Паренек из Уайтчепела

– Предлагаю пойти и переговорить с могильщиком, – предложил он.

Тодд, явно обрадованный, расцвел благодарной улыбкой. И снова почесал шею…

– Ты хорошо себя чувствуешь? – спросил Джек, тот скривился:

– Пить очень хочется. Но это не страшно, пошли!

И, не добавив ни слова, зашагал в сторону Хейгейтского кладбища, Джек направился следом.

Джеку нравились кладбища: среди серых, надгробных камней, представляя, кем были люди, похороненные под ними, вчитываясь в их имена, он будто приобщался к чему-то более значимому, чем одна отдельно взятая жизнь. В частности, его собственная…

От надгробий с давно забытыми именами веяло тайной, загадкой…

А Джек любил разгадывать тайны.

– Сторожка в той стороне, – сказал Тодд, прерывая их затянувшееся молчание.

Они как раз вошли воротами на кладбище, и он, не сбавляя шага, последовал по дорожке вдоль будто шепчущихся между собой лип. А, быть может, шептались это не липы, а призраки упокоенных здесь годами людей…

В любом случае, вскоре перед ними предстало небольшое строение, домик могильщика, и друзья, постучав в дверь, прислушались к звукам дома. В нем, казалось, никого не была, да и на стук никто не ответил. Тогда, не сговариваясь, они обошли сторожку по кругу, заглянув в окна…

– Здесь, вроде как, никого, – разочарованный, констатировал Тодд.

– Похоже на то, – Джек подергал дверную ручку.

– Что будем делать?

Джек задумался, прикидывая в уме, как лучше им поступить, и попросил:

– Отведи меня на могилу мисс Эдвардс. Может, дорогой и сторожа встретим... Уверен, он где-то неподалеку.

– Пойдем.

В северной части кладбища, затененной листвой могучих дубов, они замерли подле свежей могилы мисс Эдвардс, семнадцатилетней дочери клерка средней руки, мистера Томаса Эдвардса. При жизни девица обитала на Карнаби-стрит в районе Сохо и даже не представляла, какие душевные треволнения вызовет ее смерть в душе абсолютно ей незнакомого человека.

– Вот этот букет лежал с другой стороны, – указал Тодд на уже порядком увядший букет с белыми лилиями. – Сам видел, как его уложили вот здесь, – тычок пальцем, – а утром он оказался на другом месте. А еще эти ромашки, – у парнишки вспыхнули уши, – были положены тут, по центру могилы, а теперь их под самые лилии запихнули...

Джек понял, что ромашки принес девушке Тодд, а значит, хорошо знал, где именно их положил. Стало быть, сомневаться в его рассказе не приходилось…

– А где те кусты, в которых ты прятался? – спросил он у друга, и Тодда указал на кусты бузины, ютившиеся близ склепа из серого камня.

– В них и сидел, пока не зазвонил колокольчик, – сказал он со вздохом, – в них и очнулся. Сам видишь, здесь отличная видимость...

– Вижу.

Джек осмотрел указанные кусты, прошелся от склепа к могиле, и вдруг его гневно окликнули:

– Эй, что ты здесь делаешь? Проваливай, парень. – Кричал тощий мужчина с рабочей лопатой в руках.

Неужто нашелся кладбищенский сторож?

– Вы случайно не местный сторож? – спросил его Джек. – Мы как раз вас искали для разговора.

Мужчина подозрительно покосился то на Джека в его щегольской одежде, то на молчаливо стоявшего Тодда.

– Какого еще разговора? – настороженно осведомился он. – Мне некогда лясы точить – работать надо.

Джек сделал шаг в его сторону.

– Мы много времени не займем. Просто хотели поинтересоваться насчет могилы мисс Эдвардс...

– А что о ней интересоваться? – посерев лицом, осведомился мужчина. Как бы сильно он ни пытался, скрыть панику у него выходило не очень. – Померла девка, похоронили ее – вот и весь сказ. Еще и могилка не успела просесть...

Парни переглянулись, и по лицу Тодда Джек понял, что говоривший ему не знаком: этой ночью он не был у могилы мисс Эдвардс, по крайне мере, молодой человек не видел его. Однако, он слишком нервничал, чтобы быть непричастным…

– А не слышали ли вы звон колокольчика этой ночью? – спросил Джек, не отводя от сторожа взгляда. – Мой приятель уверен, что видел мужчин, пришедших с лопатами на его звон.

