Остатки

Агата взглянула на Ильзу с претензией, а после увела взвинченную Сепию за дверь и там, когда они отошли чуть дальше по коридору, прежде чем передать ее своей помощнице, по-родительски наставнически сказала:

– Ильза у нас с характером, я долго привыкала к ней, но она неплохая, просто пробивная слишком.

– Я умею общаться с такими.

– Вижу. А еще вижу, что ты уже не ребенок, а значит, поймешь правильно. Данакт делал все ради тебя и твоего брата. Сейчас самый трудный момент нашей жизни, я жду от тебя честности – это самое главное.

– Если бы я еще что-то знала…

– Я не про это. Сейчас мы на очень тяжелом пути, я рассчитываю на твою ответственность. Данакт дорог мне, я приютила его и отвечаю за него, также отвечаю и за тебя. Ты больше не сирота, здесь будет твой дом, как и твоего брата, как и Данакта. Он просил меня помочь вам – это я и сделаю.

Агата умела быть убедительной. Твердость, прямолинейность и несгибаемость всегда были ее ключевыми умениями в достижении любой цели, а с учетом прагматичного ума и таланта холодного нрава равных ей можно было найти мало.

– Не беспокойся, у меня есть свой ребенок и муж, – решила Агата подыграть недоверчивому взгляду Сепии. – И от этого, я надеюсь, ты доверишься моему решению отговорить тебя от скорого бегства за братом.

– Откуда вы узнали?

– На твоем месте, вероятно, я бы так же сделала.

– А вы бы послушали кого-то на моем месте?

– Нет. Но еще я знаю, что вскоре пожалела бы об этом. Поспешные решения имеют свойство вредить. Я думаю, ты понимаешь, Данакт не просто так попросил быть здесь, и когда он проснется…

– Номад – моя семья!

– И мы не можем ему пока помочь. Твое хладнокровие ныне принесет больше пользы, поверь. Сейчас будет лучше, если ты останешься здесь и поможешь Данакту, потому что, когда он проснется, нас ждет работа.

– Вам легко говорить. Но…

– Это то, чего бы хотел твой брат. Или я не права?

Агата обладала высоким убеждением – Сепия даже позавидовала такому таланту. Но все равно принять вынужденную жертву ей было непросто.

– Сепия, сейчас дело не в нас, а в том, как сохранить остатки цивилизации, которая трещит по швам, – ты сама это видела.

Все это было выше Сепии, она вообще не хочет быть частью этой трагедии или ее предотвращения. Но чем больше она разговаривала с Агатой, видя ее сильный характер, тем естественнее в ней пробуждалось приспособление к этому новому миру, где только предстоит найти свое место.

Над ее головой Агата увидела Филиппа.

– А вот, кстати, и он. Филипп, знакомься! Сепия – подруга Данакта, поможешь ей освоиться?

Филипп удивил Сепию одним лишь своим видом добродушного и открытого мужчины, будто бы его и не коснулся Отказ. Но, когда он встал рядом с Агатой, стало ясно, как хорошо они друг друга дополняют, хотя главным в отношениях точно был не он, подметила Сепия.

– Как там наша дочь?

– В пять лет занять ее легко, сидит, играет в приставку. А вы, – Филипп обратился к Сепии, – подростки, чем увлекаетесь сейчас?

– Это не самый уместный вопрос. Я бы лучше поела и… ну, привела себя в порядок.

– Понял. Ты, случайно, не родственница Ильзы?

Агата и Сепия кратко переглянулись, и Филипп понял тщетность шутки, после чего указал ей, куда идти, а сам поцеловал жену. Они обменялись признаниями в любви – и тут Сепия увидела то самое взрослое переживание друг за друга, где именно взаимные чувства и доверие помогают справиться с трудным моментом. Свою мать она помнит пьющей и ругающейся с очередным мужиком, якобы должным стать им с Номадом отчимом. И вот мысли о Номаде и том, как он и где он, загорелись с новой силой, заставив ее быстро привести себя в порядок и придумать, как связаться с ним, дабы поиск прошел успешнее.

В это время Ильза и Рамзи сидели молча в обнимку друг с другом, откидывая любые мысли в угоду простому чувству хоть какого-то временного отдыха, окончившегося в момент возвращения Агаты. Она кратко взглянула на неизменное состояние Данакта и обернулась, готовясь сказать нечто важное и необходимое. Ильза и Рамзи поняли серьезность и внимательно слушали, делая не самые приятные выводы.

