Страница 10 из 14
– Завтра в полдень жду вас… – Дёрнул со всей силы через рубашку имперскую регалию вниз, обрывая цепочку и заставляя Алису стиснуть крест в своей ладони. Отступил от кареты. Хлопнул дверью, отрезая девушку от перестрелки. Свистнул, привлекая внимание и пугая лошадей. Вытащил револьверы.
– Поиграем? – спросил сам у себя и выстрелил в тёмный проулок, где дёрнулась тень.
Глава 11
Морозный вальс. В окне, что затянуло снежным рисунком, пляшет снег, поднимает в воздух уже опавшие снежники. Он вьюжит, гарцует под копытами изредка проезжавших лошадей с каретами, путается в волосах незнакомки. Забирается под тяжёлые юбки благочестивых матрон, оседает хлопьями на дорогих или поношенных сюртуках мужчин. Он словно проникает под кожу, холодит кровь, что ещё ночь назад была горячее расплавленного серебра в тигле. Он заставляет замерзать.
И Элис мёрзнет. Кутается в большой кроватный плед. Дышит на руки. И всё одно – мёрзнет. Почему-то казалось, как только она покинет стены поместья Стенли, всё изменится. Но она вновь влезает в неприятности, потому что наверно она неизменна. Как магнит, как самая притягательная драгоценность в королевской сокровищнице для дракона, как пресловутый мёд для пчёл. Это она сама шлейфом сеет беды. И князь…
Князя было жалко. За него было страшно. В конце концов, он не самый ужасный представитель своего вида. Элис хмыкнула.
Ещё несколько часов назад она была диаметрально противоположного мнения, когда мужчина отказался её отпускать. А теперь… Теперь она не уверена, удалось ли ему выбраться из перестрелки, и крест ещё этот имперский.
Элис приподняла тяжёлую подвеску. Покрутила в руках. Что же такого важного в этой регалии, что господин Лиховской защищал её ценой своей жизни? А что он усмотрел в ней, во взбалмошной чародейке, что опасно лавирует своими шутками, раз доверил сохранить царское сокровище? А если он не выбрался? Что ей тогда делать? Куда бежать?
Ох, Элис… Ты не просто влипла, на этот раз ты увязла по колено в болоте, что зовётся государственная служба. И были бы хоть какие-то ниточки… Но нет, только полдень и Собор. Явится ли князь? И как добраться до храма, не привлекая лишнего внимания?
Она вернулась в кровать. Спать не могла, поэтому перекатывала в голове варианты того, как выбраться из этой истории с наименьшими потерями для своей психики. Хотя что её психика, ей можно было гвозди забивать в крышки гробов недоброжелателей, а остальных было жаль, не каждый день людям доведётся столкнуться с бессмысленной и беспощадной ведьминой логикой.
Алисия уже решила, как спрячет крест. Это же всего лишь амулет по факту? Пусть излишне напичканный камнями, но всё же… Девушка очень опечалилась, что пропускала уроки геральдики и светского воспитания, позорно проигрывая партию за партией тётке Кло в преферанс. А сейчас бы пригодились знания, что эта конкретная регалия даёт владельцу. Хотя коварная мыслишка, что это всего лишь символ власти, мелькала на краю сознания. Так вот… Прятать крест она будет так же, как и остальные свои амулеты, закрывая искусным мороком от янтарной подвески, что в конце лета подарил ей Грегори.
Сердце противно сжалось. Забилось, взвыло. Алисия смахнула с глаз резко выступившие слёзы. Ей было по-прежнему больно думать о некроманте, вспоминать его руки, а потом, как он этими же руками обнимал другую. И противно оттого, что возможно ничего не изменилось, ведь приворот – эта такая вещь, вполне может быть, что и без него магу нравится певичка. И тогда наступала злость вперемежку с отчаянием. Оно выло внутри, скалилось. И Элис не знала лекарства, чтобы склеить разбитое сердце.
За несколько часов до полудня Алисия пригласила горничную, чтобы ей помогли одеться. Она выбрала платье с тугим корсетом, под который, для надёжности засунула императорский крест. Миловидная девушка всё вопияла, для чего так туго завязывать шнуровку, но Элис была непреклонна, хоть немного и сдавлена.
