КЖД III

— Ты смотри, Томмет… стал бы простой путник так разговаривать? — спросил коренастый.

— Нет, Гарз, он бы обоссался и стал бы просить пощады на коленях, как минимум. И тогда бы я всадил ему стрелу в лоб, как обычно. А этот паренёк так спокоен, словно не первый день на мушке. Не так он прост, — ответил долговязый и худой, тот, что навёл на него арбалет.

— Что у тебя в сумке, пацан?

Кальдур стянул сумку с плеча, тут же кинул коренастому, стараясь делать всё спокойно и размерено, и спокойно ответил:

— Всё, что у меня есть. Пара тряпок, немного солов, фляга, пара побрякушек. Еды нет.

Коренастый тут же вывернул сумку на землю, покопался в тряпках, отбросил в сторону безделушки, вырвал мешочек с деньгами, подкинул его на руке и довольно скривился:

— Около сотни будет, если не мелочёвка. Большая сумма для босого путника. Кого грабанул, мальчишка?

— Никого. Мою деревню… сожгли, — Кальдур запнулся, стараясь, чтобы в его взгляде не проступило ничего лишнего. — Я взял то, что смог найти на пепелище. И пошёл своей дорогой.

Коренастый повернулся к Томмету, они столкнулись взглядами, словно совещаясь, но друг другу ничего не сказали.

— Не нужно меня убивать, — повторил Кальдур, пытаясь оценить боковым зрением остальных темников.

— Но хочется, — небрежно ответил долговязый и помотал арбалетом.

— Нет, — покачал головой Гарз. — Парень пойдёт с нами. Мерроу сама решит его судьбу.

Томмету это не понравилось. Они снова столкнулись взглядами, не сговариваясь, посмотрели сначала на собаку, потом на Кальдура. Томмет вздохнул, забавно покивал головой из стороны в сторону, кивнул и опустил арбалет. Кальдур осторожно опустил руки следом. Пёс радостно гавкнул тому, что они договорились, и Кальдур тут же выхватил по затылку чем-то тяжёлым.

***

Отряд темников расположился в низинке, покрытой невысоким, но плотным кустарником, вдалеке не то, что от центрального тракта, но и вообще от любых людских дорожек и звериных тропинок. Их было три десятка. Судя по износу их снаряжения и тотальному пренебрежению к воинской дисциплине — они были в пути очень давно, и уже слишком хорошо научились прятаться. Как только связанного Кальдура подвели к их лагерю, он расстроился ещё больше. Шансов бежать у него не было совсем. В отряде были лошади, их было даже больше, чем людей. Увидеть такое можно было разве что в столице, но здесь, у темников и такое богатство? Откуда?

Кальдура ещё пару раз ударили и подтащили к невысокой походной палатке, у которой стояла невысокая фигура в форме сотника. Кальдур не сразу понял, что это женщина. Предводительница, которую как вспомнил Кальдур, звали Мерроу, смерила его коротким оценивающим взглядом, и тут же её интерес и недоумение переключились на Гарза.

— Пёс, госпожа, — пояснил тот, словно она должна была сразу понять о чём речь.

— Ты пёс, — грубо ответила Мерроу, и её тон полоснули Гарза словно плеть.

— Пёс шёл за ним долго, — замямлил темник. — И не стал его грызть. Вообще не стал. Подбежал ластится. Дал себя погладить. Вот этому чудику.

— Да что ты говоришь… — не поверила сотница и снова прошлась по Кальдуру, но куда более внимательно.

Пёс, словно поняв, что говорят о нём, тут же оказался рядом, спокойно встал рядом с Кальдуром, радостно забил хвостом по его ноге и уставился полными любви и преданности глазами на Мерроу.

— Га-а-арз, — не сводя глаз с собаки позвала она.

— Да, госпожа, — с готовностью ответил тот.

— Погладь пса.

— Что? — голос Гарза из хриплого вдруг стал тоненьким.

— Ты что оглох? — хищно улыбнулась сотница. — Погладь пса. Я хочу проверить. Может, это не мой пёс совсем… или его ударили по башке, или у него случилось хорошее настроение.

— Но он же… ё…нутый на всю голову, госпожа, — голос Гарза был полон ужаса.

— Погладь пса, Гарз, — спокойно повторила предводительница, — или я привяжу тебя к нему, и отвяжу того, кто выживет.

