Страница 2 из 5
Я прощаюсь с картонным конем, который никогда не возьмет сахар с моей ладони. И никогда не посмотрит мне в глаза, как мой друг, которого уже давно нет. Мне пора возвращаться обратно. Теперь я твердо знаю одно: у каждого из нас есть предназначение даже после смерти. Моя работа – это рассказывать всем, кого встречают мои глаза, правду о том, какой нелепой и ненужной была та война. Война, на которой мне очень повезло: я умер от пули. Правда, меня застрелили дважды…
Когда я закрываю глаза
Золотой, похожий на маленькое солнце мандарин упал в мою ладонь и согрел её своим теплом. А затем произошло чудо: все оранжевые, жёлтые и розовато-румяные плоды, растущие на фруктовых деревьях вдоль реки Джонстон, словно слились в ослепительно яркий солнечный диск. Царственное солнце, повелитель всего живого, появилось на небосводе, растопив жаркими лучами предрассветные облака. Но в этом удивительном саду, где старые деревья, отягощённые урожаем, нависли зелёной аркой над рекой, было по-прежнему прохладно. Роса гирляндами жемчужинок унизала траву и подарила радужную каплю утренней свежести каждому древесному листку. С ветки над моей головой вспорхнула крошечная вертлявая угольно-черная птичка с оранжевой спиной, окатив меня каскадом тяжелых капель. Радость вошла в моё сердце обещанием чудесного дня…
Как же я люблю этот сад, принадлежавший всем и никому! Когда-то все эти деревья, дети жарких стран, были посажены здесь, в австралийском городке Иннисфейл руками трудолюбивых китайцев. В 1872 году на Севере штата Квинсленд по берегам реки Палмер было найдено золото. Охваченные золотой лихорадкой, на поиски жёлтого металла, который никогда не перестанет притягивать людей, устремились толпы искателей сокровищ. Большинство золотоискателей приехало в Квинсленд по доброй воле. Но многие китайцы были посланы на прииски их собственными господами – Мандаринами. Им надлежало вернуться назад в Китай с добытым золотом. Некоторые из них нарушили приказ и остались в Австралии нелегально, не пройдя натурализацию и не имея никаких документов. Именно они и разбили фруктовые сады, огороды и банановые плантации по берегам реки Джонстон. А когда возделанная тяжким трудом земля стала одаривать их щедрым урожаем, то китайцев-нелегалов просто вытеснили отсюда плантаторы, получавшие огромные прибыли от выращивания сахарного тростника. И только эти старые, сохранившиеся манговые и цитрусовые деревья напоминают о событиях прошлого.
Я тоже хочу насадить свой сад! Хочу, чтобы с дерева, посаженного моей рукой, кто-то сорвал душистый плод и невольно вспомнил обо мне. Но сейчас мне надо возвращаться домой, чтобы помочь маме. Мы, по местным меркам, считаемся зажиточной семьей, но нам приходится работать много и тяжело. Мой отец купил в центре Иннисфейл старый дом с большим участком земли. Дом он сдал в аренду, а на участке построил новый, двухэтажный. На верхнем этаже живет наша семья, а четыре комнаты внизу отец превратил в постоялый двор. Но иногда, особенно в выходные дни, мест в комнатах не хватает, и наши гости спят даже на железных кроватях на веранде. Большинство постояльцев – это фермеры, рубщики тростника, плотники и лесорубы. Чаще всего они приезжают в Иннисфейл в субботу вечером, чтобы развлечься и отдохнуть от тяжёлой работы.
Стирка постельного белья и полотенец лежит на мне. Стираю я по понедельникам, а сегодня как раз понедельник. Мне надо торопиться, чтобы до наступления жары натаскать вёдрами воду из колодца в большой медный котел на заднем дворе. Мне также надо наполнить водой две железные ванны для полоскания, стоящие рядом с котлом. Натереть мыла и добавить мыльные стружки в кипящую в котле воду. А потом долго кипятить белье, помешивая его деревянным шестом.
Я так задумалась о предстоящей работе, что чуть не наступила на змею, лежавшую на тёплом песчаном островке посреди тропинки. Пригревшаяся на солнышке змейка подняла голову и с негодованием посмотрела на меня. Я с облегчением узнала в маленьком разгневанном создании безвредную древесную змею по оливково-жёлтому брюшку и форме голове. Мои быстрые ноги моментально нашли обходной путь, чтобы не тревожить обитательницу сада. Пусть сегодня будет счастливым для всех!
