Код красный: кислород

— О таком вообще говорят? — усмехаюсь и все же отступаю. Женя разворачивается, и я смотрю в его глаза. Там что-то неизвестное мне плещется, в полутьме не разглядеть.

— Твоя правда, — пожимает плечами.

— Жень, обещай, что не полезешь в это. И что не станешь вставлять мне здесь палки в колеса, — это для меня очень важно. Я хочу спокойно все закончить, а потом… будет видно. Еще половину доли у Эдика выкупать, с ним нельзя портить отношения.

— Если ты пообещаешь прийти завтра, — Верховский снова меня в плен ручищ берет. Целует развязно и глубоко, как тогда в кабинете. И я моментально отзываюсь, загораюсь. Женя наглядно демонстрирует, как хорошо с ним может быть, всех, кто был до, стирает, а после… Никого не будет после, потому что все не тем покажется, до уровня Верховского им еще расти и расти. — И если твой будущий бывший муж не будет тебя лапать ни руками, ни губами.

— Не ревнуй, — запрокидываю голову, подставляя шею под поцелуи, и шиплю от удовольствия. — Я тебе ничего не обещала.

— Пообещала, когда сюда пришла, — рикошетит моментально, и я давлю на его плечи, обхватываю лицо руками и ищу в бесстыжих карих ответ. — Ну что такое, Крис? Ты думаешь, я согласен все время трахаться за спиной у твоего мужа? — теперь отступает он. Затягивает меня в номер, садится в кресло и, не выпустив моей руки, помогает расположиться на его коленях.

Верховский отодвигает одеяло в сторону, ведет пальцем по ключицам, потом вниз по ложбинке и животу. Обводит пупок и поднимается вверх. Я разглаживаю складку, залегшую меж его бровей. Мы так и смотрим друг на друга, изучаем заново, пытаемся ключи подобрать к замкам, которые неохотно поддаются.

— Не припомню, чтобы ты сильно сегодня сопротивлялся, — играет во мне возмущение. — И завтра тоже не на закат смотреть предложишь, — хмыкаю цинично.

— Можно и на закат смотреть, — пожимает плечами, — но тогда придется трахаться на балконе.

Мы смеемся, я легонько толкаю его кулаком в плечо. Сопротивляться нет сил. Я ведь знаю, как с ним будет. От такого по доброй воле не отказываются, но прятать Верховского в любовниках долго нельзя, он слишком эгоистичен для этой роли.

— Что и требовалось доказать, — меня такое положение дел не обижает. Разве что совсем чуть-чуть огорчает, потому что романтичная натура требует чего-то милого, нежного и настоящего. Трепета и любви хочет, но в тридцать один на мир уже смотришь через призму здорового скептицизма, упаковав розовые очки в коробку с ненужными вещами, которая пылится в кладовке и которую все еще жалко выкинуть.

— Я не договорил, Крис, — Женя целует мои пальцы поочередно, и от этого в груди все переворачивается. — Я хочу всю тебя. Чтобы только моей была. И я бы с удовольствием запер тебя в номере и не выпускал до самого отлета. Но я не хочу, чтобы у тебя было еще больше проблем. Что делать с текущими, решим, только дай мне время все обдумать. Я напишу завтра.

— Нет. Ты обещал не лезть, — угрожающе выставляю указательный палец. Верховский качает головой насмешливо:

— Я обещал не вставлять палки в колеса и не мешать. О помощи речи не шло.

— Я не прошу о ней.

— И очень зря, — недовольно закатывает глаза. — Запоминай, Крис, — он легонько щелкает меня по носу и говорит очень серьезно: — Если Эдик тебя хоть пальцем тронет, я ему их все переломаю, потому что ты моя и трогать тебя можно только мне.

— Ты сволочь и собственник, — усмехаюсь, отчего-то не чувствуя никакой опасности в его словах. Мне такого никто и никогда не говорил. Это приятно, хотя больше все же странно.

— Да и да, — соглашается. — А еще я не просто сволочь, Кристина Борисовна, а великодушная сволочь, готовая вас простить за то, что отшивала меня из-за мужа, а не потому что я тебе не нравлюсь.

— А кто сказал, что нравишься? — поднимаю бровь в удивлении.

— Твое тело, — Женя улыбается и опускает ладонь на лобок. Ведет пальцами ниже, и я перехватываю его руку, останавливая. Хватит с меня на сегодня сексуальных приключений, скоро возвращаться.

