КЖД VI

Последние недели он старался ходить всё больше и на более дальние расстояния, просто потому что это было тяжёло физически и занимало его голову. Он столько раз выживал в передрягах, что уже и перестал понимать, что такое "выжить" и зачем вообще жить дальше. Оставаться наедине со своими мыслями было невыносимо, и он лелеял надежду, что в какой-то мере сможет от них просто уйти.

Путь давался ему тяжёло. Он уже и забыл, что такое, когда ничего не болит, но в дороге старые раны заныли с удвоенной силой. Он чувствовал в своём теле каждый шрам от прикосновения чёрного камня, каждую рану оставленную Наирами и бледными колдунами, и то, что осталось от Серой Тени внутри его тела, словно в могиле.

Когда ему становилось совсем паршиво, он садился где-нибудь в теньке, пил воду маленькими глотками и смотрел на горизонт. Он уже и не понимал красив ли вид, который он видит, но одно он знал точно — пока он смотрит вдаль, мысли и духи прошлого внутри него слабеют.

Интересно, горы стоят тут тысячи лет, видели ли они более жалкого неудачника, чем Кальдур?

Пропали тропки угурмов, их могильники и костровища, и ещё через несколько дней он перестал видеть животных, даже птиц на горизонте. Он чувствовал неясную тревогу, но без своего доспеха уже не мог определить в чём дело, в колдовстве или в его страхах.

Он закончил спуск в каменистой низине, и наконец понял почему тут так тихо. Склон горы терялся в белёсом тумане.

Он простирался во все стороны, странной стеной уходил в небо. Был плотным словно молоко, неприятным и холодным настолько, что от него веяло смертью. Только вот Кальдур видел столько смерти, что даже не остановился на секунду поразмыслить о разумности дальнейшего путешествия. Тело его кричало от ужаса, но он не слушал, просто пошел сквозь дымку.

Не остановился он и когда нашёл первые кости, и вторые, и всё последующие, коих скоро стало столько, что в какой-то момент Кальдуру показалось, что он пересекает целую реку из костей. Ему бы развернуться, да только куда? Для него больше ничего нет. Ни Врат, ни Пекла, ни Вечных Вод, ни даже ужаса быть неприкаянной душой, нагрешившей перед светозарной богиней. Он лишь корм. Корм для чудовища куда более страшного, чем он сам.

Мда.

Сколько отчаявшихся путников и смелых первооткрывателей сгинули в этом тумане, пытаясь сбежать от такой судьбы?

Плевать сколько.

Туман вдруг дрогнул и сформировал фигуру, к которой он всё ещё не мог привыкнуть. Суровый посмертный лик Анижи, порванное платье и выточенные словно из стали и покрытый кровью будто меч, преградил ему дорогу. Он отпустил глаза и прошёл мимо.

Татуировка, которую ему нанесли, не особо-то и помогла от призраков, которых он захватил с собой.

***

В тумане он провёл неделю.

Ни жажда, ни голод не душили его так, как душила необходимость уйти подальше от проклятого королевства. Дважды он находил холодный ручей и старался идти вдоль него вниз, пока тот не скрывался в расщелине или почве. Горы вели его так, как его учили дети гор, единственные, кто всё понял и знал давным давно.

Почему он не послушал их тогда?

Третий ручей вывел его из тумана. Свет ночных звёзд ослепил его, он спустился вниз ещё немного и увидел вдалеке лесок. Из последних сил он добрёл туда и лёг на траву.

Проснулся от того, что что-то трепало его за рукав. Прежний Кальдур бы вздрогнул и испугался, но нынешний замер и спокойно ждал пока глаза привыкнут к свету. В метре от него здоровенный и рогатый козёл, с серо-чёрной и лоснящейся шерстью спокойно драл траву и не обращал особого внимания на незваного гостя у своей кормушки.

Кальдур осторожно сел, козёл мотнул в его сторону головой, но особой злобы не проявлял, рвал себе травку спокойненько и не собирался враждовать.

Кальдур кивнул ему и снова откинулся назад. Лежать на травке были приятно, лёгкий ветер и тепло солнца почти заставили его улыбнуться. Только привычная боль в теле и металлический привкус во рту, делавший все приемы пищи одинаковыми, немного портили картину.

Он огляделся.

Рельеф вокруг всё ещё был каменистым, но уже нёс в своих порах куда больше жизни, чем в горах. Клочки леса, похожие на тот, в котором ночевал Кальдур, виднелись тут и там. Интересно, сколько ему ещё пилить до конца мира? Сможет ли он увидеть, что за этим самым миром?

