Код красный: кислород

— Спасибо, — благодарю разом за все.

— А Женя твой правильно делает, что не договаривает. Ты же в каждую дыру влезть готова. Отпускай ситуацию. Помогает — хорошо. А накосячит — позвонишь, найдем на него управу и документы переписать заставим, — как-то очень внезапно у меня появляется поддержка мужа. Эдик и раньше от меня не отказывался, но в большинстве ситуаций оставлял выкручиваться саму. А теперь обещает прижучить Верховского, если тот меня обидит. И самое удивительное во всей ситуации — я ему верю.

Только сейчас замечаю, что в Катаеве что-то поменялось. С самого нашего приезда он совершенно другой. Не тот, что был даже две недели назад. Мы оба меняемся и теперь смотрим друг на друга с разных ступенек. Мы уважаем друг друга, но не пытаемся тормошить ушедшие чувства. Они теперь бесконечно далеко, и пусть там остаются. А мы перекочуем в приятелей, которые готовы выслушать и поддержать.

— Я не думаю, что он мне подходит, — решаюсь откровенничать. Слова сами льются, разбуженные алкоголем. Эдику можно доверять, поэтому я совсем немного смущаюсь, обсуждая с мужем любовника, но больше из-за неуместных формальностей.

— Слишком сильно тебя встряхнул? — понимающе посмеивается.

— Да! Он неотесанный дамский угодник. А еще не слушает меня. Упрямый и психованный, — жалуюсь на Верховского и не испытываю угрызений совести. И так все в себе держала очень долго, потому что рассказать особо некому было. Недавно родившей подруге не до моего случайного секса и непонятно как развивающегося служебного романа. А вторая вообще укатила за границу, и там романтика хлеще моей. Вот и остается Эдик.

— Полная моя противоположность.

— Это уж точно.

— Но он тебя здорово так взбодрил, Кристина, — Катаев усаживает меня в кресло и садится напротив. — Я не буду тебе советовать брать быка за рога, а мужика за… сама знаешь за что. Присмотрись к себе. Я долго думал, что в тебе изменилось и что стало тому причиной. Ты посвежела, похорошела и даже стала расслабленнее.

Эдик столько всего говорит, что я едва за ходом мысли поспеваю. На что смотреть? Куда? Зачем? И как я изменилась? Ну что за чушь! Еще живительную силу секса пусть вспомнит. Это в двадцать хорошее оправдание. А в тридцать секс — это просто секс. Приятный вечер в отличной компании. И никакой чудо-энергии или послеоргазменной доброты.

— Это отпуск, — отмахиваюсь я от Катаева.

— Это влюбленность. Ты выглядишь точно так же, как выглядела, когда влюбилась в меня, — Эдик произносит это негромко, но достаточно уверенно, чтобы я вскочила и подбежала к зеркалу.

И что я тут рассчитываю увидеть? Сердечки на щеках? Табличку на лбу со словом «любовь». Я же ничего подобного не планировала. Ну какая влюбленность? Бред и еще раз бред. Да и как вообще это могло произойти? Между нами с Женей только секс. Мы даже поговорить нормально не можем. Постоянно рычим, а потом он либо целует меня, либо мы занимаемся сексом, либо и то и другое вместе.

Смотрю на свое недоумевающее отражение. Волосы растрепались, и я приглаживаю их ладонью. От загара кожа бронзовая стала, так что не видно ни одной морщинки на лице. Я действительно выгляжу помолодевшей. Но приписывать заслуги Верховскому ни за что не стану. Это все солнце над океаном.

— Так что постарайся уж очаровать всех на яхте, чтобы после двенадцати умчаться к своему рыцарю.

— Что? — не верю, что это говорит Эдик. Он что, только что отпустил меня к любовнику? Я точно не ослышалась? Кажется, тут моему мужу плохо стало. Он слишком добрый, я такого не узнаю.

— В десять минут первого пролей на себя бокал с шампанским. Ты пойдешь приводить себя в порядок, потом якобы уснешь, — он уже и план побега мне придумал? Верховский ему что-то нашептать успел или его друг? Безумие сплошное. Тру виски, в которых начинает стучать.

— Ты меня не за этим сюда привез. Что изменилось?

