Страница 4 из 7
Мы стали еще ближе, когда я обзавелся своим шоу Area 21 на канале TNT. Мы с ним постоянно подкалывали друг друга, постоянно несли всякую чепуху. Я высмеивал его за то, что он заснул в эфире, а он издевался надо мной за узкие джинсы – которые я до сих пор беззастенчиво ношу.
В 2016 году в Северной Каролине был принят тот паршивый «закон о туалетах», откровенно дискриминационный по отношению к трансгендерам. Предстоявший Матч Всех Звезд NBA должен был пройти в Шарлотт, и Чак публично заявил, что на его взгляд, игру следует перенести в другой город из-за принятого закона. Своим боссам из TNT он сказал, что, если игру не перенесут, он ее бойкотирует. Во многом благодаря давлению Чака игру действительно перенесли – в Новый Орлеан. Как Чак сказал в интервью Эллен ДеДженерес, «если ты чернокожий, ты должен вставать на защиту других людей. Потому что чернокожие знают, что такое дискриминация. А если ты находишься в позиции силы, ты всегда должен выступать против дискриминации. Я никогда не стану сидеть сложа руки, позволяя другим творить дискриминацию в моем присутствии».
Beauty / Красота
Особенность тех поездок в Атланту была в том, что они вовсе не были обязательными. Это стремление к тому, чего я не мог увидеть, мне привила не Мама. Я сам это чувствовал. Я рано увидел красоту. Увидел красоту в странном свете. Я видел, как красота омывает мои разум и душу и как она трансформирует мою сущность. Я говорю не о божественном откровении, а о человеческом ви`дении. Я знал, что это красота, потому что она изменила мое восприятие мира. Я понял это в совсем юном возрасте.
Позади домов на Рузвельт-авеню находится гряда здоровенных холмов. Прежде чем добраться до холма, вам придется пройти сквозь ряды натянутых бельевых веревок, на которых народ развешивает свои вещи после стирки. Носки, трусы и лифчики развеваются на ветру. Солнце обжигает лучами с яркого синего неба. Птички щебечут. Полевые цветы кружат голову своими ароматами. Дворняга преследует кота, спрятавшегося за мусорный бак. Белки карабкаются на деревья. Звуки музыки – это может быть «Celebration» от Kool & the Gang или «Master Blaster» Стиви Уандера – доносятся из динамиков радиоприемников и вертаков в квартирах жителей.
Минуйте бельевые веревки и продолжайте поглядывать на холм, что размером достигает, наверное, акров двух. У подножия его течет ручей. За ручьем растут деревья. Почти что лес. Только кроны деревьев обрезаны. Как будто кто-то подстриг их так безупречно, что я теперь могу заглянуть за них. Сверху на эти деревья глядит дорога, хайвэй, по которому в обе стороны мчатся машины.
Бельевые веревки, ручей, холм, деревья и движущиеся по дороге машины: вся эта сцена предстает передо мной как нечто самое прекрасное в этом мире. Я не могу объяснить вам почему, но она будоражит меня до глубины души. Это была картина, кадр, который я никогда не забуду. Оглядываясь в прошлое теперь, я понимаю, что именно она собой являла: широту окружающего мира. Даже будучи мальчишкой, который ничего не знал об этой жизни, я понимал, что жизнь в социальном жилье не определяет меня как личность. Я мог выйти на улицу и увидеть пространство, увидеть его необъятную ширину и открытость. Я мог видеть людей, спешащих в своих машинах куда-то в другие места. Это означало, что и я мог поехать куда-то в другое место. Тогда я не мог этого высказать – мне недостало бы слов или понимания, – но могу сделать это теперь: красота – значит движение.
Красота этой сцены захватила меня настолько, что я простоял там целый час, просто вдыхая запахи. Закончив, я поднял голову на солнце и стал пристально смотреть на желтое свечение его потрясающего света. Я чувствовал себя потрясающе.
И в этот момент почувствовал затрещину от мамы.
«Пацан, – сказала она, – ты зачем это пялишься на солнце? Ты что, не знаешь, что оно может выжечь тебе глаза до угольков?»
«Мне нравится смотреть на солнце, – ответил я. – Оно меняет все цвета вокруг меня на зеленый и черный. Все выглядит прекрасно после того, как я посмотрю на солнце. Когда я смотрю на него, я чувствую себя как во сне».