Пёс всё так и вилял хвостом, часто дышал и смешно шевелил ушами. Он выглядел добродушной бесхозной деревенской собакой, с которой, за угощение или ласку, мог поиграть любой, даже чужак. Кальдур нахмурился, пытаясь понять, что вообще происходит, насколько пьяны тёмники, и как это скажется на его здоровье и продолжительности жизни.

Гарз выпустил веревки, которые опутывали Кальдура, вздохнул, и с опаской подошёл к псу сзади. Стоило его руке замереть в сантиметре от ушей собаки, та вдруг без предупреждения и рычания, дернула головой, вцепилась его в пальцы с быстрой молнии, и стала рвать его, да так остервенело, словно только что догнала кролика после долгой охоты. Кальдур отшатнулся от обезумевшего зверя, и тут же ему под рёбра прилетело дубинкой, удар перебил ему дыхание, он захрипел, согнулся, и больше не решался сдвинутся с места.

— Фу, пёс! Плохой мальчик! — Мерроу беззаботно рассмеялась, пока собака терзала Гарз, а тот вопил дурниной. — Оттащите их друг от друга! Давайте шевелитесь, пока Гарзик без руки не остался!

Темники с опаской бросились на пса, пытаясь поймать его за загривок, и не позволяя себе ударить его. Пёс немного повертелся вместе с Гарзом, отпустил его руку, отскочил в сторону, облаял темников и снова подбежал к хозяйке, подогнув уши и виляя хвостом. Та припала на колено, погладила его и достала из кармашка на поясе какое-то угощение.

— Говорил же, — прошипел Гарз, пока его руку поливали чем-то крепким и алкогольным и перевязывали.

— Когда ты говоришь, воняет дерьмом, Гарз. Этот первый парень, которому мой пёс не захотел съесть лицо или разгрызть горло, поэтому у меня назревает вопрос. Это точно парень?

Мерроу, Гарз и Томет одновременно повернулись к Кальдуру и сосредоточили на нём изучающие взгляды.

— Я к нему в штаны не залазил, — наконец выдал Гарз.

— А я таких баб не видал, — ответил ему Томмет. — Не может быть, чтобы это была баба. Здоровый и жилистый. Усишки и щети на есть. И голос мужской.

— Да парень это, парень, — Мерроу всё ещё разглядывала Кальдура. — Просто такого раньше не было. Пёс не мог выносить мужиков. Только баб и меня. Хм.

— Так и что с ним делать? — задумался Томмет. — Пришпилить его? Свежевать? Скормить псу? Удавить?

— Нет, погоди, Томмет. Что-то с ним не так. Не могу понять что. Э-э-э, чудик, меня знаешь?

Кальдур отрицательно покачал головой, боясь ляпнуть что-то, что ещё больше усугубит его положение.

— Будто бы мы уже знакомы, — протянула Мерроу. — Хм. И пёс его тоже признал. Ладно. Он пойдёт с нами, пока я не разберусь в этом. Побудет моей игрушкой.

— А если побежит? — недоверчиво спросил Томмет.

— Тогда ты догонишь его и поймаешь. А я буду убивать его очень медленно, — она "обворожительно" улыбнулась Кальдуру. — Ты всё понял?

Тот снова кивнул.

— Отлично. Привяжите чудик к кляче намертво. И смотрите, чтоб не свалился. Выдвигаемся через полчаса.

***

Подручные поняли указание сотницы буквально.

На Кальдуре было столько верёвки, что он напоминал швартов на пристани. Клячу ему и правда дали старую, примотали его к седлу и брюху, но не очень надёжно. Он покачивался и большую часть поездки концентрировался на том чтобы не потерять равновесие и не съехать на бок. Это немного отвлекало от страха, который он испытывал от первой поездке на таком быстром и высоком звере, который не шёл ни в какое сравнение с быками и козами.

Лошади стали роскошью после Третьей и Четвёртой битвы, и всё никак не хотели расплодиться в достаточной мере. Часто на одну деревню было всего несколько лошадей или коней, которых максимальное количество раз спаривали с ослами, за неимением большего. Кальдур всегда мечтал проехаться верхом на таком звере, но только не в таких обстоятельствах.

Он стал пленником.

Много лет назад, в Драконьем Чертоге, ещё до того, как он стал носителем Серой Тени, ему и другим ученикам преподали один из «уроков от страха». Люди в чёрной одежде ворвались в монастырь, избили их, заковали в кандалы и увели в горы. Там почти три месяца над ними издевались. Снова и снова наносили удары, подвешивали на верёвках, душили и топили, почти не кормили, не давали спать.