Паренек из Уайтчепела

У мистера Френча увлажнились глаза, и Ридли сконцентрировал внимание на довольно безобразном натюрморте над камином.

– Это был последний раз, когда я видел Этель живой, – произнес несчастный отец, взяв себя в руки, и Ридли осведомился:

– В чем же была причина вашей ссоры с мистером Гарднером? Вы сказали, она касалась смерти вашей дочери...

Мистер Френч покачал головой.

– Не знаю, как и сказать, инспектор... Клод, вроде как, обещал мне устроить наше с Этель будущее, сказал, что разрешит наше с ее матерью недопонимание, что девочка сможет получить причитающееся ей по закону. Каждый раз, стоило мне только начать сокрушаться о потерянных даром годах, о несговорчивости Мэри, о невозможности дать девочке то, чего она заслуживает по праву наследования, как Клод с жаром увещевал меня, твердил, что все рано или поздно разрешится. Велел набраться терпения и положиться на него... – Френч стиснул бескровные губы. – Я и положился. Я привык полагаться на его интуицию и смекалку... Но Этель умерла! Просто взяла и умерла. Именно по этому поводу мы и ссорились, инспектор: я укорял Клода в пустых надеждах, которыми он забил мне голову, а он обозвал меня глупым ослом, не готовым смотреть дальше собственного носа. – Френч вздохнул, и, полностью покорный судьбе, вцепился в лацканы своего сюртука. – Мы тогда много чего друг другу наговорили, инспектор, но, не думаю, что это сыграло хоть какую-то роль в исчезновении Клода.

В этот момент новый стук в дверь прервал их разговор.

– Мистер Френч, сэр, – на пороге показалась внушительная фигура дворецкого, – у мисс Матильды очередной приступ... Прикажете вызвать доктора?

Хозяин дома мгновенно подорвался со стула.

– Отправьте за ним экипаж немедленно! – И в сторону инспектора Ридли: – Простите меня, инспектор, не могли бы мы продолжить наш разговор в любое другое удобное для вас время? Моя дочь очень больна и нуждается в моей помощи...

На этом они простились и разошлись каждый по своим делам.

– Ну, что скажешь обо всей этой истории? – спросил Ридли, с любопытством поглядывая на Джека. – Есть какие-то предположения?

Джек, приятно польщенный его интересом к своим умозаключениям, с энтузиазмом зачастил:

– Я бы в первую очередь пригляделся к мисс Френч, инспектор: выяснил, настолько ли она больна, каковой хочет казаться на самом деле, и что за болезнь в целом якобы не дает ей подниматься с постели. Быть может, законная наследница не настолько благосклонна приняла названную сестру, как то живопишет сам мистер Френч...

Ридли хмыкнул.

– Что ж, такая мысль и мне приходила в голову, не скрою, – произнес он без тени иронии. – Пожалуй, подряжу Дрискоула дождаться вызванного к ложу больной доктора и после расспросить его о симптомах ее болезни. Хотя, – здесь он поглядел на Джека в упор, – я ставлю скорее на самого Френча... Что-то в его рассказе, наверняка, окажется неправдой, вот и поверенный, во всем его тайны вовлеченный, таинственным образом исчезает... Не верю я, Джек, в случайные совпадения, ох, как не верю. – Ридли похлопал себя по оттопыренному карману сюртука: – Нутром чую: есть у нашего уважаемого Оливера Френча камень за душой. – И он извлек наружу «Эликсир Френча». Поглядел на него не без удивления: вроде как, не понимая, откуда он вообще мог появится в его кармане, а после откупорил крышечку и поднес пузырек к носу.

Пах эликсир дикой смесью полевых трав – одуванчиковой горечью и приторной сладостью гречихи – Ридли закупорил флакон и снова опустил его в карман.

– Ты все еще мечтаешь стать полисменом? – спросил он вдруг, без всякого перехода. – Не передумал при новой-то должности? Мистер Баррет, похоже, расположен к тебе...

Джек, поначалу растерявшийся, мучительно покраснел. Пусть мечта о полицейской карьере и была одной из заветнейших в его душе, говорить о ней вслух, особенно с Ридли, казалось, чем-то неловким и... даже чуточку кощунственным.

– Мистер Баррет – хороший человек, – вот все, что удалось выдавить Джеку сквозь враз осипшее горло.