Да, теперь, в семнадцать лет мои ноги стали крепкими и сильными. А когда-то они были тонкими, как палки и покрыты болячками, появившимися на моей коже от недоедания. Тогда мне было десять лет. Шел 1923-ий год, наше долгое путешествие из Сибири в Австралию, к отцу, который ждал нас в Иннисфейл, подходило к концу. Японское судно, на которым мы пришли из Нагасаки, стало на таможенный контроль в бухте острова Четверга (Thursday Island). Я спустилась вниз к пляжу и села на камень у самой кромки воды. Песок был мелким и белым, а аквамариновая, никогда до этого невиданная мной океанская вода – сказочно манящей. Бриз шевелил бахрому пальмовых листьев, бросавших тёмные ажурные тени на ослепительную белизну песка. Жарко, но до чего же красиво!
Я сняла туфли, стащила чулки и прошлась по мелководью. Солёная вода стала жечь мои ноги и тогда-то я и увидела те самые коричневатые, шелушащиеся пятна над щиколотками. И не менее солёные чем морская вода, жгучие слезы потекли по моим щекам. Никогда папа, который меня совсем не знает, не сможет полюбить такую уродину! Да, так уж получилось, что мой отец уехал из Российской Империи на поиски нового дома для своей семьи за семь месяцев до моего рождения. Даже не подозревая о том, что я вскоре появлюсь на свет. А потом были Революция и Гражданская война, и долгие годы разлуки. Но сейчас все это давно позади. И папа сразу же принял и полюбил меня.
Солнце пригревает всё жарче, надо торопиться! Как хорошо, что я заранее купила мыло в магазине китайца Си Поя. Обожаю его магазин с громким названием «Chinese Emporium»! Это, и вправду, настоящая империя – чего там только нет! Когда в детстве мама посылала меня в магазин за чаем и сахаром, то для меня это всегда было праздником. Мистер Си Пой обслуживал меня сам, вручая покупки с низким поклоном, словно я была принцессой. А его голос звучал, как щебетанье какой-то редкостной птицы, поднимаясь от низких нот к невообразимо высоким.
Могла ли я предположить, что именно в магазине мистера Си я встречу свою любовь? Несколько месяцев назад я, как обычно, пришла к гостеприимному хозяину за покупками. У прилавка с изысканно декорированными ручными веерами, похожими на огромных бабочек, прилетевших в китайский магазин, чтобы отдохнуть в его прохладной тени, стоял высокий парень. Я только успела подумать, зачем это молодому человеку понадобился веер, как он подошел ко мне. Я посмотрела в его удивительные глаза какого-то немыслимого, грозового цвета и тут же утонула в их бездонной синеве… Позже я узнала имя камня, который дал название цвету глаз моего любимого – лазурит. Но в тот момент мне стоило огромных усилий освободиться из-под гипноза этих глаз и понять, что же говорит мне их обладатель. А он просто-напросто просил помочь ему выбрать подарок для матери.
Молодой человек оказался итальянцем по имени Паоло. В Иннисфейл живет много итальянцев, которые начали покидать Европу, убегая от нищеты еще в девятнадцатом веке. La miseria, как сказал мне Паоло, La miseria… По вечерам итальянские песни доносятся едва ли не из каждого раскрытого окна, преображая все вокруг. И кажется, что ты уже не в маленьком городке, затерянном в австралийских тропиках, а где-то на старинных, вымощенных брусчаткой улицах Ломбардии, Тосканы или Калабрии. Вчера мои родители пригласили Паоло на ужин. Когда он пришел, мы увидели, что руки его забинтованы. Семья Паоло совсем не бедная, но его отец считает, что сыну надо научиться всего в жизни добиваться самому, ни на кого не рассчитывая. Чтобы заработать денег на нашу свадьбу, Паоло стал рубщиком сахарного тростника. Вот так он и стёр себе руки до мяса. Мы с мамой промыли его раны травяным отваром. И пока я делала ему успокаивающие примочки, слёзы из моих глаз капали на его изувеченные руки, а он губами собирал каждую жгуче-солёную каплю…