопрос — один честный ответ — что скажешь? — говорю скороговоркой, и сама поражаюсь, как не сбилась ни разу, но Марк, усмехнувшись, все же соглашается на мое предложение:
— Задавай!
— То, что мне уже второй день не дают покоя обезумившие мамочки твоих рук дело? — Миша издает какой-то непонятный звук и широко улыбается, оголяя дорожку белоснежных зубов.
— Допустим, — кивает он, не сводя с меня взгляда.
Допустим? Черт, я готова вцепиться в его шевелюру и с размаху долбануть носом о парту! Но, на деле я улыбаюсь и произношу то, что едва не застревает у меня в горле:
— Твоя шутка удалась. Можешь удалить? Мне правда нужен мой телефон, а я не могу им пользоваться.
— Это уже второй вопрос, — насмехается Радецкий.
— Допустим, — говорю я, копируя его фразу и тон, высказанную несколькими секундами ранее.
— А что взамен, Воронова?
— Взамен? — хочу сдержаться, мысленно повторяю себе, что нужно ответить обычно и скучно, но меня несет, — слушай, я же не волшебник из изумрудного города, у меня для тебя нет ни ума, ни сердца, ни храбрости. Что я могу тебе предложить? — после моей фразы Миша начинает, не стесняясь ржать в голос.
— Это ты меня деликатно назвала бессердечным, тупым трусом?
— Заметь, не я это сказала, но не могу не согласиться с твоим определением, ведь как еще назвать человека, который воюет с девчонкой такими методами? — говорю все это и улыбаюсь, а в душе ругаю себя последними словами за то, что язык не могу держать за зубами. Но что поделать, если в присутствии Радецкого я теряю всякий контроль над собой?
— Тебе не понравилась моя шутка? — спрашивает и бровь свою вверх тянет — гад ползучий.
— Банальнее было бы только размести ты мой номер на порно-сайте или где ты там еще часто зависаешь, — Миша уже лежит на парте, содрогаясь от смеха, Мартынов еще держится, но слышу, как прыскает, старательно закрываясь от моего взгляда ладонью, а вот Радецкий от всего этого только звереет, и это плохо.
— Научись вежливости, Воронова. Обратись ты ко мне по-хорошему, извинись за вчерашнее поведение, я бы может и сжалился над тобой. Но после сегодняшних слов делаю вывод, что поступил правильно. Выкручивайся сама!
— Марк, — я хочу сказать что-то доброе, примирительное, но слова не идут. Ну не могу я с ним нормально общаться! А этот козлина еще и смотрит исподлобья, ждет, скотина, моих слез. Но нет, такого удовольствия я ему не доставлю.
— Черт с тобой. Наслаждайся своей победой, — бросаю ему я, едва сдерживаясь, чтобы все-таки не треснуть его головой об стол, но все же тихо разворачиваюсь и спускаюсь на несколько рядов ниже, к заинтересованной Ире.
Глава 8
С большим трудом, но мне удается избавиться от многочисленных звонков: регистрация на сайте, два часа общения со службой технической поддержки, подтверждение моего телефона и, наконец, объявление, как и сам пользователь, разместивший его, заблокировано. Всех звонящих я перенесла в черный список для надежности и вновь стала хозяйкой своему телефону. И почему раньше не заморочилась? Избавила бы себя от диалога с Радецким.
— Чем ответишь? — спрашивает меня Ира, пока мы обедаем в столовой.
— Ничем, — она едва не давится своим бутербродом от моего ответа, — я научилась отбивать словесные атаки, но ничего не могу сделать против таких выходок.
Это чистая правда. Я в школе никогда не могла ответить на шутки Радецкого, моей фантазии просто не хватало, чтобы противостоять достойно, а на мелкие пакости не разбрасывалась — все равно не оценит.
— Значит просто стерпишь?
— Стерплю, — грустно вздыхаю я.
— А если он еще что-нибудь сделает?
— Если он снова что-нибудь сделает, то стерплю еще раз, — получается еще грустнее, даже как-то безнадежно.
— Не узнаю тебя, — Ира усердно жует уже третий по счету бутерброд и качает головой.
— Ладно обо мне, когда твоя встреча должна состояться с Мартыновым?
— В субботу.
— Так вроде бы мы группой встречаемся?
— Он сказал, что ничего не забыл на этих посиделках, — пожимает плечами.
— Ну и что делать будешь?
— То, что ты говорила — не пойду. Вернее, пойду, но с тобой и с группой. Я никогда ни с кем не дружила, почему бы не попробовать?
— Молодец, решение верное.
Пока разговариваем, вибрирует мой телефон, а глаз при этом вновь начинает дергаться, хотя я и понимаю, что кошмар со звонками закончился. Пишет староста — она создала чат, где мы обсуждаем в какое кафе пойдем в грядущую субботу. Предложений много, но, в конечном счете, все соглашаются на небольшую кафешку-клуб недалеко от корпуса института, так как в группе есть те, кто живут в общежитиях, и им так недолго добираться.
Мы заканчиваем с обедом и идем на последнюю пару — лекцию общую для всего потока. Привычно занимаем места на ближних рядах. Пока ждем начала лекции в аудиторию заходит Димка, оглядывает многочисленных присутствующих, находит меня и машет рукой, подзывая. Я выхожу в коридор и сразу же оказываюсь в кольце крепких рук, и до кучи друг чмокает меня в макушку.