Страница 2 из 7
Сомнение подставит тебе подножку, развернет на твоем пути, заставит все бросить. Единственное, что удерживает нас от того, чтобы нанести на карту новую неизведанную территорию, – это сомнение. Надо понимать это сомнение. Нельзя устранить его, просто пожелав, чтобы оно исчезло. С ним надо работать. Мы все работаем. Мы должны говорить с этой сволочью. Надо говорить ему: «Понимаю, господин Сомнение. Слышу вас, господин Сомнение. Я знаю, вы хотите помешать мне заняться тем, для чего я предназначен. Но я также знаю, что хоть вы и часть меня, я не намерен позволить вам стать мною целиком. Поскольку у меня нет выбора, я буду мириться с вашим существованием. И поскольку я знаю, что поступить так будет умно, я буду пытаться понять вас. Чем лучше я пойму вас, господин Сомнение, тем меньше вам придется говорить. Так что я собираюсь спихнуть вас с водительского места и усадить вашу задницу на заднее сиденье этой машины. Я знаю, что вы и оттуда будете пытаться управлять ею. Я знаю, что вы будете говорить мне о том, что я движусь в неверном направлении, что я никогда не доберусь до пункта назначения. Поэтому, пожалуйста, сидите там и не высовывайтесь. И хотя эта наша болтовня может длиться вечно, именно мои руки сейчас лежат на руле. Я управляю этой машиной. И я везу себя туда, куда нужно мне».
Эти написанные мною слова символизируют триумф над сомнением. Решительная атака на трудности – единственный способ встретиться с ними, что я знаю, и единственный способ одолеть их. Я откровенно говорю здесь о Кевине Гарнетте, мужчине, игроке, личности, – и том, что потребовалось для формирования этого человеческого существа. Пока я рос, мне было трудно найти любовь. Возможно, эти трудности отчасти объясняют причину рождения на свет чудовища. Это чудовище захватило меня полностью. Иногда казалось, что чудовище уничтожит само себя. Но я благодарю Господа Иегову за то, что в раннем возрасте узрел, что эту энергию можно направить на достижение цели. Должно направить на достижение цели. Должно использовать ее как инструмент. Должно применять ее со стратегическим расчетом. С умом. Чудовище – это энергия, требующая отладки и фокусировки. А энергия – это именно то, что двигает мир. Энергия – это то, что двигает эту книгу.
Предупреждаю сразу: моя энергия иного характера. Ее трудно сдержать. Невозможно подавить. Моя энергия движется непредсказуемыми маршрутами. Я везде и всюду, и дело не только в СДВГ. Это нечто большее. Более глубокое. Более святое. Называйте это моей сущностью. Моим духом. Мой дух движется зигзагами. Так я жил всю свою жизнь. Поэтому эта книга тоже будет вилять зигзагами. Это еще одна причина такого нелинейного подхода. Это не только единственный близкий мне способ проживать жизнь, но также это способ запоминания и размышления о ней. Я не вижу ни одного повествования, которое было бы прямым от начала и до конца. Я вижу вспышки, рывки, взрывы и извержения. В точности как это было в ту ночь, когда мы взяли титул, когда все эти воспоминания захлестнули мой разум. Если моя история – это мяч, то мяч этот всегда движется. Я веду его, пасую, делаю ложные замахи, навешиваю, заколачиваю данки. В одну секунду я думаю о дерьме, случившемся десять лет назад, а в следующую уже думаю о том, что произошло десять секунд назад. Но, несмотря на все прыжки вперед и возвращение в покой, вы увидите – если, конечно, будете внимательно читать, – что все точки в конечном счете соединяются линиями.
Так давайте же отправимся в путешествие, в котором мы будем ломать сомнения и прорываться сквозь препятствия. Давайте отправимся туда, куда, как нам говорят, ходить нельзя. Давайте делать то, что, как нам говорят, делать нельзя. Давайте дадим волю нашей креативности.
Arm-wrestling / Армрестлинг
см. Glen Davis
Arrival / Прибытие
Я родился в Гринвилле, Южная Каролина, 19 мая 1976 года. Родился с излишком энергии, которую позарез нужно было выплеснуть.
Мама была моим основным каналом связи с внешним миром.