– Мы создаем здесь Зеленую зону. Рамзи теперь целиком под моим командованием, набери людей и подготовь группу быстрого реагирования для вылетов в Мегаполис. Ильза – мне нужен доступ ко всей теневой сети. Не надо удивленных глаз, вы видели, во что превратился Мегаполис. Я говорила с генералом, он одобрил, сейчас мы делаем все для создания безопасных границ, а для этого нужны лучшие люди.

– А мы никак не будем обсуждать Отказ, да? – Ильза уже говорила не как журналист, а как нуждающийся друг. – Данакт как-то связан с этим? А может, спросим у генерала, раз он теперь руководит, где Бенджамин? А Итан? Это все как случилось вообще?!

– Я понимаю твои чувства.

– Агата, хоть сейчас, пожалуйста, давай без вот этого вот, хорошо?! Тебе-то повезло, муж и дочь в порядке, да и здесь, как вижу, вообще все еще более-менее обошлось. Ну а я видела те улицы своими глазами, слышала крики людей со всех сторон своей квартиры и… – Рамзи взял ее за руки, стараясь поддержать, глядя на Агату вполне сдержанным взглядом. – А ты чего молчишь?

– Мне тоже непросто. Но мы живы, а это главное.

– Я каждую секунду думаю о семье, Ильза. И каждую секунду живу в страхе. Не тебе меня обвинять.

– Нам всем тяжело! – Рамзи вносил общую мысль, видя холодную жестокость Агаты и раскаленную ярость Ильзы. – Вы должны успокоиться, на нас рассчитывают, работы много. Агата правильно сказала, надо сохранить остатки. Что с Центром развития технологий? – спросил Рамзи, желая все же собрать общую картину.

– Мы не знаем степень их участия. Но если Бенджамина не найдут, как и Итана, кстати, то ЦРТ просто поглотят военные, прибегнув к букве закона. Может, оно и к лучшему.

– Не знаю, как ты, но я не верю, что Бенджамин мог сделать такое. – Ильза ощущала себя тем, кто оправдывает убийцу. Взглянув на лицо Агаты, она не могла не спросить: – Или верим?

– Два великих гения Мегаполиса и ЦРТ, ведомые властью и гордыней, ошибались слишком много. Мы с тобой, Ильза, сами видели последствия неверных решений.

– Это ничего не меняет. – Рамзи привлек все внимание. – Сейчас очень много людей, которым нужна помощь.

– Солнце мое, твоя примитивность…

– Практичность.

– …порой бесит. К тому же, если мы не знаем причину, то как узнать, что подобное не случится вновь? Как жить с чувством…

– Как последний день. Жить так, как последний день! Даже если это из космоса, то я не знаю, как этому помешать, а оттого постараюсь просто не упустить возможный последний момент.

– Обожаю мужскую прямоту. Кстати, насчет космоса – что с Кесслером? Может ли это и правда быть оттуда?

– Я всю жизнь посвятила космосу и скажу, что очень в этом сомневаюсь. А сам Кесслер пока на орбите, помогает нам всем чем может. Кос работает хорошо.

– Кос? Которая Евгения Кос! Та самая, наша Кос. Она еще там?

– Я думала, ты знаешь. Ее, между прочим, вывели из ИО до полноценного директора.

– Странное решение. Уверена, что она справится? После Пилигримов…

– Сейчас уже поздно что-то думать. Но я уверена в ней – будь уверена и ты. Кесслер последние годы скорее на поддержку работает, к Новому Горизонту уже нет ни грузов, ни людей. За семь лет после Пилигримов так ничего и не сдвинулось.

– Тогда Бенджамин меня с Агатой и познакомил. Помогала ей в правильной рекламе. – Обе посмотрели друг на друга особым, прячущим воспоминания о не самом лучшем событии, взглядом, напоминая себе о надобности сохранить тогдашние решения в тайне даже в такой момент. История старая, но последствия простирались далеко, навсегда изменив их жизни. Рамзи подметил это и вновь стал растопителем напряжения:

– Как специалист, скажи – может, дело в солнце или излучении каком-то?

Агата сухо улыбнулась. Несмотря на то что все они были уже взрослыми людьми, пожившими и повидавшими достаточно, каждый ощущал себя маленьким и ничтожным в первую и единственную очередь из-за неизвестной угрозы, равнявшей всех на одного, где как никогда хочется слышать не только надежное объяснение мотива, но и разъяснения способа, пугающего не меньше чуждого замысла.