Слух его выделил странный и ритмичный звук, доносящийся издалека.

Шум волн. Только непривычно громкий и настырный.

Кальдур быстро нашёл дорогу и спустился к берегу, вошёл в воду по щиколотку, дав ей забраться в сапоги и омыть его многострадальные ноги. Огляделся и застыл.

Противоположного берега не было видно. Здесь Явор была просто бесконечной... такой широкой, что не переплыть... Он никогда не видел ничего подобного.

Кальдур наклонился, зачерпнул воды, брызнул себе в лицо, умылся, зачерпнул ещё горсть, напился и... тут же выплюнул. Вода была солёной. Более солёной, чем капельки пота, стекавшие в рот, кровь или слезы. Кальдур удивился и снова попробовал попить. Желудок его изошёлся внутри и исторгнул содержимое. Во рту остался горький привкус и ещё долго не покидал его.

***

Кальдур вынул нож и застыл над козлом, глядя на него сверху вниз. Козёл невозмутимо щипал травку и игнорировал само существование Кальдура. Теплый и пахучий ветер шевелил волосы, есть уже почти и не хотелось, но он знал, что это плохой признак. Он умирает от голода, и ещё не знает, достаточно ли далеко он ушел от пасти, чтобы можно было умереть и не попасть в то, что он когда-то называл "Её Вратами".

Кальдур выдохнул и спрятал нож. Никакой зов его живота не стоит ещё одной жизни и вида крови. Армия мертвецов каждую ночь приходит к нему во сне и ещё один боец им точно не нужен, пускай даже такой рогатый и нелепый. Кальдур пошёл к дереву, нашёл трухлявый пень, расковырял и разбил его пальцем и начал выуживать оттуда червей.

Они тоже были живыми, как и всё вокруг, но по крайней мере у них внутри не было крови. Только скользкий и неприятный сок. Кальдур утешал себя, что у него в брюхе, без солнца, в теплоте и тесноте, им будет как дома. А он проживет ещё денёк-другой.

От этой мысли ему стало не по себе.

***

На следующее утро он нашёл козла мёртвым.

Что-то крупное добралось до него и отщипнуло кусок. Кальдур даже расстроился, но тоже взял себе часть, пока не налетели стервятники и мясо несчастного не испортилось. Силы, которые дала ему плоть животного, он использовал с умом. Плёл из травы верёвки, рубил деревья, строил плот и пытался хоть как-то отъесться на подножном корме.

Ещё через день Кальдур вернулся к рогатому приятелю и забрал его уже порядком вонючую кожу, долго сушил её и готовил, но таки получил нормальный бурдюк для воды из ручья.

Закончил своё творение следующей ночью, отдыхать не стал, наполнил фляги, толкнулся от берега и поплыл. Снова попал в туман, но уже не такой ледяной и плотный. Преодолел его в сумерках и оказался на бесконечной глади воды.

Дул ветер, по воде шла рябь, а Кальдур задумался... может ли быть Явор бесконечной? Может быть, он плывёт в никуда и там ничего нет. Он никогда не читал про такое, не слышал легенд, даже мыслей таких никогда не слышал, и снова припомнил Анижу. Ей бы такой вопрос показался интересным.

Ночью ветер задул сильнее.

Сквозь дымку у самой кромки неба разыгралась свистопляска тотума, которая отражалась от воды, и стала такой интенсивной, что Кальдуру пришлось закрыть глаза от навязчивых огней ладонями и попытаться уйти на боковую.

Очнулся он снова в тумане, неба уже не было видно, но огоньки остались. С ужасом Кальдур понял, что свет исходит не сверху, а из-под воды. Что-то громадное проплыло под лодкой и снова ушло на глубину.

***

Когда одно из чудовищ, что сопровождали его уже несколько дней, ударило в дно плота, он уже был без сил.

Он почувствовал удар всем телом, от него перехватило дыхание, вскрикнуло и застонало дерево, его выбросило вверх и в сторону. Он выкинул руки в стороны, инстинктивно пытаясь за что-то ухватится, и камнем устремился вниз. В последнюю секунду своей жизни ему хотелось рассмеяться как безумцу. Он убежал от одного чудовища, только для того, чтобы попасть в пасть другому. Он надеялся на быструю смерть, не любил захлёбываться и чувствовать как лёгкие наливаются свинцом, но ничего не происходило.