К счастью, Ридли не стал задерживаться на этом вопросе (возможно, выяснив все, что хотел) и, заприметив подъезжающий кэб, снова спросил:

– Хочешь поехать со мной?

Джек отрицательно мотнул головой.

– Мне пора к работе возвращаться. – И несколько смущенно: – Спасибо, что позволили присутствовать при разговоре с мистер Френчем, инспектор. Знаю, вы могли... – и смолк, смутившись еще сильнее. Уж больно проницателен был обращенный на него взгляд... Ридли как будто бы в душу ему заглядывал, препарировал, как жалкого лягушонка. – Могли бы и отказать...

– Тебе откажешь, – только и усмехнулся Ридли. Похлопал Джека по плечу и забрался в дожидающийся кэб... – Увидимся позже.

– Да, сэр. Всего доброго!

Мужчина снова усмехнулся, и Джек, провожая глазами удаляющийся экипаж, думал о том, что пора бы уже нарастить кожу потолще: Ридли, похоже, менять свое отношение к нему не намеревался. А значит, стоило уже привыкнуть к его снисходительному тону...

А еще Джек подумал, что, несмотря на нежелание злоупотреблять добрым расположением мистера Баррета, он все-таки страстно желает увидеть дом таинственной мисс Эдвардс. Той самой, что то ли умерла и таинственным образом воскресла, то ли просто была похищена будучи мертвой... Если вообще куда-нибудь пропадала.

Между мыслью и делом не прошло более трех минут, а Джек уже направлялся по известному ему адресу... Юноше показалось крайне необходимым, увидеть, где жила эта девушка. Как будто бы само это знание могло каким-то образом пролить свет на произошедшие события.

И вот, замерев на другой стороне улицы подле фонарного столба, Джек вгляделся в плотно занавешанные темными портьерами окна. Казалось, мрак, поселившийся в душе скорбящих родителей, автоматически распространился и на их жилище... Ни единый луч света не мог бы пробиться сквозь эту несокрушимую штофную преграду.

А значит, и подсмотреть, что творится в доме, было решительно невозможно...

В остальном же каменные стены и клочок зеленой лужайки перед входом не сообщили жаждущему новых подсказок парню ничего примечательного, и он уже собирался покинуть наблюдательный пост, когда входная дверь неожиданно отворилась, и на пороге показалось женское личико... Крайне знакомое, если на то пошло, личико. Улыбающееся скорбной, полной сопереживания улыбкой, адресованной высокой женщине в глубоком трауре. Миссис Эдвардс, как мог догадаться Джек...

Что, королевы ради, Мара Коллинз делает в доме умершей мисс Эдвардс?!

Джека настолько поразило увиденное, что он даже не потрудился закрыть рот и хоть сколько-нибудь замаскировать свой явный интерес к происходящему... Так и стоял в полном недоумении, пока перешедшая дорогу Мара не прихлопнула его челюсть своей маленькой ручкой в кружевной перчатке.

– Неужели Джек Огден следил за мной? – осведомилась она кокетливым тоном, одарив парня по-настоящему насмешливым взглядом. – Весьма польщена, дорогой. – И чмокнула Джека прямо в щеку.

Джек, готовый было возмутиться на ее предположение о слежке, так и подавился залипшим в горле воздухом.

– Что, дар речи потерял? – рассмеялась осчастливленная его реакцией девушка. Подхватила парня под руку и поволокла прочь по тротуару...

– Что ты делала в доме мисс Эдвардс? – в конце концов сумел произнести Джек. Вырвался из ее хватки и замер, изобразив на лице маску полнейшего недовольства... Мара, однако, не испугалась: только в очередной раз кокетливо ему улыбнулась и провела рукой по лацкану его же сюртука. Как будто бы испытывая Джека...

– Хотела тебе помочь, – ответила при этом. – Подумала, «старой подруге» мисс Эдвардс удастся выяснить что-нибудь интересное по нашему делу.

– По НАШЕМУ делу?! – удивился Джек. – У нас нет никакого «нашего» дела.

Мара пожала плечами.

– Ошибаешься, есть, – возразила она. – Дело о похищенном теле мисс Эдвардс. – И заявила: – Я хочу помочь вам его найти. Ну, – она схватила Джека за щеки и растянула его губы в мнимой улыбке, – не будь букой и выслушай, что мне удалось узнать.