Тут высокого, жердеобразного сторожа аж на месте подкинуло: лопата вывалилась из рук, кадык дернулся, готовый, казалось, прорвать тонкую кожу, после чего он сорвался с места и припустил со всех ног.

– Он что-то знает, так я и знал, – крикнул Тодд, срываясь вдогонку за сторожем.

Джек несся следом, отставая на пару шагов... Новый костюм, не предназначенный для спринтерских забегов по дорожкам Хейгейтского кладбища, стеснял движения. Еще и шляпу приходилось удерживать на голове... Прежде Джек таких неудобств не испытывал, и, как итог, могильщик оказался проворнее. Сумел не только пересечь кладбище, но и выскочить за ворота, призывно размахивая руками. Проезжавший кэб замедлился самую малость, и мужчина, вскочив на подножку, велел кэбмену поторопиться. Тодд ругнулся сквозь зубы, глядя вслед уезжавшему экипажу, но Джек закричал: «Лови кэб! Догоним его», и парнишка бросился наперерез следующему вознице.

– Если не упустишь тот кэб, – сказал Джек вознице, указывая на удаляющийся экипаж, – заплачу шестипенсовик.

Тот окинул его внимательным взглядом и, должно быть, удовлетворенный осмотром, кивнул.

– Будет сделано, сэр, – отозвался, пришпоривая лошадей.

Преследуемый ими кэб, между тем, обогнул Ватерлоу-парк и направился по Найгейт-хилл в сторону Хэллоуэя. Ехал он не спеша, должно быть, не ожидая погони, и могильщик с ужасом понял, что просчитался, когда, сойдя на Митфорд-роуд, заметил обоих парней, бежавших к нему через дорогу.

Он выпучил большие глаза, взмахнул руками и снова сорвался на бег, так высоко вскидывая ногами, что казался нескладным, членистоногим в человеческом облике. Так они пробежали еще целый квартал… Парни вспотели, выбиваясь из сил, готовые сдаться (Тодд уже еле дышал). И тут могильщик, юркнув в узкий проулок, пронесся по куче осклизлого мусора, едва не растянувшись на нем, и, распахнув чуть приметную дверь, скрылся за ней в долю секунды.

– Куда это он? – прохрипел Тодд, уткнувшись руками в колени и со свистом, задыхаясь дыша.

– Понятия не имею. Но сейчас мы это узнаем! – произнес Джек, решительным шагом направляясь к двери и потянув ручку.

Та неожиданно поддалась, и Джек с Тоддом вошли внутрь. Пересекли кухню, даже не удосужившись отозваться на удивленный окрик кухарки: «Эй, кто вы такие?» и вышли в просторный холл, являвшийся чем-то вроде роскошно обставленный гостиной. Здесь стояли элегантные диваны в стиле рококо, заваленные ворохом шелковых подушек с восточным орнаментом. Цвет стен был розово-алый, потолок украшали золотые виньетки. Жардиньерки, столики для вина – все недвусмысленно намекало на саму суть этого места.

Джек с Тоддом оказались в борделе.

Не в самом захудалом из них, где продажные куртизанки отрабатывали еду, получая по несколько пенсов с клиента, но и не в престижном доме терпимости, вроде «Строптивой миледи», что в Пейденктоне (Джек слышал, что некоторые из местных девиц зарабатывали по соверену за час). Это был тот самый середнячковый бордель, который в иерархическом реестре борделей стоял где-то между тем и другим…

– Кто вы такие? – послышался с лестницы женский голос. – Как здесь оказались? – Голос был недовольный и явно привыкший повелевать.

Приятели поглядели в его направлении и заметили яркую даму, взиравшую на них грозно, как смотрел бы, наверное, цербер на пробравшихся незаконно в подземный чертог. Рыжеволосая, запахнутая в кружевной пеньюар, она прожигала их взглядом, и несколько девушек помоложе стайкой толпились у нее за спиной.

– Здравствуйте, мэм, – Джеку пришлось взять инициативу предстоящего разговора в свои руки. – Простите, что ворвались без приглашения, однако обстоятельства таковы, что человек, которого мы преследовали долгое время, и разговор с которым очень важен для нас по многим причинам, вошел в двери этого дома, и мы последовали за ним до этого места. Понимаем, что поступили невежливо, – Джек улыбнулся, демонстрируя искреннее смирение, – но такая приятная дама, как вы, без сомнения, сможет войти в положение двух джентльменов, нуждающихся в ее помощи.