«Лучше склони голову и обратись к Господу Иегове».
Спустя минуту после ухода мамы я снова стал смотреть на солнце. Но на этот раз я молился.
«Господь Бог Иегова, пригляди за мной. Пригляди за моей мамой и сестрами. Пожалуйста, защити нас. И, Господи, пожалуйста, благослови меня на то, чтобы однажды я покинул это место. Отправь меня в место получше».
Я продолжал смотреть, продолжал видеть все в желтом, зеленом и черном цветах, продолжал ощущать теплое свечение солнечного света. Когда я закончил неотрывно смотреть, я моргнул и отвернулся. Мой фокус снова был направлен на мир. Сцена не поменялась. Все те же машины в отдалении. Я в одной из этих машин. Красота движения – из одного места в другое.
Chauncey B-B-B-B-Billups / Чонси Би-Би-Би-Би-Биллапс
Так неугомонный диктор «Пистонс» объявлял о выходе моего кореша на площадку в Ди. «Би-Би-Би-Би-Биллапс».
Некоторые называли его Биг Шот. Я сократил кличку до просто Шот. Он был из тех игрочил, о которых я слышал, пока рос. Тогда не было никаких социальных сетей или нарезок на YouTube, но все яркие молодые таланты были наслышаны друг о друге. Шот, Винс Картер, Пол Пирс, Шариф Абдул-Рахим, Джелани МакКой, Роберт Трэйлор. Они все имели репутацию. Мне удалось своими глазами увидеть, на что они способны, в апреле 1995-го на игре McDonald’s All-American Game в Сент-Луисе. Там творилось настоящее безумие. Все началось еще до самой игры, на конкурсе слэм-данков, на котором Винсу удалось сорвать бурю аплодисментов. Конкурс следовало прервать уже после первого раунда. Винс исполнил дерзкий данк от линии штрафного с разворотом на 360, согнувшись под конец аки Брюс Ли, а потом сделал еще один с броском между ног, после которого мы все рванули на площадку, чтобы поздравить его с шедевром.
В игре, впрочем, я не пытался ни с кем любезничать. Я приехал туда доказать свою состоятельность в игре против сильнейших баскетболистов из старших школ в стране. И, как и в каждой игре, в которой я когда-либо играл, я играл на победу. Но победа не будет легкой. Ростер Востока был перегружен звездами: Стеф, Винс и Шариф плюс такие чуваки, как Антуан Джеймисон и Рон Мёрсер, у которых потом сложились долгие карьеры в лиге. У Запада были я, Пол, Джелани и «Трактор» Трэйлор. Шот тоже был там, но не играл из-за травмы плеча.
Это не имело значения. Мы на пару с Пи сразу начали разрывать. Я знал Пи со времен совместной игры в AAU, так что между нами уже была отличная «химия». А та игра была первым предвестником того, что может произойти – и что произойдет двенадцать лет спустя, – если поставить нас двоих в одну команду. Запад победил со счетом 126:115. Пи стал лучшим снайпером с двадцатью восемью очками – остановился всего в двух очках от рекорда, установленного Джорданом в 1980-м. Я набрал восемнадцать очков, сделал одиннадцать подборов и завоевал награду MVP. Но ее следовало вручить Пи.
А, пожалуй, самый приятный эпизод этого уик-энда случился на обратной дороге, когда мы с Шотом разговорились в аэропорту перед отлетом. Я знаю, что он считал меня сумасшедшим после того, что увидел во время игры, – я был на взводе, но наш с ним разговор получился куда более спокойным. И глубоким. Мы фантазировали о будущем. В какой колледж мы отправимся? Где будем играть в NBA? Детские мечты. Но Шот отличался от остальных ребят. Он уже был зрелым. И он не был зациклен на своей истории. Он хотел узнать и мою.
За годы общения мы стали ближе. Я полюбил его. У него большое сердце. Щедрая душа. Он семьянин. Шот и его жена Пайпер рано завели детей. Я стал крестным отцом Сиары, одной из его дочерей. Когда мы все вместе ездили в отпуск, Пайпер обычно бронировала огромный номер-люкс в отеле, чтобы разместить там всех. Вот почему я, обосновавшись в Миннеаполисе и решив добавить к своему дому большую пристройку, назвал ее «Люксом Биллапс».