— Ладно. Ладно, — соглашаюсь. Верховскому вообще можно противостоять? Сползаю с его ног и встаю. Забираю с балкона платье и поджимаю губы. Как в таком виде возвращаться в номер? Если Эдик увидит, непременно спросит, кто меня так затаскал. — Мне уже пора.

— Даже не поужинаем? — сокрушенно спрашивает, кивая на окончательно остывшие блюда. Если поем здесь, испорчу всю легенду. А мне завтра новую придумывать, так что нельзя все испортить раньше времени и попасться на такой простой глупости. Улыбаюсь Верховскому и, обернувшись, предлагаю:

— Давай завтра.

Глава 26

Завтра. Это ее завтра вряд ли чем хорошим для меня обернется, потому что утром я просыпаюсь дико невыспавшимся. Голова гудит будто с похмелья, и я кое-как запихиваю себя в одежду и выхожу в холл, где у лифта меня ждет свежий и бодрый Иван в компании двух блондинок. Кажется, у кого-то была бурная ночь, пока я довольствовался ничтожно коротким, но огненным вечером и полночи пялился в потолок, думая, стоит ли ввязываться в сомнительную авантюру.

Убедился в одном: стоит. Потому что Крис — это не мимолетное влечение. Шокировать известием ее пока рано, но я вполне осознанно считаю Кристину своей женщиной, а значит, вопрос помощи даже не стоит. Это просто нужно сделать.

Сначала, правда, обсудить бы, но Ваня пока не в состоянии. У него еще флирт и эндорфинчики на первом месте. Правда, спроваживает девушек он быстро, заметив, что общаться с противоположным полом я не настроен. Обещает им позвонить, чтобы продолжить, но что-то мне подсказывает, что ограничится только оплаченным завтраком и бутылкой шампанского. Друг в этом плане до ужаса предсказуем. Не трогает никто его душу, но он не отчаивается и активно ищет ту, что всколыхнет покрытые пылью цинизма чувства.

Мы располагаемся на веранде ресторана. Я тяну воду из стакана и осматриваюсь. Не знаю, что надеюсь увидеть: как Крис под руку выходит с Катаевым или как не приходит вообще. Наверное, лучше второе, потому что если она ему улыбнется, у меня крышу сорвет. И улыбаться тогда будет Эдик, правда беззубо.

— Ты какой-то слишком загруженный для отдыха, — начинает Ваня издалека, и я согласно киваю. Ну а каким еще быть, когда эта женщина от меня со скоростью света уносится и помочь не дает? — Случилось что?

— Случилось, — Измайловой в пределах видимости нет. Либо она ранняя пташка, которая закончила с завтраком, либо, наоборот, поздняя, и скоро присоединится. — Кристина здесь.

— Я так понимаю, не одна? — в привычной манере интересуется друг. А меня снова прошибает. О том, что связался с начальницей, Ваня уже знает. В самолете как-то слово за слово зацепились, и пошло-поехало. Меня от его вопроса наизнанку выворачивает. Ревность вспыхивает, как красная тряпка перед быком. Бесит меня, что Крис с ним.

— Не одна, — опять повторяю его слова. — С мужем, Вань. И я походу куплю его долю.

— Ради нее?

— И ради нас тоже, — пожимаю плечами. Помочь Крис — дело хорошее, и я искренне хочу это сделать, но сделка может быть слишком выгодной для всех, и упускать ее не стоит. Барабаню пальцами, просчитывая варианты. Надо, конечно, с Кристиной предварительно поговорить.

Нам наконец приносят завтрак, и мы на некоторое время погружаемся в молчание. И в очередные размышления. Даже если с Крис не выгорит, покупка части акций все равно будет выгодной. У меня появится еще один источник дохода, который в долгосрочной перспективе хорошо себя окупит. Без денег на проживание я не останусь, в любом случае меня ждет зарплата анестезиолога-реаниматолога. А если дело выгорит и пойдет хорошо, то мы и в Ваниной компании разживемся, и в клинике все будет зашибись, потому что Иван поставщик проверенный и надежный, хоть немного и дороговатый. Но, как известно, качество дешевым и не бывает.

— Я поговорю с соседом, договорюсь о продаже участка, — выдаю, когда нам приносят горячий кофе. Иван смотрит вопросительно, но никак не комментирует. Он вообще часто вместо ушей у меня, в которые выговориться можно и которые потом не осудят. Вот и пользуюсь бессовестно. — Мы останемся в плюсе.