Снег продолжал свой танец, и в окно кареты младшая Гордон рассматривала побелевшие улицы. Когда колёса коснулись площади, она опять отодвинула шторку: огромная зелёная ель стояла в центре, увенчанная разноцветными игрушками. Вокруг неё был небольшой заборчик из тёмного дерева. За ним играли дети в снежки, а дамы чинно прохаживались, наблюдая за своими чадами. По углам вертелись лоточники и предлагали то орехи в меду, то мягкую сдобу, чей аромат пропитал несколько кварталов окрест. Было красиво. Элис никогда не бывала в родной столице перед празднованием Рождения года. Наверно там тоже хорошо. Но тут другой колорит: несколько мужчин играли на аккордеоне, хотя из курса истории младшая Гордон знала, что у них это называется баян. Кто-то катался на коньках в отдалении по залитому водой и замёрзшему клочку брусчатки, ограждённому таким же заборчиком. На противоположной стороне в маленьких открытых лавках торговали деревянными ложками, какой-то плетёной обувью и леденцами на палочках в виде петушков. У Элис засосал желудок от запахов сдобы, вида сладостей и аромата горячего вина. Последняя булочка ещё в купе поезда была немым укором её безалаберности. Ну что стоило позавтракать? Но в гостинице почему-то кусок в горло не лез.
Собор поражал своей божественностью. Фрески с изображением богов, купол расписан, везде серебро и золото, иконостас. Элис была совсем нерелигиозным ребёнком. Воскресную школу прогуливала, когда её отпускали без няни. Тогда эти несколько часов она проводила в лавке зельевара или в библиотеке, а уж когда приезжала погостить в Витскрип, то Клотильла Матеуш вообще предпочитала службам шахматы, в которых для решения проблем хватало одного мата.
И запах… Тонкий елей, мирра и ладан…
Алисия передёрнула плечами, словно сомневалась, что ей с её греховными мыслями и поведением можно ступать по полу храма. Она никогда не считала себя правильнее всех остальных, но что-то хорошее всё же в ней есть. Тогда почему словно каменная плита давит на грудь?
На скамейках сидели пожилые дамы. Они попеременно осеняли себя божественными знаками и кланялись в пол. Какие-то люди стояли почти у икон и слушали святого отца, что вёл службу. Элис незаметно, стараясь не стучать каблуками, приблизилась и тоже попыталась проникнуться святостью. Выходило плохо. В голову лезли мысли о своей ущербности. Всё это смело приправлялось потаёнными страхами.
Князя нигде не было. Хроносы на площади показывали начало одиннадцатого, плюс две лучины на дорогу. Что ж, у гусара есть около получаса. Но почему так тревожно? Подумав, Элис не рискнула выйти из храма. Она постояла подле икон, поставила несколько свечей за здравие, вот проклятому некромантишке аж целых три. На этот раз воспоминание о Грегори разлилось неконтролируемой яркостью, но Алисия резко пресекла сама себя. Не хватало ещё в святом месте гневаться. И так грехов не счесть.
В какой-то момент песнопения прекратились. Элис сидела на тех же лавках, что и старушки, только в отдалении, уж больно косые взгляды бросали они на неё. А потом приподняла глаза от пола и наткнулась на чёрную рясу. Святой отец стоял в двух шагах от неё.
– Дитя, пройди на исповедь, – на чистом иртанийском предложил священник, и Элис буквально уронила челюсть. Хотела еще и самообладание, но протянутая рука предостерегла.
– Конечно, святой князь… – оговорилась Алисия, медленно поднимаясь с насеста и следуя за мужчиной.
Глава 12
– Вы с ума сошли! – бросилась с обвинениями Элис, когда они скрылись в какой-то келье. Причём шёпотом, боясь нарушить хитроумный план Дмитрия. – Это святотатство. Вы что украли рясу у святого отца?
Княжеский отпрыск, со скоростью достойной опытного любовника, скидывал с себя одежду священнослужителя. Отцепил бороду и, стянув через голову нательную рубашку, выдал:
– Какие святые отцы? Побойтесь Бога! В этом месте святости меньше, чем в ближайшем борделе.
Закончив свой спич, князь повернулся лицом к Алисии, и она зашлась очередным вздохом возмущения.