Ширли Гарнетт. Находчивая. Умная. Не из тех мам, что часто обнимают своих детей и подолгу держат их за руку, но из тех, кто следует мантре: «Ты должен научиться делать это для себя сам». Дисциплина. Целеустремленность. Преданность учению «Свидетелей Иеговы». Структурность. Исключительная трудовая этика. Ты пойдешь в Зал Царства. Ты будешь делать работу по дому. Ты будешь делать то, что тебе говорят, иначе… «Иначе» было слишком страшным словом, чтобы даже думать о нем. Поэтому я делал то, что мне говорили.
Мама была львицей, которая вырастила из меня льва.
Вот несколько ключевых фактов:
Я деревенский парень. Каролина – глубокая провинция.
Я парень из дома, полного девочек. Мама, две сестры – старшую зовут Соня, младшую Эшли, – и я.
Я перенял трудовую этику от Мамы еще до того, как мне исполнилось пять. Стриг газоны. Рубил дрова. Никакого велосипеда, поэтому всюду я только ходил и бегал: напролом через лес, прыжком через ручьи, ища опору. Убирал дом каждый день. Все очень аккуратно. Все лежит на своих местах. Все в таком порядке и такой чистоте, что у меня развилось компульсивное расстройство еще до того, как я об этом узнал. Даже сегодня, придя в мой дом, вы увидите, что абсолютно каждая вещь там лежит на своем месте. Нигде нет пыли. Никакой грязной посуды в раковине.
Мы с сестрами драим пол, но мы совсем не против, ведь Мама включила на приемнике Стефани Миллс, которая поет нам «Put Your Body In It» и «You Can Get Over». Тедди Пендерграсс песней «Wake Up Everybody» рассказывал нам, что пора вставать, а МакФадден и Уайтхэд кричали, что их не остановить треком «Ain’t No Stopping Us Now». Олдскульный соул помогал нам справиться с задачами, добавляя монотонной работе немного кача.
Мама учила меня хорошим манерам. Говори «да, мэм» и «да, сэр».
Мама бралась за любую работу. С понедельника по пятницу она трудилась на заводе 3М, а по выходным убиралась в домах за плату. В другое время она работала в ночную смену в отеле – с шести вечера до шести утра, – но ей все равно хватало энергии на то, чтобы, придя домой, собрать нас в школу. Я отдаю Маме должное за то, что она вытащила нас всех.
Любовь Мамы была суровой. Поскольку она была человеком жестким, меня она тоже воспитывала жестко. К примеру: я ввязался в драку, когда на меня прыгнули какие-то чуваки сильно больше меня. Я бежал от них как ошалелый. Увидев, что я бегу, Мама схватила меня, остановив, и сломала мне об голову палку.
«Пацан, – требовательно сказала она, – возвращайся и дерись». У меня не было выбора. Я учился боксировать шлепками. Учился борьбе. Учился драке во многих ее формах и проявлениях.
Мама была девятым ребенком в семье, она пробивалась по жизни с боем и видела, как я делаю то же самое. Такой подход может показаться жестоким, но Мама была права.
Но также Мама могла и ошибаться. Однажды я очень сильно порезал бедро с внутренней стороны, когда пытался перепрыгнуть через ворота. Мама промыла мне рану, но отчитала меня за поступок: «Ты не можешь такое вытворять». Но я знал, что это произошло лишь потому, что я немного не рассчитал свой прыжок. На следующий день я вернулся туда, оценил ситуацию и скорректировал свой прыжок. Я перемахнул через ворота с запасом в два дюйма. Я мог такое вытворять, еще как.
Мы теснились в крошечном квартире с двумя спальнями в небольшом, но самобытном районе Гринвилла под названием Николтаун.
У меня были игрушечные солдатики G. I. Joe. Были Хи-Мэны. Трансформеры. Эти фигурки говорили со мной. Я сочинял истории. Постоянно лазил по лесу позади дома, в котором была наша квартира, и там мои воображаемые приключения становились явью. Я мог рисовать картины в своем воображении, мог придумывать персонажей. Мог развлечь себя сам. Мое воображение не знало границ.
Atlanta / Атланта
В иные уик-энды Мама сажала нас в машину и два часа везла в Атланту, чтобы там мы увидели то, чего не видели никогда прежде. Такой вот была моя Мама. Мы останавливались в мотелях Days I