— Я хотел оставить этот подарок до утра первого января, — улыбается Эдик. Он встает, уходит в спальню, а потом возвращается с папкой. Кладет ее на столик, так что мне приходится вернуться. — Открывай.

Мы уже подписали документы по передаче доли. Все у меня. Что тогда здесь? Пальцы леденеют, а ладошки потеют. Подумать только, я жутко волнуюсь. Эдик никогда не делает простых подарков. Что там будет? Явно не вторая доля, иначе бы разговор с Верховским не имел смысла. А Катаев ненавидит пустословить.

— Мы разведены, Кристина. В одностороннем порядке.

Чего? Эдик договорился о разводе? И не просто договорился, но и все провел без моего участия? О-о-о-о. Так я официально свободная теперь. Подскакиваю на месте и танцую. Хочется кричать на весь отель о своей радости, но пока я не могу позволить себе подобное самодурство. Замираю и смотрю на наконец-то бывшего мужа.

— Почему?

Эдик никогда и ничего не делает просто так. И никогда не упускает выгоду. А клиника хоть и не значит для его состояния почти ничего, в моральном аспекте довольно сильно к Катаеву приросла. Значит, у него на то личные причины.

Личные. Еще раз скольжу по лицу Эдика. Он тоже помолодел и стал выглядеть лучше. Даже гардероб обновил. А теперь вдруг экстренно захотел развестись, причем не просто захотел, а сделал все сам. Ответ на все это может быть только один:

— У тебя отношения… — выдаю догадку, и Эдик расплывается в широкой улыбке, адресованной явно не мне. Взгляд расфокусируется, он явно вспоминает кого-то. И я радуюсь, что некогда любимый мною супруг теперь любим кем-то еще.

— Да. Так что теперь не буду заваливаться к тебе и жаловаться на жизнь.

— Я рада за тебя, — признаюсь, потому что и правда же хорошо, что мы идем дальше, а не гадаем, почему не срослось.

— Я за тебя тоже. Только не усердствуй слишком с ним.

Кто еще с кем усердствует!

Глава 29

Праздничное настроение настигает меня ровно в тот момент, как свидетельство о расторжении брака перекочует ко мне в руки. Неужели я… дождалась? И неужели все это правда? Я, кажется, с ума сойду раньше, чем поверю, что со мной хоть что-то хорошее может произойти просто так, а не потому что я выгрызла это зубами.

Эдик в подробности своей личной жизни пускаться не стал, но, как я поняла, там все не очень гладко, да и статус женатого мужчины ему только мешал. И да, сделал он это ради себя, но мне плевать на мотивацию. Я ведь тоже счастлива осталась.

— А как же доля?

— Что, твой любовник может передумать? — посмеивается Эдик и плещет себе еще виски.

— Понятия не имею, — признаюсь, потому что… да не знаю я ни черта. Верховский говорит решительно и в словах сомневаться, конечно, не дает, но в жизни всякое может быть.

Я верю Жене, правда, но жизнь научила на любой случай иметь запасной план, который будет еще надежнее, чем первый. Поэтому расслабляться и получать удовольствие я начну тогда, когда буду твердо стоять на ногах. Мои будни далеко не сказка. Это сумасшедший триллер, в котором нужно сохранять рассудок. А с планами это делать в разы легче.

— Обсудим это, если сделка сорвется, — Эдик салютует мне бокалом и залпом осушает его. В душу он меня не пустит, пока до стадии тотального опьянения не дойдет, а в течение дня ему подобное не светит: надо блистать перед партнерами. Разве что после полуночи, но тогда не будет уже меня.

— Не пей много, иначе укачает во время прогулки, — останавливаю, когда Эдик снова наполняет рокс. Надеюсь, он сможет совладать с собой.

— Ты права, — цокает недовольно и отставляет выпивку подальше.

Ну хоть что-то.

До самого вечера мы кружимся белками в колесе. В океане мы застреваем на целых четыре часа, так что я пропускаю обертывание и лифтинг-массаж, по поводу чего не стесняюсь возмущаться. Я вообще поняла, что чем избалованнее жена, тем больше сочувствия выказывают мужу. Мол, да, мужик, сильно ты эту фифу любишь, а еще нервы у тебя стальные, значит, партнером надежным будешь. Логика поразительная, но работает безотказно. Так что я капризничаю с полного позволения Эдика.